Григорий Турский - История франков
Но поскольку они все-таки настаивали на том, что отправятся, как мы сказали, к королю, то мы дали им совет: «Вы поступаете неразумно, и никак вас нельзя убедить в этом и удержать от позора. Но если вы пренебрегаете, как мы сказали, разумным предложением и не хотите принять [276] спасительного совета, то, по крайней мере, подумайте о том, чтобы переждать холода, наступившие этой весной, дождаться тепла и благополучно достичь того места, куда вы хотите идти». Этот угодный им план был принят, и с наступлением лета Хродехильда, оставив некоторых монахинь в Type и поручив их своей родственнице[174], прибыла к королю Гунтрамну. Будучи принята им и удостоившись его даров, она возвратилась в Тур, оставив Константину, дочь Бурголена[175], в монастыре в Отёне в ожидании епископов, коим король приказал собраться и вместе с аббатисой обсудить их дело.
Однако многие монахини, обольщенные мужчинами, вышли замуж, прежде чем Хродехильда вернулась от короля. Поскольку монахини после долгого ожидания поняли, что епископы не намерены собираться, они вернулись в Пуатье и укрылись в базилике святого Илария; к ним присоединились воры, убийцы, прелюбодеи и виновные в различных преступлениях. Они стали готовиться к сопротивлению, говоря: «Мы – дочери королей, и мы возвратимся в монастырь не раньше, чем оттуда будет изгнана аббатиса». Тогда находилась в этой базилике какая-то затворница, которая за несколько лет до этого перелезла через стену и нашла убежище в упомянутой базилике святого Илария[176]. Она яростно нападала на аббатису с обвинениями, которые, однако, как мы узнали, были ложными. Но после того как ее притащили на веревке в монастырь к тому месту, откуда она спрыгнула, она попросила затворить ее в потайной келье, говоря: «Много „согрешила я пред Господом“[177] и пред госпожой моей Радегундой», которая тогда еще была жива. «Я хочу удалиться от мирской суеты и покаяться в грехах своих. Ибо я знаю, что „Господь милостив“ и „прощает грехи“[178] раскаивающимся». И она вошла в келью. Но когда произошла эта ссора и Хродехильда возвратилась от короля Гунтрамна, затворница, взломав дверь в келье, ночью бежала из монастыря и явилась к Хродехильде, обвиняя, как она это и прежде делала, во всех бедах аббатису.
41. А между тем Гундегизил, епископ Бордо[179], в чьей митрополии находился этот город, вместе с епископами Никазием ангулемским[180] и Саффарием перигёским, а также с самим Маровеем[181], епископом пуатьерским, пришел к базилике святого Илария и, порицая этих дев, хотел отвести их в монастырь. Но так как они упорствовали, то Гундегизил с остальными епископами объявил им, согласно вышеупомянутому письму, об отлучении от церкви. Но тут взбунтовались сумасбродные люди, о которых мы уже упоминали, и устроили такое побоище в самой базилике святого Илария, что епископы, повергнутые на пол, с трудом могли подняться, а диаконы и прочие клирики, залитые кровью, вышли из базилики с разбитыми головами. И такой их охватил ужас, – как я думаю, не без содействия диавола, – что, выскочив из святого места, они даже не попрощались друг с другом, и каждый добирался домой, как мог. При этом несчастном происшествии присутствовал и Дезидерий, диакон Сиагрия, епископа отёнского[182], который, как только достиг реки Клен, не думая о броде, сразу вошел в воду; его лошадь поплыла и вынесла его на противоположный берег. [277]
Затем Хродехильда завладела монастырскими виллами и назначила там управляющих, а тех, кого смогла увести из монастыря насилием и побоями, подчинила себе, при этом говоря, что если ей удастся войти в монастырь, то она сбросит аббатису со стены[183]. Когда об этом стало известно королю Хильдеберту, он немедленно дал распоряжение графу Маккону[184] любым способом положить конец этой ссоре. Когда же Гундегизил с остальными епископами оставил этих дев, отлучив их, как мы сказали, от церкви, он написал от своего имени и от имени своих собратьев, присутствовавших там, письмо к тем епископам, которые тогда собрались у короля Гунтрамна. От них он получил такой ответ.
Текст ответа: «Нашим владыкам, достойнейшим своего апостольского места, Гундегизилу, Никазию и Саффарию епископы Этерий, Сиагрий, Авнахар, Эзихий, Агрекула, Урбик, Феликс, Веран, а также Феликс и Бертрамн.
