Дуглас Рид - Спор о Сионе
Сходство между началом фразы Хауза и упомянутыми выше формулировками в передовицах «Таймса» бросается в глаза; влиятельные закулисные группы в обеих столицах сговорились рисовать широким массам картину зарождавшейся «прочной» и действенной» демократии. Вторая часть той же фразы отменяла первую её часть, рекомендовавшую «не делать абсолютно ничего» кроме выражения «симпатии», предлагая теперь фактически делать буквально всё возможное для поддержки нового режима: спрашивается, что можно было сделать больше, чем «оказать всеми возможными способами финансовую, промышленную и моральную поддержку»? Такова была американская политика в отношении революционной России с момента, когда Хауз дал свои указания президенту, и она точно соответствует политике Рузвельта во время второй мировой войны, как это будет показано в дальнейшем.
Так Запад, вернее его власть имущие, стали союзниками мировой революции — против русского народа, другими словами против всех, для кого революция была неприемлемой. Не все, стоявшие тогда или ставшие впоследствии у власти, принимали участие в этом тайном сговоре. В то время Уинстон Черчилль ещё характеризовал революцию следующими словами: «Разумеется я не признаю права большевиков представлять собой Россию… Они презирают столь банальные вещи, как национальность. Их идеал мировая пролетарская революция. Большевики одним ударом украли у России её два наиболее ценных сокровища: мир и победу, ту победу, что уже была в её руках, и тот мир, которого она более всего желала. Немцы послали Ленина в Россию с обдуманным намерением работать на поражение России… Не успел он прибыть в Россию, как он стал приманивать к себе то оттуда, то отсюда подозрительных субъектов из их потайных убежищ в Нью-Йорке, Глазго, Берне и в других странах» (читатель заметит, откуда были привезены в Россию «русские» революционеры), «и он собрал воедино руководящие умы могущественной секты, самой могущественной секты во всём мире… Окружённый этими силами, он начал действовать с демоническим умением, разрывая на «куски всё, чем держались русское государство и русский народ. Россия была повержена. Россию нужно было повергнуть… Её страдания несравненно ужаснее, чем о них пишется, и у неё украли место, принадлежавшее ей среди великих народов мира» (речь в Палате общин 5 ноября 1919 г.). Слова Черчилля сохраняют своё значение по настоящее время, в особенности его фраза о «самой могущественной секте в мире», напоминающая то, что за 50 лет до него сказал Бакунин, обвиняя евреев в узурпации революции. Мы уже цитировали в этой главе статью Черчилля, также показывавшую, что ему было ясно, из кого состояла эта секта.
Так в то самое время, когда Хаим Вейцман праздновал свой триумф в Лондоне и Вашингтоне, его товарищи-конспираторы из талмудистских местечек России одержали победу в этой стране. Из слов самого Вейцмана ясно, что с самого начала между ним и ими была одна только разница: он был «революционер-сионист», а они — «революционеры-коммунисты». В свои студенческие годы в Берлине, Фрейбурге и Женеве он участвовал в многочисленных жарких спорах на тему об этом различии, которое для тех, кто отвергает революцию, как таковую, не имеет вообще значения. Биограф Бальфура, г-жа Дагдейл, описывает споры этих двух кровных братьев революции в те годы, когда подготовлялся их одновременный триумф: «Ленин и Троцкий, пришли к власти в ту же неделю в ноябре 1917 года, когда добился своего признания и еврейский национализм. За много лет до того Троцкий и Вейцман провозглашали свои противоположные политические взгляды в соперничающих кафе университетского квартала Женевы. Оба рождённые в России …они тащили толпы еврейских студентов с одной стороны улицы на другую: Лев Троцкий — апостол красной революции, Хаим Вейцман — апостол нерушимой двухтысячелетней традиции. По одному из самых странных совпадений, в течение одной и той же недели и тот, и другой завершили осуществление своей мечты». В действительности же, речь шла о клешах, в которые должна была быть захвачена Европа, и ручки этих клешей держались каждая одной из двух групп «русских» революционеров, менее всего бывших русскими.
