Ричард Дейвенпорт-Хайнс - В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000
Согласно новому закону, каждому, кто выращивал, перевозил, выписывал или продавал марихуану, необходимо было получить разрешение и заплатить налог, иначе эти действия считались федеральным преступлением, но поскольку марихуана была запрещена во всех штатах, регистрация означала бы суд и приговор. Первое судебное слушание состоялось в октябре 1937 года, через семь дней после принятия закона. Судья Фостер Саймс (1878-1951) из Денвера приговорил пятидесятивосьмилетнего мужчину к четырем годам заключения в тюрьме Ливенворт и штрафу в одну тысячу долларов. Саймс заявил, что считает марихуану худшим из всех наркотиков – гораздо хуже, чем морфин или кокаин. Он сообщил, что марихуана уничтожает самую жизнь. Рассказы агентов Федерального бюро по борьбе с наркотиками были такими же невероятными. В 1938 году они сообщили нью-йоркскому журналисту, что чрезмерное употребление марихуаны вызывает дикие садистские стремления, которые обычно кончаются убийством с помощью топора или кирки.
Энслинджер гордился тем фактом, что в течение пяти лет после принятия закона 1937 года в США за его нарушение ежегодно уничтожалось около 60 тонн марихуаны и подвергалось аресту около тысячи человек. Начиная с конца 1930-х годов, в США становилось все труднее достать опиаты, а во время Второй мировой войны это было почти невозможно. Это объяснялось тем, что Энслинджеру требовалось вещество, которое привело бы в ужас публику и оправдало финансирование FBN, которое чуть было не прекратилось в 1935-1936 годах. Затем он предсказал широкое распространение курения марихуаны среди военнослужащих и послал своих агентов расследовать 3000 случаев употребления каннабиса в военных лагерях или около них. Несмотря на предсказания и бдительность агентов, ничего подобного не случилось. Энслинджер сопротивлялся попыткам определить точное место марихуаны среди других наркотиков. Учитывая то, что с 1937 года FBN обязано было преследовать курильщиков марихуаны, он не хотел, чтобы эксперты обесценили эту работу. Важно было поддержать ее и расширить область действия, чтобы заниматься всеми видами запрещенных веществ, независимо от того, какое из них был самым употребительным, какое приносил наибольший вред или было самым дорогостоящим для общества. Эта стратегия объясняет, почему Бюро постоянно называла марихуану наркотиком, хотя она таковым не являлась.
Разумеется, что Энслинджер набросился на публикацию нью-йоркских больничных врачей 1942 года, в которой говорилось, что использование марихуаны не ведет к физической, умственной или моральной деградации и что в результате ее продолжительного употребления не наблюдалось никаких постоянных вредных эффектов. В «Журнале Американской медицинской ассоциации» он выступил с утверждением, что нечистоплотные люди, занятые в нелегальной торговле марихуаной, используют эту публикацию в свих грязных целях. Энслинджер жаловался на медицинский отчет 1942 года, в котором группа авторов намекала на возможность ее терапевтического использования. Это исследование было предпринято в рамках проекта, начатого в 1938 году мэром Нью-Йорка, Фьорелло Лагардиа (1882-1947), который скептически относился к преувеличениям о гарлемских курильщиках «травки». Окончательный доклад комиссии, в которую входили психиатры, врачи, химики, социологи и официальные лица, был опубликован в 1945 году. Выводы комиссии отрицали, или, по крайней мере, ставили под сомнение все панические утверждения FBN. Некий военный врач писал, что из доклада комиссии явно следует то, что марихуана, в общем и целом, является безвредным наркотиком, о котором не стоит беспокоиться и который потребляют неприспособленные к жизни люди, чтобы получить от нее хоть немного удовольствия. В докладе встречались и ошибки. В нем признавалось, что под влиянием этого наркотика совершаются мелкие преступления, но недооценивалось антиобщественное поведение наркоманов с жестоким характером и пассивность давних и заядлых курильщиков. Энслинджеру удалось свернуть обсуждение отчета Лагардиа. «Журнал Американской медицинской ассоциации» вынужден был официально рекомендовать игнорировать «это ненаучное, некритическое исследование и продолжать рассматривать марихуану как угрозу обществу».
«Один следователь рассказал о несчастных родителях, которые привели своего семнадцатилетнего ребенка к врачу после того, как застали его за курением марихуаны. Значительную умственную деградацию заметили даже такие непрофессионалы. Мальчик сказал, что прочитал отчет комитета Лагардиа и поэтому начал курить этот наркотик. Он прочитал доклад в музыкальном журнале «Даун Бит», где его анализ напечатали под заголовком «Запаливайте самокрутки: в отчете говорится, что от «травки» можно получить неплохой кайф».
