Евгений Спицын - Россия — Советский Союз, 1917–1945 гг.
В середине 1930-х гг. больших успехов достигли академики А.Ф. Иоффе, И.Е. Тамм, И.К. Кикоин и другие крупные ученые в области физики твердого тела, полупроводников и диэлектриков. Тогда же, в 1934 г. академик П.Л. Капица создал первый в мире гелиевый ожижитель, и его последующие разработки в этой области стали большим вкладом в развитие советской и мировой техники ожижения газов.
В первой половине 1930-х гг. под руководством профессора П.К. Ощепкова были созданы первые радиолокаторы, а профессор А.Л. Чижевский стал одним из пионеров электронной технологии, основанной на применении электронных и ионных пучков, электрических и электромагнитных полей. Кроме того, этот выдающийся ученый стал основоположником гелиобиологии — науки о взаимосвязи солнечных явлений с жизнью земных организмов, которая в те годы была несправедливо подвергнута критике.
Блестящая школа советских ученых-механиков под руководством академика С.А. Чаплыгина сложилась в знаменитом Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ), созданном в 1918 г. профессором Н.Е. Жуковским. Благодаря С.А. Чаплыгину, который смог собрать и воспитать выдающуюся плеяду молодых ученых — М.В. Келдыша, М.А. Лаврентьева, С.А. Христиановича, Н.Е. Кочина, Л.Н. Сретенского и других, этот институт быстро превратился в уникальный научный центр теоретических и экспериментально-прикладных исследований в области гидроаэродинамики, гидромашиностроения, кораблестроения и других важнейших отраслей промышленного производства. Для развертывания научно-исследовательских работ в этих областях из ЦАГИ были выделены отдел авиационных материалов и винтомоторный отдел, на базе которых в 1930 г. были созданы Всесоюзный институт авиационных материалов (И.И. Сидорин) и Центральный институт авиационного моторостроения (И.Э. Марьямов).
Наряду с крупными конструкторскими бюро А.Н. Туполева, С.В. Ильюшина и Н.Н. Поликарпова успешно работали и небольшие КБ под руководством К.А. Калинина, Д.М. Григоровича, А.И. Путилова, А.С. Яковлева, В.Б. Лаврова, Г.М. Бериева и других конструкторов, которые в кратчайшие сроки создали мощную научно-промышленную базу всего советского самолетостроения. В эти годы советская авиация стала выходить в мировые лидеры по дальности, высоте полетов, грузоподъемности и другим важнейшим параметрам. Самолеты отечественной конструкции позволили осуществить героические перелеты, прославившие Советский Союз на весь мир. В частности, в 1937―1939 гг. выдающиеся советские летчики В.П. Чкалов, Г.Ф. Байдуков, А.В. Беляков, М.М. Громов, В.К. Коккинаки, М.В. Водопьянов, П.Д. Осипенко, М.М. Раскова, В.С. Гризодубова и другие совершили беспосадочные перелеты из Москвы в отдаленные регионы мира, в том числе через Северный полюс в США.
В 1930-х гг. были опубликованы классические труды академика Н.И. Вавилова по проблемам генетики, в частности, «Линнеевский вид как система» (1931), «Селекция как наука» (1934), «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости» (1935), и новаторские работы академика Д.Т. Лысенко по яровизации и теории «стадиального развития растений», в том числе «Физиология растений на новом этапе» (1932), «Не извращать теорию яровизации» (1934) и «Стадийное развитие растений» (1935). Кроме того, в те же годы сельскохозяйственная практика обогатилась крупными достижениями научных школ по травопольной системе земледелия академика В.Р. Вильямса, по вопросам питания растений и химизации сельского хозяйства академика Д.Н. Прянишникова, борьбе с засухой академика Н.М. Тулайкова и т. д.
