Александр Брикнер - История Петра Великого
Узнав о кончине Петра, русский резидент в Стокгольме М.П. Бестужев поехал ко двору и «увидал короля и его партизан в немалой радости». Новой государыне Екатерине I Бестужев писал: «Двор сильно надеялся, что от такого внезапного случая в России произойдет великое замешательство и все дела ниспровергнугся… намерение здешнего двора было в мутной воде рыбу ловить» и проч.
Когда в Копенгагене получено было известие о кончине Петра, то оно произвело неописанную радость; по словам русского резидента А.П. Бестужева: «Из первых при дворе яко генерально и все подлые с радости опилися было». Королева в тот же день послала тысячу ефимков в четыре церкви для нищих и в госпитали под предлогом благодарности Богу за выздоровление короля; но в городе повсюду говорили, что королева благодарила Бога за другое, потому что король выздоровел уже неделю тому назад, да и прежде король часто и опаснее болел, однако королева ни гроша ни в одну церковь не посылала. Только король вел себя прилично и сердился на тех, которые обнаруживали нескромную радость. Радость происходила оттого, что ожидали смуты в России; восторг прекратился, когда следующая почта привезла известие, что Екатерина признана самодержавной императрицей без всякого сопротивления.
Все за границей радовались, доказывая этим, что были «злодеями Петру», как выразился английский посланник в Константинополе. Только прусский король Фридрих Вильгельм I по случаю кончины Петра откровенно называл его «дражайшим другом» и стал носить траур даже в Потсдаме, чего никогда не делывал; он всем велел носить траур четверть года, тогда как по другим государям носили только шесть недель. На вопрос своего посланника в Петербурге Мардефельда, как ему носить траур, король отвечал: «Как по мне».
Обстоятельство, что и после Петра Россия сохраняла то значение, которое ею было приобретено Северной войной, доказывало прочность результатов стремлений царя-преобразователя и свидетельствовало о том, что царствование Петра было эпохой не только для России, но и для всего политического мира.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ГЛАВА I
Государственные учреждения
Мысль о благоденствии народа лежала в основе административной и законодательной деятельности Петра. В противоположность началам макиавелизма, стремившегося главным образом к расширению политической власти, сил и средств государства, Петр был истым представителем просвещенного абсолютизма, считавшего успехи в области внешней политики и безусловную монархическую власть лишь орудиями для достижения главной цели: развития богатства и образования народа. Поэтому Петр при крайне напряженных занятиях вопросами внешней политики не упускал из виду вопросов администрации, законодательства, судопроизводства, полиции. Недаром Лейбниц обрадовался Полтавской битве особенно потому, что этот успех царя мог доставить ему возможность успешнее прежнего заняться внутренним преобразованием государства [817]. До обеспечения соответствующего России положения в ряду европейских государств нельзя было заняться систематически реформой государственного и общественного организма. Опасность, грозившая России со стороны внешних врагов, мешала спокойной и всесторонней деятельности при управлении внутренними делами. Недаром многие указы и распоряжения Петра носят отпечаток смелого опыта, не вполне созревшей мысли, чрезмерно быстрого приведения в исполнение недостаточно разработанных проектов. Во множестве предписаний, законов, инструкций, имевших целью пользу народа, обеспечение порядка и начал политической нравственности, заключались насилие, недостаточное знакомство с положением дел, нарушение многих интересов и прав. Нельзя не вспомнить для правильной и справедливой оценки некоторых промахов в законодательной и административной деятельности Петра, что он не располагал достаточно прочным и солидным бюрократическим прибором. Не было особенно опытных, образованных и добросовестных экспертов в деле внутреннего управления государством. Люди вроде Курбатова, Меньшикова, Апраксина и Ягужинского были такими же дилетантами и самоучками, как и сам Петр. Иностранные же наставники, составители проектов преобразования, как, например, Паткуль, Ли, Лейбниц и проч., отличались некоторым доктринерством и не были достаточно знакомы с нуждами России.
Мы видели выше, что Петр до 1698 года представлял управление внутренними делами России другим лицам, а далее, что после его возвращения из первого путешествия в Западную Европу заметна некоторая инициатива царя при решении сложных задач администрации и законодательства. В первые годы Северной войны Петр был главным образом занят военными и дипломатическими действиями. Бояре в это время управляли внутренними делами по-прежнему. При этом довольно часто господствовали произвол, насилие, недобросовестность.