В одном только отношении события в России причинили временные затруднения Вейцману и его сообщникам в Лондоне и Вашингтоне. Они требовали Палестину, «как убежище» Для евреев, которых якобы «преследовали в России» (явная выдумка, но достаточно удобная для обмана «черни»), а теперь вдруг оказывалось, что никакого «преследования в России» больше нет. Наоборот, в Москве правил еврейский режим, а «антисемитизм» был объявлен тяжким преступлением. Где же тогда были евреи, нуждавшиеся в убежище? (Это явно и было причиной того, почему надо было помешать Вильтону уведомить мир о характере нового режима в России). По свидетельству раввина Эльмера Бергера, советское правительство поставило евреев как таковых в привилегированное положение…. одним ударом революция эмансипировала тех самых евреев, которым раньше по утверждениям их сионистских представителей, не могло помочь ничто, креме сионизма. Советские евреи не нуждались больше ни в Палестине, ни в каком либо ином убежище. Рычаг страдающего русского еврейства, которым так часто пользовался Герцль для поддержки требования Палестины у тех или иных держав, вдруг перестал существовать.» Но и это не стеснило Вейцмана. Немедленно же он уведомил своих евреев, что никакой передышки не будет: «Некоторые из наших друзей… торопятся с выводами по вопросу, что будет с сионистским движением после русской революции. Сейчас, дескать, исчез главный стимул сионистского движения, российское еврейство свободно… Нет ничего более поверхностного и ошибочного. Мы никогда не строили наше сионистское движение на страданиях нашего народа в России или в других местах. Эти страдания никогда не были причиной сионизма. Основная причина сионизма была и есть неискоренимое стремление еврейства иметь свой собственный дом». Это было ложью, но в ней содержалась и правда. Совершенно верно, что организаторы сионизма в глубине души никогда не основывали своего движения на «страданиях нашего народа в России или в других местах»; всякие страдания, вызываемые самим сионизмом — еврейские или не-еврейские — были им также безразличны. Но не подлежит никакому сомнению, что осаждая западных политиков, они использовали аргумент «страданий нашего народа в России», поскольку эти политики, начиная с Вудро Вильсона в 1912 г., неоднократно этот аргумент выдвигали.
В ходе этой критической недели мировой истории фальшивость сионистских требований хотя и стала очевидной, но не могла больше иметь никакого значения, т. к. по свидетельству г-жи Дагдейл, британское правительство давно уже добровольно связало себя обязательствами в этом вопросе. Даже как предлог, невозможно было больше утверждать, будто бы какие-то евреи нуждались ещё в «убежище», однако Ллойд Джордж предпринял завоевание Палестины для евреев». Основная гнилость всего сионистского предприятия обнаружилась в тот самый момент, когда оно было, как жёрнов, повешено на шею Запада. Хотя этот неизлечимый порок в его фундаменте должен неизбежно привести в конце концов к провалу, подобно мессианству Саббатая Цеви в 1666 г., сионистскую трагикомедию пришлось с тех пор разыгрывать до самого её разрушительного конца.
Тем не менее, это гнилое предприятие вероятно умерло бы естественной смертью через несколько лет, оставшись в анналах истории лишь как «Бальфурова глупость», если бы ему на помощь не пришло совершенно новое явление. Этим явлением был приход Гитлера к власти, заполнивший на некоторое время брешь в сионистской крепости после провала легенды о «еврейских страданиях в России» и породивший у некоторых евреев желание ехать даже в Палестину. Не будь Гитлера, сионистам пришлось бы его выдумать; с его помощью дышавшая на ладан затея на время оживилась. Гитлеровский эпизод будет описан в одной из позднейших глав этой книги.
Глава 33
«Лига принуждения к миру»
В то самое время в 1917 г., когда две родственные силы из России — революционный коммунизм и революционный сионизм — вышли на открытую арену, выявилась и третья тайная цель войны, орудиями которой были обе эти силы. Это был план создания «всемирной федерации» с целью «управления делами человечества», и притом управления путём насилия. Широким массам внушалось тогда (как и во Время второй мировой войны, 25 лет спустя), что нужно уничтожить «берлинского сумасшедшего» по той самой причине, что он будто бы намеревался управлять миром посредством насилия. Некий Иден Фильпотс в Англии, один из множества подобных оракулов тогда и в голь; второй войны, произносил громовые речи по адресу кайзера: «Вы собирались завладеть миром, но вы получите только его проклятия, которые падут на вашу голову…» и то же слышалось во всех концах мира. Но задуманный на Западе тайный план точно так же собирался «завладеть миром», только посадив ему на шею совершенно иных властителей.