Насколько мы обрадовались, получив письмо от вашей святости, врученное нам посланцем, по поводу вашего здоровья, настолько мы сильно опечалились, узнав о перенесенном вами оскорблении, так как одновременно были попраны церковные законы и не было оказано уважения религии. Затем вы сообщаете о том, что монахини, которые по наущению диавола ушли из монастыря блаженной памяти Радегунды, не захотели спокойно выслушать ваше наставление и возвратиться в свой монастырь, откуда они ушли. К тому же, избив вас и ваших клириков, они нанесли оскорбление базилике святого Илария, поэтому вы решили отлучить их от благодати церковного общения и предварительно посоветоваться с нами, малоумудренными, по этому вопросу. Поскольку мы знаем, что вы превосходно изучили положения канонов, и в правилах ясно сказано, что те, которые окажутся уличенными в подобных нарушениях, не только должны быть отлучены [от церкви], но и вынуждены понести надлежащее покаяние, то, выражая вам чувство глубокого уважения и горячей любви, мы сообщаем вам, что единодушно согласились с тем, что вы решили, и это будет до тех пор, пока мы не соберемся на собор в ноябрьские календы[185], на котором мы должны обсудить также, как можно укротить дерзость таких лиц, чтобы впредь никому не было повадно впадать в этот грех и из высокомерия совершать подобное. Однако же апостол Павел постоянно напоминает нам своим словом, что мы должны „во время и не во время“[186] терпеливо исправлять преступников словом, и он утверждает, что „благочестие на все полезно“[187]. Вот почему мы просим вас постоянно молить господа о милосердии, дабы он удостоил вселить в них [заблудших монахинь] „дух раскаяния“[188], дабы надлежащим покаянием они искупили свой грех; чтобы с помощью ваших наставлений они, чьи души почти погибли, по милости Христовой вернулись в свой монастырь; чтобы тот, кто принес на своих плечах заблудшую овцу в овчарню, мог радоваться ее возвращению[189], будто он приобрел стадо.
Особливо же просим вас удостоить нас своих непрестанных молитв и заступничества, на кои мы и уповаем.
Осмеливающийся вас приветствовать, всецело ваш грешный Этерий. [278]
Осмеливающийся почтительно вас приветствовать, ваш покорный слуга Эзихий.
Почтительно вас приветствующий, любящий вас ваш Сиагрий.
Покорно вас приветствующий, почитающий вас грешный Урбик.
Почтительно приветствующий вас, ваш почитатель епископ Веран.
Осмеливающийся вас приветствовать, ваш слуга Феликс.
Осмеливающийся вас приветствовать, ваш покорный слуга и любящий вас Феликс.
Осмеливающийся вас приветствовать, ваш покорный и смиренный слуга епископ Бертрамн»[190].
42. Аббатиса тоже прочитала письмо, которое блаженная Радегунда пожелала отправить жившим в ее бытность епископам. Теперь сама аббатиса вновь направила это письмо к епископам соседних городов. Вот это письмо.
Текст письма: «Святым и достойнейшим апостольского кресла, отцам во Христе, всем епископам Радегунда, грешница.
Лишь тогда похвальное начинание может быть выполнено сразу же, когда дело доводится до слуха и препоручается разуму тех, кто всем приходится общими отцами, целителями и пастырями вверенной им паствы. Лишь они благодаря своей любви могут дать совет, благодаря своей власти оказать помощь и благодаря молитве заступиться. Некогда я по божественному провидению и по вдохновению божественного милосердия, руководимая Христом, согласуясь со своим побуждением, освободилась от оков светской жизни и обратилась к монашеской жизни. Ревностно и от всей души заботясь о благе других, дабы с божией помощью мои помыслы послужили на пользу остальным, я учредила в городе Пуатье девичий монастырь, который построил и благоукрасил светлейший государь-король Хлотарь. По основании монастыря я отдала туда в дар все то, чем меня одарил король по своей щедрости. Кроме того, для паствы, собранной мною с помощью Христа, я ввела устав[191], заботливо составленный блаженным Цезарием, епископом Арля, по постановлению святых отцов, по которому жила святая Цезария. Я с согласия блаженнейших епископов как сего города, так и прочих городов и по выбору наших инокинь поставила для них аббатисой госпожу и сестру мою Агнессу, о которой я заботилась с самого раннего возраста как о своей дочери, наставляла ее, а теперь заставила себя, согласно правилу, после бога повиноваться ее приказаниям. И, следуя апостольскому примеру[192], мы, составив письменное завещание, вручили ей, как я, так и мои сестры, все то, чем мы владели из земных богатств, ничего не оставив себе при вступлении в монастырь, боясь разделить участь Анания и Сапфиры[193].
