Егор Иванов - Честь и долг (Вместе с Россией - 3)
Керенский вспылил. Резким тоном он заявил Алексееву, что никаких соглашений с Корниловым быть не может. И опять стал льстиво уговаривать Алексеева принять этот высокий пост. Но старик не поддавался.
Вырубов послал за Терещенко. Обаятельный молодой заместитель министра-председателя явился тотчас и тоже попытался склонить Михаила Васильевича к принятию предложения правительства. Алексеев не пожелал больше разговаривать. Господам он сообщил, что удаляется завтракать. Он просил Мезенцева не провожать его, а доложить позже о решении, к которому придут господа министры.
В двенадцать с половиной в канцелярию, где был стол Мезенцева, офицер-связист принес телеграмму, сообщающую, что передовые части корниловского Третьего конного корпуса подошли к Луге. Чуть позже поступила лента Юза о том, что авангард мятежников высадился на станции Семрино в сорока четырех верстах от столицы... Сведения мгновенно просочились на все три этажа Зимнего. Паника охватила министерские помещения дворца. Стали исчезать неизвестно куда чиновники канцелярии, просители, толпами перекатывавшиеся по коридорам. Появились и другие верные признаки кризиса. В квартиру, которую занимал в Зимнем председатель художественно-исторической комиссии по приемке ценностей дворца Головин и где теперь жил также другой видный кадет - Кокошкин, примчался ловить слухи лидер партии "народной свободы" Милюков...
В середине дня Милюкова и Алексеева пригласили к министру-председателю. И снова в розовом кабинете на третьем этаже полковник Мезенцев стал свидетелем важной встречи. Генерал упорно молчал. Зато Милюков пытался навязать Керенскому свое посредничество в переговорах с Корниловым. Однако не преуспел. Назревала ссора. Все были взвинчены до предела, и вдруг Керенский бросил фразу, на которую обратил внимание даже Мезенцев, столь далекий от политики.
Глава Временного правительства сказал, что готов уступить власть любой общественной группе, за которой стоит сила. Министр-председатель явно бросал пробный шар. Но быстрой реакции на него не последовало. Видимо, Керенский ее и не ждал. Он свернул беседу.
Уехал к себе в вагон, стоящий, как всегда, у Царскосельского вокзала, и Алексеев.
...В седьмом часу вечера, когда полковник Мезенцев делал генералу вечерний обзор событий на фронте, в вагоне появился Милюков. Павел Николаевич очень спешил. Он рассказал Алексееву, что Керенский по-прежнему хочет уйти в отставку и готов передать власть Михаилу Васильевичу еще и потому, что Корнилов с ним бороться не будет. При этом известии генерал зарделся от радости. Вместе с Милюковым он принялся тут же набрасывать план, как уладить отношения с Корниловым.
Милюков всячески заверял генерала, что партия кадетов его полностью поддержит. Но хитрый Павел Николаевич лукавил. Он видел в Алексееве лишь промежуточную фигуру. И искренне полагал, что наилучшим премьером в России может быть только он, профессор и политик Милюков...
...Вечером того же дня в Малахитовом зале собралось совещание министров. Впрочем, каждый из них уже подал заявление об отставке и более суток был бывшим министром... Надо было срочно разрядить и ликвидировать правительственный кризис.
Стояла мертвая тишина, когда оглашались сведения о продвижении корниловских войск. Тревожное молчание разрядил Прокопович. Он предложил создать Директорию, чтобы остановить Корнилова. Тут же предложил включить в Директорию и генерала Алексеева...
Кокошкин высказал мысль, что Алексеева надо бы сделать главой правительства. Раздались голоса и за то, чтобы Керенский сложил с себя власть немедленно, поскольку-де через несколько часов Корнилов будет в Петрограде. Все глаза обратились на министра-председателя.
Керенский выдержал паузу, словно актер. Потом, упомянув о своем разговоре с Милюковым, жеманно заявил, что готов сдать власть. Полковник Мезенцев видел, что это игра, что министру-председателю очень хочется, чтобы соратники стали дружно упрашивать его остаться. Но таковых не оказалось.
Министр юстиции Зарудный встал первым и высказался за уход Керенского. Любимый заместитель председателя Терещенко пробормотал так, что стало слышно многим: "Это дело ликвидировать, обоих за штат отправить - и Керенского, и Корнилова".