Мало-помалу, однако, уже в это время замечается некоторое старание царя заменить прежние, отжившие свой век учреждения привлечением к участию в делах новых лиц. Таким образом, возле старинных представителей администрации: бояр, окольничих, думных дворян, думных дьяков являются сановники нового рода. Около старого здания возведено уже новое, перед которым старое не преминет исчезнуть. Сам царь проходит известные чины, и этих чинов не было в старинных списках; человек ближайший к царю и потом сильнейший из вельмож, Александр Данилович Ментиков, не имеет ни одного из старых чинов; то же самое и Апраксин, и Ромодановский, и другие люди, пользовавшиеся особенным доверием государя. Таким образом, можно было ожидать, что старые бояре и окольничие мало-помалу вымрут без преемников, и старые чины исчезнут сами собой, без торжественного упразднения [818]. Недаром Шакловитый уже гораздо раньше называл бояр «отпадшим, зяблым деревом» [819].
Все более и более сам Петр становился душой и внутреннего управления. Этому значению государя должно было соответствовать новое административное учреждение. То был «Кабинет» царского величества. Царь почти всегда находился в отлучке из Москвы; он то в Петербурге, то в Воронеже, то в Азове, то в Литве; но он постоянно следил за всем; к нему обращались все с донесениями, вопросами, просьбами и жалобами. Все эти бумаги поступали в Кабинет, при нем находившийся; все эти бумаги он прочитывал.: Подле него безотлучно находился кабинет-секретарь Алексей Васильевич Макаров, человек без голоса и без мнения, но человек могущественный по своей приближенности к царю; все вельможи, самые сильные, прибегали к нему с просьбами обратить внимание на их дела, доложить о них царскому величеству и напомнить, чтоб поскорее были решены [820]. Макарову впоследствии Петр поручил составление «Гистории Свейской войны», однако опытный кабинет-секретарь оказался недостаточно способным историком, и Петр, недовольный его трудом, изменял чуть ли не каждую страницу сочинения Макарова, изданного в 1770 году под заглавием «Журнал Петра Великого».
Каким образом происходила отмена прежней боярской думы, мы не знаем. Только самый факт отмены этого учреждения не подлежит сомнению. Указа об этом не сохранилось. В последний раз упоминается о существовании боярской думы в феврале 1700 года. Есть основание считать вероятным, что способнейшие члены боярской думы перешли в «Ближнюю Канцелярию», основанную около этого же времени. Нелегко составить себе точное понятие о круге действий и правах этого учреждения, в котором участвовали люди, пользовавшиеся особенным доверием государя, Головин, Стрешнев, Ромодановский и проч. О деятельности этой «Канцелярии» мы знаем весьма немного. Она могла иметь лишь временное значение. Нужно было ранее или позже подумать о создании другого учреждения, имевшего бы постоянное и самостоятельное значение и стоявшего бы в средоточии всех дел. То был Сенат.
Первоначальное происхождение и развитие мысли об учреждении его остается неизвестным. Можно думать, что при учреждении Сената служили образцами таковые же центрально-административно-юридические присутственные места в Швеции или в Польше.
В тот самый день, когда была объявлена война Турции (22 февраля 1711 г.), появился указ, где говорилось следующее: «Определили быть для отлучек наших Правительствующий Сенат для управления». Новое учреждение состояло из девяти членов, между которыми были Мусин-Пушкин, Стрешнев, кн. Петр Голицын и проч., 2 марта был издан указ о власти и ответственности Сената. Здесь было сказано, между прочим: «Всяк да будет послушен Сенату и его указам так, как нам самому».
Петр никогда не старался ограничивать власть Сената, а напротив, постоянно твердил членам этого учреждения о необходимости самостоятельных действий. Весьма часто он приказывал лицам, обращавшимся к нему с просьбами о помощи, о совете и проч., снестись с Сенатом, который был высшим авторитетом в судебных и административных делах и занимал место возле царя. В наказе, составленном для Сената при его учреждении, упоминается о множестве обязанностей его, о весьма широком круге деятельности: «Суд иметь нелицемерный и неправедных судей наказывать; смотреть во всем государстве расходов, и ненужные, а особливо напрасные, отставить. Денег как возможно сбирать, понеже деньги суть артерией войны». Затем следуют разные замечания о собирании войска, об откупных товарах, о соли, о торге китайском и проч.