Вместе с тем, в середине 1930-х гг. в биологической науке началась острейшая борьба между «мичуринцами» (Д.Т. Лысенко, В.Н. Ремесло, Д.А. Долгушин) и «вейсманистами» (Н.И. Вавилов, Н.К. Кольцов, Г.Д. Мёллер, А.С. Серебровский), в центре внимания которой оказались проблемы генетики и агробиологии. С середины 1950-х гг. в широкое общественное сознание была вполне сознательно вбита абсолютно ложная матрица, что, дескать, сам Т.Д. Лысенко и все советские «мичуринцы» были отпетыми ретроградами и палачами, погубившими цвет советской биологической науки, а академик Н.И. Вавилов и все его сторонники стали безвинными жертвами сталинской тоталитарной системы, уничтожившей всю советскую генетику. На самом деле все «мичуринцы» отнюдь не отрицали самих законов генетики, а лишь выступали против их абсолютизации и утверждали, что: 1) условия жизни растений и животных влияют на их наследственность, 2) определенные изменения условий жизни могут вызывать и определенные изменения самой наследственности, 3) путем сознательного изменения условий жизни, т. е. «воспитания» растений и животных, можно получать направленные изменения их наследуемых признаков, 4) ряд таких приобретенных признаков наследуются, а значит, возможна внехромосомная передача наследственных признаков и т. д. Все эти положения учения Т.Д. Лысенко были обоснованы как конкретными экспериментальными данными собственной многолетней практики и работой других селекционеров, прежде всего И.В. Мичурина, так и теоретическими аргументами, взятыми из работ выдающихся русских ученых, в том числе К.А. Тимирязева.
В то же время среди тогдашних советских генетиков, совершенно далеких от практической селекционной работы, доминировали взгляды А. Вейсмана и Т. Моргана, которые безапелляционно утверждали, что за генетическую наследственность отвечает только «зародышевая плазма», которая на протяжении всей жизни биологического тела не меняется и не зависит от изменений внешней среды и самого тела, и в неизменном виде передается из поколения в поколение. Более того, согласно хромосомной теории Т. Моргана за наследственность отвечали только хромосомы, расположенные в ядре клетки.
Естественно, что основные положения «мичуринской биологии» находились в существенном противоречии с теориями А. Вейсмана, Т. Моргана и их наследников. Причем эти расхождения носили не просто научный, а методологический и мировоззренческий характер, поэтому совершенно неслучайно многие «вейсманисты» были сторонниками печально знаменитой «евгеники» — англосаксонской расовой теории Ф. Гальтона — кузена Ч. Дарвина, взятой затем на вооружение германскими нацистами. Более того, в 1920 г. академики Н.К. Кольцов и А.С. Серебровский и профессор-антрополог В.В. Бунак основали и возглавили «Русское евгеническое общество», которое было закрыто только в 1929 г.
Аналогичное противоборство шло и на других «фронтах научного строительства», в частности, в языкознании, где с 1927 г. особую активность стал проявлять только что созданный Всесоюзный центральный комитет нового алфавита (ВЦКНА), поставивший своей главной задачей коренную реформу русского языка. В ноябре 1929 г. по инициативе Наркомпроса РСФСР была создана специальная комиссия по проработке вопроса о латинизации русского алфавита, которую возглавил известный социолингвист, бывший глава Московского лингвистического кружка профессор Н.Ф. Яковлев. Уже на первом заседании комиссии были полностью одобрены основные тезисы его «языковой реформы», в которых прямо говорилось, что «русский гражданский алфавит является алфавитом самодержавного гнета, миссионерской пропаганды и великорусского национал-шовинизма», что именно этот алфавит «продолжает оставаться алфавитом национал-буржуазной великорусской идеологии» и в настоящее время «служит главным препятствием делу латинизации всех языков народов СССР и мешает сделать решающий шаг на пути к созданию международного языка».
В середине января 1930 г. комиссия провела заключительное заседание и постановила: «признать, что переход в ближайшее время русских на единый интернациональный алфавит неизбежен», поскольку «русский гражданский алфавит является пережитком классовой графики русских феодалов-помещиков и буржуазии и до сих пор связывает население с национально-буржуазными традициями русской дореволюционной культуры». Поэтому только реформа алфавита «окончательно освободит трудящиеся массы русского населения от всякого влияния буржуазно-национальной и религиозной по содержанию дореволюционной печатной продукции». В самом полном виде абсурдные «доводы» в пользу «языковой реформы» были представлены в работах и статьях самого Н.Ф. Яковлева («За латинизацию русского алфавита», 1930), А.В. Луначарского («Латинизация русской письменности», 1930), И.А. Хансуварова («Латинизация — орудие ленинской национальной политики», 1931) и ряда других откровенных русофобов, которые прямо заявляли, что «за введением метрической системы и григорианского календаря неизбежно придет время для латинизации русского шрифта». Что особо примечательно, большинство авторов всех этих работ, те же Н.Ф. Яковлев и А.В. Луначарский, были выходцами из дворянского сословия.