Министр-председатель вспылил. Не медля он закрыл заседание, чтобы бывшие министры не сговорились и не приняли какую-нибудь опасную для него резолюцию. Не спеша, продолжая обсуждать уход министра-председателя, стали расходиться его, ставшие бывшими, сотрудники. Керенский не пошел ни с кем. Он остался сидеть в своем председательском кресле, уперев тяжелый взгляд в малиновые драпировки на окнах. Лишь когда ушли все, он собрал бумаги и направился решительными шагами через анфиладу комнат в бывший кабинет императрицы, который теперь занимал заместитель председателя Временного правительства и его лучший друг и брат по ложе "Верховный совет народов России" Николай Виссарионович Некрасов. "Уж он-то меня не подведет!.." думал премьер.
Керенский застал молодого профессора-министра лежащим на диване с мрачным видом. Александр Федорович подсел к дивану, искательно посмотрел на Некрасова. От него он ждал искреннего сочувствия - ведь так много сделано для него.
Молчание Керенский нарушил вопросом, что же ему предпринять. Некрасов неожиданно грубо ответил, что присоединяется к тем, кто советовал министру-председателю немедленно уйти в отставку.
Керенского словно ударило током. Он не ожидал такого совета от самого близкого ему министра. Не говоря более ни слова, гордо подняв голову, громко стуча по божественному паркету грубыми желтыми ботинками, министр-председатель умчался прочь.
Он чуть не сбил с ног секретаря, который нес ему из министерства иностранных дел письменное заявление всех союзных послов, только что врученное Бьюкененом министру Терещенко. Сэр Джордж передал коллективную ноту, и от себя на словах предложил "добрые услуги" дипломатов. Антанта желает уладить недоразумение между Корниловым и Временным правительством. В пользу Корнилова.
Ход послов окончательно взбесил и без того нервного министра-председателя. Он почти отталкивает от себя секретаря и бежит по лестнице к себе на третий этаж. Там он запирается в спальне, бросается на кровать Александра Третьего и рыдает, рыдает. Власть ускользает из его рук.
...Разброд и смятение царят в этот день и ночь в стенах Зимнего дворца. Но за их пределами, на просторах улиц и площадей Петрограда, на его заводах и фабриках, в казармах и на железных дорогах, окруживших город стальной паутиной, росла и ширилась решимость остановить Корнилова. Большевики провели в эти сутки сотни собраний на заводах, фабриках, в воинских частях. В районных Советах и в Межрайонном совещании Советов были приняты решения организовать отряды рабочей милиции. Несколько частей Петроградского гарнизона выставляют боевое охранение перед Петроградом, Царским Селом и Красным Селом.
В ночь на двадцать девятое испытанные революционные полки - Волынский, Павловский, Финляндский, Московский и другие составляют свои сводные отряды и выходят на позиции в десяти верстах южнее столицы. Железнодорожники саботируют отправку воинских эшелонов на Балтийской и Варшавской дорогах. Выход на Николаевскую дорогу по соединительной ветке на Тосно разобран рабочими-путейцами... Ночь проходит в тревожном ожидании.
На следующий день с раннего утра в мятежных войсках, двигавшихся на Петроград, начались митинги и собрания. В Туземную дивизию прибыла многочисленная делегация Мусульманского военного комитета. Через час дивизия сделалась небоеспособной. "Отцы-офицеры" потеряли всякую власть над людьми, которые не говорили по-русски и считались поэтому особенно надежной воинской силой.
В Кременце, где держал свою Ставку главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Деникин и где корниловский дух в штабе был особенно силен, еще 28-го числа войсковые комитеты по заявлению эскадрона ординарцев, разоблачившего контрреволюционную деятельность главнокомандующего и его офицеров, арестовали весь штаб фронта.
Корниловская авантюра умирала. Двадцать девятого августа был опубликован указ Временного правительства Сенату об отчислении от должности с преданием суду за мятеж генералов Корнилова, Романовского, Эрдели, Лукомского, Деникина, начальника его штаба Маркова. Пошло в войска распоряжение об аресте обер- и штаб-офицеров, активно участвовавших в заговоре.
Революционные солдаты и петроградские рабочие пресекли попытку установить военную диктатуру. Но грозовые тучи не ушли с горизонта революции. Главный корниловец - Керенский - удержался у власти. Более того, следуя логике бонапартизма, Временное правительство организовало Директорию - по образцу наполеоновской 1795 года из пяти членов: Керенского председателя, Терещенко - министра иностранных дел, Верховского - нового военного министра, Вердеревского - нового морского министра и Никитина министра почт и телеграфов.
