Александр Широкорад - Наша великая мифология. Четыре гражданских войны с XI по XX век
Международное право никогда не признавало таких наемников воюющей стороной. И в полном соответствии с международным правом советские власти могли рассматривать всех неразоруженных белых в качестве бандитов и соответствующе карать их.
Между тем у Врангеля был и другой путь. Он мог бы в Константинополе издать приказ об окончании войны, то есть признать де-юре, что произошло де-факто, и распустить армию и флот.
Замечу, что не только казаки и солдаты, но даже старшие офицеры врангелевской армии в ноябре 1920 г. очень плохо владели информацией о том, что происходило в России и в Европе за три последних года. А вот Врангель и его штаб имели доступ к советской и зарубежной прессе, получали информацию от западных военных и гражданских представителей и даже от царских послов, которые к этому времени еще сидели в русских посольствах большинства стран Европы.
Так почему бы Врангелю не сказать всей правды людям, которых он вывез на чужбину? Шансов вернуться в Россию на белом коне нет на сто процентов. Есть небольшая вероятность вернуться в обозе вражеской армии в качестве переводчиков, личного состава карательных отрядов и т. п. Так пусть люди, мечтавшие вернуться в этом качестве, прямо и обращаются в иностранные разведки, не устраивая оперетту с «Русской армией» и «Русской эскадрой».
Те же, кто хочет легально вернуться в Советскую Россию, должны хорошо представлять экономическую и политическую ситуацию там, а также вероятность знакомства с ОГПУ. Поэтому большинство белых военнослужащих и беженцев должны как можно быстрее вписаться в жизнь Франции, Германии и других европейских стран и США. Иного пути нет! Но, увы, Врангель не сделал такого заявления и на много лет лишил нормальной жизни десятки тысяч эмигрантов.
Предвижу традиционный упрек – хорошо судить поступки людей, зная наперед последующие события. Но ведь иной альтернативы последующим событиям 1920—1930-х годов не было и быть не могло. Предположим совсем фантастический вариант – в Советской России в 1920-х годах случился бы военный переворот. К власти пришли бы какие-то красные командиры. Льва Давидовича, Склянского, Каменева, Зиновьева и др. поставили бы к стенке, разрешили бы свободную торговлю, и прочая, и прочая…
Но даже и при таком нереальном варианте врангелевская армия и флот никак не могли повлиять на события в России.
Риторический вопрос: зачем победившим в России военным заговорщикам потребовались бы через несколько месяцев после переворота дивизии Врангеля? Так что никакой альтернативы для белого движения после ноября 1920 г. не было. Оставался лишь один путь борьбы с советской властью – идти на службу к японцам, а позже к Гитлеру. Это пытались сделать многие белые генералы. Конец их хорошо известен.
Не имея никакой возможности реально навредить советской власти, Врангель и K° оказали медвежью услугу белым офицерам, оставшимся в СССР.
В свое время, работая над книгой «Великий князь Александр Михайлович», я просмотрел в спецхране Ленинки подшивку за 1930–1933 гг. номеров белоэмигрантского военного журнала «Часовой». Впечатление такое, что этот журнал издавался не в Париже спустя 10–12 лет после окончания Гражданской войны, а где-нибудь в Северной Таврии в начале 1920 года. Вот-вот, мол, пойдем в новый поход, большевики падут со дня на день. В каждом номере письма «оттуда», причем в большинстве своем от красных командиров. Тем давно осточертели большевики, они составляют заговоры и лишь ждут сигнала «из-за бугра», чтобы начать всеобщее восстание. Нетрудно догадаться, что «Часовой» достаточно внимательно читали на Лубянке. Так что репрессии против командного состава Красной Армии в чем-то и на совести господ эмигрантов.
После эвакуации врангелевских войск в Крыму начались массовые расстрелы оставшихся белых офицеров. Цифры убитых существенно разнятся и доходят до 150 тысяч человек. Понятно, что даже цифра 50 тысяч является плодом воспаленного бреда. Каждый желающий может посчитать численность врангелевских войск к 30 октября 1920 г., вычесть число убитых в ходе боев и число эвакуированных. При этом следует помнить, что во врангелевской армии офицеры не составляли и половины личного состава.
