Рафаэло Джованьоли - Спартак
- Ах, нет... Ради всевышних богов! - воскликнула Мирца, с мольбой протягивая руки к Арториксу. - Нет!., не убивай себя!.. Пуст" лучше я опозорю себя.., перед тобой.., пусть лучше я.., потеряю твое уважение, чем увижу тебя мертвым... Арторикс.., я не могу быть твоей, потому что я не достойна тебя...
Она разразилась слезами и, закрывая лицо руками, продолжала, прерывая слова рыданиями:
- Рабыня.., под кнутом хозяина.., сводника.., под пыткой раскаленными розгами я стала продажной женщиной.
Она остановилась на мгновение, потом едва слышным голосом прибавила.
- Я была.., куртизанкой!
И снова разразилась горьким плачем, наклонив голову и закрыл руками лицо.
Глаза Арторикса засверкали неудержимым гневом. Подняв к небу руку, вооруженную кинжалом, он крикнул громовым голосом:
- О, да будут прокляты эти бесчестные торговцы человеческим телом! Да будет, проклято рабство!
Да будет проклята людская жестокость!
Потом, бросившись к ногам Мирцы, схватил ее руки и покрывая их поцелуями, он с искренним выражением любви воскликнул;
- О, не плачь.., моя любимая.., не плачь! Что же? Разве ты менее чиста из-за этого? Менее прекрасна в моих глазах, невинная жертва варварства римлян? Они могли совершить насилие над твоим телом, они не могли осквернить чистоты твоей души!
- О, дай, дай мне спрятаться от себя самой! - сказала девушка, отнимая руки и снова закрывая ими лицо. - Дай мне уйти от своего взора, который я не могу больше выносить... - и, быстро отойдя в глубь палатки, она бессильно упала на руки Цетул.
Арторикс стоял некоторое время, устремив ей вслед взгляд, полный любви, потом вышел из палатки, испустив вздох удовлетворения: препятствие, которое Мирце казалось непреодолимым, совсем не было таким в его глазах.
На другой день рано утром Марку Крассу, который расположился лагерем в Оппидиуме, была подана дощечка, доставленная послом Спартака. Дощечка была написана по-гречески, и Красе прочел на ней следующие слова:
МАРКУ ЛИЦИНИЮ КРАССУ - ИМПЕРАТОРУ ОТ СПАРТАКА ПРИВЕТ
"Мне необходимо переговорить с тобой. В десяти милях от твоего лагеря и в десяти от моего, на дороге из Оппидиума в Сильвий есть маленькая вилла, собственность Тита Оссилия, патриция из Венузии. Я нахожусь там с тремя стами моих всадников. Желаешь ли ты придти гуда с таким же количеством твоих людей? Я пришел с честным намерением и во всем доверяюсь твоей чести.
Спартак"
Красе тотчас же принял предложение гладиатора я приказал передать послу, что через четыре часа он. Красе, будет на свидании в назначенном месте; и как Спартак вверяет себя его чести, так и он полагается на честь Спартака.
Через три с половиной часа, за два часа до полудня. Красе прибыл на виллу Тита Оссилия во главе отряда кавалерии.
У ворот виллы его встретили Мамилий, который сопровождал Спартака, центурион и десять декурионов отряда.
Его провели со всеми знаками почтения через переднюю дворца, через атриум и коридор в маленькую картинную галерею. У входа, на шум шагов пришедших, показался Спартак, который, сделав своим знак удалиться, сказал, поднеся к губам правую руку в знак привета:
- Привет тебе, славный Марк Красе!
И отступил вглубь галереи, чтобы дать войти вождю римлян, который, отвечая на приветствие, сказал, входя в залу:
- Привет и тебе, доблестный Спартак!
Оба полководца созерцали друг друга в молчании.
Гладиатор был выше патриция; при сравнении со стройными и в то же время мужественными формами его атлетической фигуры сразу бросалась в глаза очень заметная уже тучность Красса.
В то время как Спартак рассматривал резкие и строгие линяя костистого, смуглого, чисто римского лица Красса, его короткую шею, широкие плечи и кривые ноги, возле колен слегка выгнутые наружу, Красе любовался величавостью, гибкостью и безукоризненной красотой геркулесовских форм Спартака, благородством "его высокого лба, блеском глаз и честностью, которая сквозила во всех чертах его прекрасного лица.
Красе не мог отделаться от чувства глубокого восхищения, которым он против своей воли был охвачен при виде этого человека.
Первым прервал молчание Спартак - Скажи, Красе, не кажется ли тебе, что эта война затянулась слишком долго?
Римлянин минуту поколебался, потом сказал:
- Затянулась, и очень.
- Тебе не кажется, что мы могли бы положить ей конец? - спросил снова гладиатор.
Желтовато-серые глаза Красса, наполовину прикрытые веками, оживились, метнув луч света, и он сейчас же ответил:
- Но каким образом?
- Заключив мир.