Влияние музыкальных журналов указывает на возросшую значимость музыкантов в увлечении наркотиками. Марихуану курили такие джазовые музыканты, как Луис Армстронг (1900-1971), Диззи Гиллеспи, ударник Джин Крупа (1909-1973), который в 1943 году отбывал заключение за незаконное хранение, а также Милтон Меззроу, который также отсидел в 1940-1941 годах семнадцать месяцев за незаконное хранение, а затем восславил наркотик в своих мемуарах «Настоящий блюз» (1946). Марихуану восхваляли в песнях «Милая марихуана» и «Смешной парень с «мастыркой». «Толстяк» Уоллер (1904-1943) написал слова и музыку песни «Гадючий наркотик» (1934), которую Натаниэл Уэст (1903-1940) отобразил в своем романе о Голливуде «День саранчи» (1939). Марихуану стали курить не только молодые музыканты, но и молодые актеры. В 1948 году кинозвезду Роберта Митчема (1917-1997) арестовали за хранение марихуаны и на следующий год осудили, однако карьера его не пострадала. Энслинджер жаловался на то, как публика реагировала на «омерзительные подробности участия звезд шоу-бизнеса в делах, связанных с наркотиками. Наблюдаем ли мы стихийную реакцию, которая разразилась бы еще поколение назад и заставила бы их уйти из бизнеса? Отнюдь. Похоже, публика одобряет действия таких вырожденцев. Их не изгоняют из общества. Наоборот, на фильмы с их участием немедленно выстраивается очередь». Ричард Никсон также обвинял неких врагов, которые позволяют «укорениться наркотической чуме». Он говорил, что когда наркотики употребляет могущественный кинорежиссер, или рок-звезда с миллионным состоянием, или ведущий популярной газетной колонки, они становятся более опасными, чем сотня мелких бруклинских наркоторговцев. Тем временем, в середине 1940-х годов правительственные агентства США нечаянно помогли уличным торговцам героином. Во-первых, в 1943 году, после освобождения Сицилии от фашистов, Управление стратегических исследований (УСС) вовлекло в политическую деятельность главарей мафиозных группировок. Результаты казались незначительными, пока в 1946 году из Америки не были депортированы около 400 гангстеров – в том числе злейший враг Энслинджера, Лаки Лючиано, который заинтересовал мафию участием в наркобизнесе. До этого времени гангстеры почти не участвовали в поставках наркотиков. Мафия начала закупать опиум в Турции, Ливане и других странах, открыла на Сицилии героиновые лаборатории и с 1948 года организовала широкомасштабную контрабанду наркотиков в США и Канаду. Преемник УСС, Центральное разведывательное управление (ЦРУ), в 1947 году совершило подобную ошибку, поставляя оружие и деньги корсиканским бандитам для нападений на французские профсоюзы и коммунистов. Центром этой деятельности избрали портовый район Марселя, и вскоре корсиканские банды подчинили себе все остальные. В конце 1920-х годов турецкий опиум поступал в марсельский порт, однако в 1930-х годах этот маршрут постепенно потерял свое значение. К 1950 годам Марсель вновь стал международным центром торговли наркотиками. Сицилийцы согласились допустить на американский рынок французских наркодельцов при условии, что последние будут поставлять наркотики только итальянской мафии. Первый налет на героиновую лабораторию в Марселе, которую контролировали корсиканцы, был совершен в 1951 году. Эта лаборатория перерабатывала опий-сырец, приходивший из Турции. К 1953 году американцам было известно о пяти крупных марсельских лабораториях. Хотя французские власти в 1950-1970-х годах закрыли пятнадцать подпольных производств, продолжали работать множество других. Четыре корсиканские семьи – Вентури, Франсизи, Герини и Орсини – организовали сеть собственных наркокурьеров. Французские силовые структуры не могли или не хотели помогать Федеральному бюро по борьбе с наркотиками отчасти оттого, что некоторые европейские державы испытывали раздражение по поводу колониальных методов, с помощью которых США навязывали свою анти-наркотическую политику. С другой стороны, отсутствие помощи объяснялось коррупцией марсельской полиции, а отчасти тем, что офицеры французской военной разведки тайно добывали финансовые средства путем организации поставок опиума в Индо-Китай. Энслинджер никогда не обвинял Францию публично, и вплоть до Никсона Соединенные Штаты смирились с французскими поставками наркотиков, как с необходимым злом в «холодной войне».
