Пьер Буассонанд - От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе
На некоторые стороны жизни общества этот режим продолжал оказывать то полезное влияние, которое существовало в предыдущий период. Он внес свой вклад в формирование традиций честности и профессионального мастерства, стабильности и общественного равновесия в мире труда. Но в корпорациях быстро развились те эгоизм, исключительность и даже мертвая рутина, которые в конце концов пропитывают собой любое привилегированное сообщество. Из-за этого монополия и регуляция в них достигли высочайшей степени, и увеличилось число судебных разбирательств между соперничающими профессиональными объединениями. Они ненавидели и преследовали любой независимый труд, чересчур педантично учитывали в своих правилах каждую мелочь. Они создали свою следственную полицию и стали чем-то вроде крепостей с привилегиями вместо стен и гарнизоном из работодателей, которые были в союзах меньшинством. Опрометчивая политика муниципальных и центральных властей давала корпорациям возможность под различными фальшивыми предлогами увеличивать число предприятий, вредных для общих интересов.
Позже положение дел еще ухудшилось: в мире труда начались разногласия. В каждом центре богатые или могущественные корпорации старались подчинить себе менее удачливые или менее сильные. Во Флоренции старшие гильдии ( major arts ) стали угнетателями для средних ( middle arts ) и еще более для младших гильдий ( minor arts ). В Лондоне двенадцать крупных «ливрейных» компаний, обладавшие гербами, которые их члены имели право изображать на своей парадной одежде, называвшейся ливрея, отделились от пятидесяти ремесленных союзов, не имевших такого права. В Париже шесть купеческих объединений, в том числе союз торговцев тканями и союз торговцев дорогими материями, превратились в аристократию, а в Базеле то же самое сделали herrenzьnfte - корпорации «господ». Даже внутри каждой клятвенной корпорации старшие по возрасту мастера старались сосредоточить управление корпорацией в своих руках и не допускать к власти молодых. Например, в Лондоне 114 мастеров, известных как Ливрейная часть Компании пивоваров, управляли 115 других.
Эти настроения, столь враждебные свободе и так отличавшиеся от духа предыдущей эпохи, особенно ярко проявлялись в отношениях между мастерами и рабочими мастерских или подмастерьями. Во многих ремесленных союзах рабочие были лишены всех почетных прав и обязанностей и низведены до роли немых участников собраний. И, что было еще хуже, им был закрыт путь к званию мастера, которое его обладатели сделали своей собственностью. Оно могло быть передано от отца к сыну, было доступно зятьям мастеров и богатым странствующим подмастерьям, но недоступно для бедняков. По этой причине шедевр, то есть экзамен на профессиональное мастерство, стал обязательным, а его условия сознательно делали сложными. Все эти правила и еще одна дополнительная трудность - большой вступительный взнос или обязанность устраивать дорогостоящие праздники - имели своей целью не допускать к званию мастера основную массу рабочих. В Брюсселе простого лудильщика попросили заплатить 300 флоринов за разрешение открыть свою мастерскую. Этапы, которые соискатель должен был пройти, чтобы стать мастером, становились все многочисленнее и длиннее, и стажировка в качестве ученика подмастерья стала обязательной; иногда они продолжались целых двенадцать лет, и этот срок сокращали только сыновьям мастеров. Подмастерья и ученики сдавали экзамены, платили вступительные взносы и другие сборы, что давало мастерам деспотическую власть над ними. Все соединилось для того, чтобы удерживать массы рабочих в этом безвыходном положении ради пользы малого числа привилегированных особ, которые получали вознаграждение за их труд. Только в свободных ремесленных союзах и в нескольких корпорациях по-прежнему были правилом жизнь коммуной, скромный размер предприятия и малое число подмастерьев и учеников; там продолжали существовать прежние сердечные отношения и равноправие членов союза. Но всюду, где монополистическая политика мастеров одерживала победы, подмастерья вступали в конфликт с мастерами или объединялись в отдельную общественную группу, интересы которой отличались от интересов их нанимателей. Правила гильдий служили теперь только средством, чтобы надеть на рабочих невыносимо тяжелое ярмо, - не разрешали им работать ни на кого, кроме их хозяина, у которого они находились в жесткой зависимости, не признавали за ними законного права ни на какую прибавку к зарплате (так, например, произошло после эпидемии Черной смерти) и предоставляли им лишь скромное место на собраниях в ремесленных союзах и даже в братствах.