- Мир? - с изумлением воскликнул Красе.
- А почему нет?
- Но.., потому что.., каким образом можно было бы заключите этот мир?
- Клянусь Геркулесом!.. Как заключается всегда мир между двумя воюющими сторонами.
- Да?! - воскликнул Красе с иронической улыбкой. - Как заключают мир с Ганнибалом, с Антиохом, с Митридатом...
- А почему нет? - спросил с тонкой иронией в голосе Спартак.
- Потому что... - отвечал с презрением и в то же время со смущением предводитель римлян, - потому что.., разве вы воюющая сторона?
- Мы - союз многих народов, воюющих против римской тирании.
- Клянусь Марсом Мстителем! - иронически воскликнул Красе, заложив левую руку за золотую перевязь. - А я-то думал, что вы - наглая толпа презренных рабов, взбунтовавшихся против своего законного господина.
- Да, но с одной только поправкой, - ответил спокойно Спартак, - мы не презренные, нет! Мы - рабы вашего несправедливого и незаконного самоуправства, но не презренные. Относительно законности вашего права над нами лучше мы не будем говорить.
- Словом, - сказал Красе, - ты хотел бы заключить мир с Римом', как если бы ты был Ганнибал или Митридат? Какие провинции ты хочешь? Сколько требуешь за военные издержки?
Искра негодования блеснула в глазах Спартака, и кто знает, что ответил бы он Крассу, если бы не спохватился во-время. Приложив левую руку к губам, как бы заткнув себе рот, проведя правой несколько раз по лбу, он ответил:
- Я пришел не спорить с тобой, не оскорблять тебя и не выслушивать твои оскорбления.
- А не кажется тебе оскорбительным для величия римского народа предложение заключить мир с восставшими рабами и гладиаторами? Надобно родиться не на берегах Тибра, чтобы не понять всей оскорбительности подобного предложения. Ты, к твоему несчастью, рожден не римлянином, хотя ты этого заслуживал бы, Спартак - клянусь тебе! - и не можешь оценить в достаточной степени всю тяжесть обиды, которую ты мне нанес.
- А тебе чрезмерная гордость, присущая от рождения латинской расе, не позволяет понять оскорбление, которое ты наносишь, если не мне и моим товарищам по оружию, то природе и высшим богам, когда ты рассматриваешь все народы на земле, как презренные расы, более подобные животным, чем людям.
Снова воцарилось молчание.
После нескольких минут размышления Красе поднял голову и сказал, глядя на Спартака:
- Ты уже обессилен, не способен дальше сопротивляться, ты просишь мира. Хорошо, каковы твои условия?
- У меня шестьдесят тысяч людей, и ты знаешь, и Рим знает, как они сильны и мужественны... В Италии миллионы рабов стонут в ваших цепях и пополняют постоянно солдатами мои легионы. Война продолжается уже три года и будет продолжаться еще десять и сможет стать пламенем, которое спалит Рим. Я устал, но я не обессилен.
- Ты забываешь, что Помпей идет к Самниуму с легионами, которые победили Сертория, и что Лукулл высадится на днях в Брундизиуме во главе легионов, сражавшихся против Митридата.
- Ах, и Лукулл также! - воскликнул Спартак. - Боги! Какую честь оказывает Рим гладиаторам!
И, помолчав минуту, прибавил:
- Но каковы твои условия, если ты соглашаешься на какой-либо мир?
- Ты и сто человек твоих, по твоему выбору, уйдете свободными. Остальные сдадутся безусловно; Сенат решит их судьбу.
- А те... - начал Спартак, но Красе перебил его, продолжая:
- Или же, если ты устал, то уйди от них. Ты получишь свободу, гражданство, чин квестора в ваших войсках. Без твоего мудрого руководства они придут в расстройство и в восемь дней будут совершенно разгромлены.
Пламенем вспыхнуло лицо Спартака. Нахмурив брови, с угрожающим видом он сделал шаг по направлению к Крассу, но, сдержавшись, ответил дрожащим от гнева голосом:
- Бегство?.. Измена?.. Этим условиям я предпочитаю смерть рядом со всеми моими товарищами на поле битвы. И двинувшись к выходу, сказал:
- Прощай, Маркс Красе.
Но дойдя до порога, остановился и, обернувшись к римскому вождю, спросил:
- Я увижу тебя в первой схватке?
- Увидишь.
- Сразишься со мной?
- Сражусь с тобою.
- Прощай, Красе.
- Прощай.
Спартак вышел во двор виллы, вскочил на коня, приказав провожатым следовать за ним, и галопом помчался к лагерю.
Едва достигнув его, он приказал собрать палатки и, перейдя вброд Браданус, двинулся к Петелии; прибыв туда к ночи, он расположился лагерем.
Но на заре его разведчики привели ему римского декуриона, взятого ими в плен. Он ехал к Крассу вестником от Лукулла, войска которого высадились в Брундизиуме.
