Эдуард Макаревич - Восток - Запад. Звезды политического сыска
Ротмистр Калмыков.
7 января 1910 года.
НАЧАЛЬНИК ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ БЕЛЕЦКИЙ В 1912 ГОДУ:
»Мною с полковником Коттеном был выработан план охраны, сводившийся к командированию развитых и конспиративных филеров (агенты наружного наблюдения. — Э. М.), коим было поручено, кроме охраны Распутина, тщательно наблюдать за его жизнью и вести подробный филерский дневник, который к моменту оставления мною должности представлял собой в сделанной сводке с выяснением лиц, входивших в соприкосновение с Распутиным, весьма интересный материал к обрисовке его, немного односторонне, не личности, а жизни».
(Цит. по книге: Боханов А. Н. Распутин. Анатомия мифа. М., АСТ-ПРЕСС, 2000. С. 301, 304)
ИЗ СПРАВКИ НАЧАЛЬНИКА ЛИЧНОЙ ОХРАНЫ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II ПОЛКОВНИКА СПИРИДОВИЧА:
«По заключению психиатра профессора Бехтерева, Распутин больной человек, истерикоэпилептик. На этой почве, обладая ненормально повышенной половой возбудимостью, в течение длительного времени, а то иногда вообще мучительно не может закончить половой акт, что заставляет его полностью в такие моменты терять человеческий облик, беспрерывно менять половых партнерш или вступать с ними беспрерывно, в порядке очередности, в половые сношения... Именно в силу своей болезни он не пропускает ни одной красивой женщины и пользуется у многих из них таким огромным успехом... По словам Бехтерева, «если кто и хотел бы понимать все, что известно относительно покорения дам высшего общества грубым мужиком Распутиным с точки зрения гипнотизма, то он должен не забывать, что, кроме обыкновенного гипнотизма, есть еще «половой» гипнотизм, каким, очевидно, обладает в высокой степени старец Распутин...
Полковник Спиридович».
(Цит. по: Жухрай В. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. М., 1991. С. 201)
О ГИТЛЕРЕ
Из психологического портрета-биографии Гитлера, составленного психоаналитиками по заданию Управления стратегических служб США (предшественника ЦРУ) в 1943 году:
«Гитлер, вероятно, психопат на грани шизофрении. Это не означает, что он безумен в общепринятом смысле, он неврастеник без надлежащих сдерживающих импульсов. Плюс страдающий раздвоением личности, в общем, тип, известный как доктор Джекил и мистер Хайд».
(Цит. по Langer W. The Mind of Adolf Hitler: The Secret Wartime Report. N.Y., 1972; Шестопал Е. Б. Личность и политика. М., 1988. С. 171-172.)
ГЕСТАПО О ГЕНЕРАЛЕ ВЛАСОВЕ
Главное управление имперской безопасности
Тайная государственная полиция
Берлинское отделение, секция 4-Н
26 октября 1944 года
Сведения № 6
Касается: генерал-лейтенанта Андрея А. Власова, 1901 года рождения из села Ломакина Гагинского района Горьковской области.
У него русско-народнический характер, он умен, с легким душком крестьянской хитрости. Он грубый и резкий, но в состоянии владеть собой. Оскорблений не забывает. Очень эгоистичен, самолюбив, легко обижается. В момент личной опасности несколько труслив и боязлив.
Телом здоров и вынослив. Не особенно чистоплотен. Любит выпить. Переносит много алкоголя, но и тогда может владеть собой. Любит играть в карты. К женщинам не привязан. Дружбы с мужчинами не имеет. Человеческая жизнь для него малозначительна. Способен преспокойно выдать на повешение своих ближайших сотрудников. Особым вкусом не отличается. Одеваться не может. Может только различать старую и новую одежду. Способностей и интереса к иностранному языку не имеет.
Очень любит спорить, а войдя в азарт, может разболтать секреты. Однако это случается весьма редко. Может быть коварным, любит задавать заковыристые вопросы, философию не любит. Его типично советское образование является поверхностным. К религиозным вопросам относится иронически и сам совершенно неверующ. К поставленной цели идет неумолимо, в средствах при этом не стесняется. По тактическим соображениям может отказаться на некоторое время от проведения своих идей. К евреям относится не враждебно, ценит их как людей умных и пронырливых. Большой русский националист и шовинист. Принципиально настроен против разделения Великой России. Его изречение: «Хоть по шею в грязи, но зато хозяин».