Подмастерья, страдавшие сразу и от оскорбления их человеческого достоинства, и от ущемления их интересов, решили, что их собственные корпорации, соперничающие с гильдиями, станут для них гарантиями свободы, равенства и справедливости, а также средством защиты, которую им больше не давал привилегированный ремесленный союз. В последнее столетие Средних веков стали возникать довольно многочисленные гильдии подмастерьев, которые во Франции получили название compagnonnage (товарищество. - Пер .), а в Германии bruderschaften (братства. - Пер .). Эти союзы рабочих были основаны и часто получали официальное признание под предлогом богоугодных дел, благотворительности или профессионального обучения. Порой их создавали без разрешения, и тогда это были тайные общества, где были в ходу загадочные обряды. Они вырывались за пределы жестких рамок одного города и охватывали целые области и страны, образовывали (например, в Рейнланде) настоящие федерации и заключали между собой договоры о союзе и взаимопомощи.
Эти новые объединения облегчили для своих членов приобретение профессиональных навыков, организуя их переезды из одного города в другой или из одной страны в другую, а также учебные поездки по всей Франции или по всей Германии, которые во второй из этих стран иногда продолжались целых пять лет. У них повсюду были помощники, с которыми они переписывались, и они могли обеспечить рабочих жильем и работой на справедливых условиях. При необходимости они могли заставить мастеров заключать договоры на выгодных подмастерьям условиях; иногда выгоды такого союза были доступны даже для женщин. Союзы подмастерьев имели своих чиновников, совет организации, членские взносы, казну, праздники и пиры, даже свою полицию и тайные встречи членов союза, примерно такие, как у «вольных каменщиков» - союзов строителей, которые стали прародителями масонских лож, то есть с романтичными обрядами приема в союз, клятвами и тайными знаками, посредством которых члены союза передавали друг другу сообщения. Более того, члены этих союзов были нетерпимы к чужакам, считали себя избранными и боролись против независимых рабочих (которых французы прозвали «лисами» и «дикарями»), чтобы принудить их к вступлению в свой союз. Они заявляли, что только они имеют право распределять подмастерьев по рабочим местам, устанавливать условия работы и размер зарплаты. Таким образом, они создали что-то вроде чернового варианта Первого рабочего интернационала, рядом с которым существовало бесчисленное множество других местных групп, братств, confrйries , которые имели в основном религиозные задачи, но могли быть использованы рабочими для организации взаимопомощи и обороны, хотя церковь и государственная власть не одобряли это, а иногда и запрещали.
Некоторые из рабочих мелкой промышленности, несмотря на объединение подмастерьев в организации, были вынуждены согласиться навсегда остаться подчиненными, жили под управлением своих мастеров и принимали ту зарплату, которую им навязывали правила гильдии или постановления городских властей. Эти люди пополняли ряды городского пролетариата, но главным элементом этого класса все же были наемные рабочие крупной промышленности.
Эти рабочие крупных предприятий теперь стали более многочисленными, чем в предыдущую эпоху, и господство над ними крупных предпринимателей было сильнее, чем когда-либо раньше. Предприниматель раздавал им заказы по своему усмотрению, покупал изготовленную ими продукцию, платил им нищенскую зарплату, которой хватало, только чтобы не умереть от голода, обязывал их брать часть зарплаты натурой по произвольно установленным ценам и держал их в зависимости от себя с помощью умело рассчитанной системы авансов, которая втягивала их в долги и оставляла беззащитными перед кризисами перепроизводства и безработицей. Поэтому такие пролетарии были людьми всегда неспокойными и недовольными; это недовольство находило выход в забастовках или заключении союзов, которое сопровождалось бойкотами, если оказывалось невозможно ни умиротворить рабочих с помощью третейского суда, ни подавить их выступление силой. Поэтому же происходили попытки восстаний и революций, которые не один раз приводили к беспорядкам и кровопролитию в городах. Обычно пролетариат добивался лишь кратковременного успеха, который к тому же был омрачен насилием, нетерпимостью и тиранией. В конце концов победа оставалась за теми силами, которые традиционно защищали порядок и привилегии мастеров.