Против коммунизма не по убеждению, а из личного безысходного положения и потому, что потерял личные позиции. Придерживается мнения, что русский народ очень благодарен большевизму за многое хорошее. Советское воспитание оказало на него влияние. Будучи в Советском Союзе сравнительно неизвестен, получил отказ других советских пленных генералов сотрудничать с ним. Как командир хорош на средних постах (комдив), а на более высоких постах считается сравнительно слабым. Хороший тактик, средний стратег. Так как в его распоряжении мало хороших офицеров, то большинство должностей занимается случайными людьми. Поэтому он сравнительно равнодушен к своим сотрудникам. Но уже начинает верить в свою новую миссию. К измене, соглашательству с Советами, по всей вероятности, уже не способен.
Ценит, по-видимому, только генерал-майора Трухина как умного человека. Вероятно, заметил отсутствие пользовавшегося дурной славой капитана Зыкова (бывший ответственный редактор изданий «Заря» и «Доброволец»), после того как тот исчез. Раньше он говорил: «Хотя Зыков и еврей, но пока он нам нужен, пусть работает». К генерал-майору Благовещенскому питает антипатию и как интеллигента немного презирает. Офицеров своей среды, которые имеют личные отношения с немцами, не любит и с ними не дружит.
Подпись: Штунде-Сармистэ
(Из архива Ю. Квицинского)
О ПИСАТЕЛЯХ И ПОЭТАХ
СПЕЦСПРАВКА СЕКРЕТНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО
ОТДЕЛА ГУГБ НКВД СССР
О НАСТРОЕНИЯХ СРЕДИ ПИСАТЕЛЕЙ
9 января 1937 г.
За последние дни внимание литературных кругов было привлечено тремя фактами: статьей Фадеева по поводу книги Савина «Нафта» (»Правда» от 8/ХII 36 г.), статьей И. Лежнева «Вакханалия переизданий» (»Правда» от 15/ХII 36 г.) и резкой критикой поведения Пастернака в докладе Ставского на общегородском собрании писателей, посвященном чрезвычайному съезду Советов.
Статья Фадеева была воспринята как инспирированный Ставским выпад против определенной части наиболее крупных беспартийных писателей.
Вс. Иванов: «Я потрясен нетоварищеским отношением Ставского. Особо обидно два момента: во-первых, мне приписывают личные побуждения, во-вторых, ведь это письмо Ставскому, он мне не отвечал, и оно долго лежало, а вот вдруг он его пустил. Самое пикантное тут то, что Федин и Толстой точно так же вступились, но о них ни звука. Ясно, что «работа» направлена против меня».
И. Сельвинский: «Я прежде верил Ставскому, а сейчас вижу, что это просто провокатор. Пильняка он продал, когда он каялся в своих грехах, а сейчас предает Иванова. Теперь я кое-что понимаю. Когда у меня были неприятности с цензурой, то я пошел к Ставскому. Случайно встретил у дверей Асеева, спрашивает, зачем идете. Я говорю: «Отгрызать кое-что от цензуры».»Ах, — говорит, — меня этот вопрос интересует, идем вместе».. Вошли, там сидит Сурков, а через несколько минут входит Кирсанов, также совершенно случайно. Ставский говорит: «Вот хорошо, как раз все поэты».
Я говорю, что вот скоро Конституция — свобода слова, акт величайшего к нам доверия, а цензура недоверчива.
Что бы вы думали? Скоро пошел слух, что поэты делегацией пошли просить об отмене цензуры на основе Конституции. Ясно, что Ставский пошел к кому-то и в таком виде представил все. Им необходимо создать наверху впечатление, что все неблагополучно и что их пост поэтому боевой и они необходимы. Они обманывают настоящее руководство, они давно ищут создать инцидент».
Статья Лежнева «Вакханалия переизданий» встречена неприязненно. В основном возражения идут не против идеи статьи, а против ряда неточностей в статье, квалифицируемых как сознательные передержки.
Леонид Леонов: «Правда» пишет о ста тысячах. Хорошо, но тогда я вправе требовать, чтобы мне эти сто тысяч дали чистоганом. А где они? Разве Лежневу не известно, что фининспектор забирает из них сорок?
Выступать против этого, жаловаться? Это недостаточно. Выйдет так, что мы не писатели, а лакеи и выпрашиваем побольше чаевых».
И. Сельвинский: «Зачем нужно ссорить читателя с писателем? Рабочий, получающий четыреста рублей, прочтет о стотысячных гонорарах. Он не знает, что почти половина уходит фининспектору, что получению гонорара предшествовали годы работы; часто для того, чтобы писать новую вещь, мы должны сидеть и работать, и что карликовые тиражи поэтов — по 3-5 тысяч не могут удовлетворить даже библиотеки; таким образом переиздания поэтов являются по существу доизданиями, приведением тиража к норме, соответствующей читательскому спросу.