Спору нет, жаль несчастных людей, погибших в мясорубке Гражданской войны как с той, так и с другой стороны. Но убийства в Крыму в конце 1920 г. – в 1921 г. принципиально отличались от убийств в 1917–1918 гг. Во втором случае это была вакханалия убийств, вызванная ненавистью к офицерству, а в первом случае – превентивная мера. Врангель обещал вернуться и хвалился, что его ждут в Крыму? Ну что ж, сделаем так, чтобы его никто не ждал. Примерно так рассуждали Троцкий, Склянский и их наместники в Крыму Бела Кун[170] и Землячка.[171] Любой военный историк не может не понять, что оставлять белых офицеров в Крыму было нельзя. Можно их вывезти и куда? В Поволжье? На Тамбовщину к Антонову? В Северную Таврию к Махно? А может, в Кронштадт и Питер?
Глава 12
Мифы о «Кронштадтском восстании»
Кронштадтский мятеж – явление оригинальное и очень важное для отечественной истории, хотя оно и стоит несколько особняком от остальных событий Гражданской войны и даже выносится некоторыми историками за ее рамки.
Налицо сравнительно редкое в истории событие, которое непримиримые противники используют в качестве козыря в своей идеологической борьбе. Коммунисты уже 86 лет воспевают мужество красноармейцев и рабочих, штурмом взявших Кронштадт. Здесь сложилась целая мифология: «Нас водила молодость в сабельный поход, нас бросала молодость на кронштадтский лед…», «Нет крепостей, которые бы не взяли большевики» и т. д.
А с другой стороны, 86 лет эмигрантские историки и 16 лет отечественные либералы славят матросов, поднявшихся на борьбу с тиранией коммунистов. Соответственно, и эта сторона создала свою мифологию.
Вот образец большевистской пропаганды: «Итак, кронштадтский мятеж был ликвидирован. Короткая, но ожесточенная борьба завершилась. Она потребовала от Советского государства огромного напряжения сил и стоила советскому народу новых больших жертв. Повреждения получили кронштадтские форты, порт и сооружения города-крепости, линкоры „Петропавловск“ и „Севастополь“. Были затрачены большие материальные ресурсы. Такова была цена за преступный, бессмысленный мятеж, поднятый кучкой авантюристов, сумевших демагогией и ложью увлечь за собой усталых и полуголодных матросов и солдат. Жестокая цена…
Советские войска захватили в плен 2444 мятежника, в том числе трех членов «ревкома» – Валька, Перепелкина, Павлова. Некоторые из активных руководителей мятежа, преимущественно бывшие офицеры, уже через несколько дней были непосредственно в Кронштадте преданы суду военного трибунала и по его приговору расстреляны. Это была суровая, но справедливая кара, предупреждение всем, кто попытается поколебать устои государства, власть в котором принадлежит рабочим и крестьянам».[172]
А вот пример антисоветской пропаганды: «Кронштадтские моряки, солдаты гарнизона, тамошние рабочие, все граждане несчастного города-крепости совершили совокупный подвиг для своей страны. Именно их выступление положило конец „военному коммунизму“, который был самым свирепым „коммунизмом“ среди всех последующих во всех концах планеты. Да, наделали мятежники ошибок, были половинчаты и нерешительны, не смогли выдвинуть из своей среды сильных руководителей, – так, но значение их трагического выступления исключительно велико. В 1929-м, во время второй вспышки „военного коммунизма“, своего „Кронштадта“, к сожалению, не нашлось. И они четко осознали, что Троцкий, Зиновьев и их еврейское ВЧК являются истинными врагами народа.
Сохраним же благодарную память обо всех участниках событий в мятежной крепости, хотя почти все имена их сгинули в безднах нашей темной истории. И посочувствуем их судьбе».[173]
Налицо типичная диаметрально противоположная оценка событий 1921 г. Тут же любопытно лишь авторство обеих цитат. Увы, обе гневные филиппики принадлежат одному и тому же лицу – Сергею Николаевичу Семанову, известному «историку, писателю и общественному деятелю», который, как и большинство наших политиков, деятелей культуры, СМИ и бизнеса, начал свою карьеру в комсомоле, отправившись в 1956 г. заведовать отделом пропаганды Петроградского райкома комсомола в Ленинграде.
Ну что ж, попробуем разобраться, что же произошло в Кронштадте в 1921 г.? Начнем с того, что такое Кронштадт. Кронштадт – это одновременно и город на острове Котлин, и крепость, прикрывавшая с моря столицу Российской империи. При этом большинство фортов крепости расположены не на самом острове Котлин, а на шестнадцати искусственных и естественных островах.
Северный мелкий фарватер прикрывали островные форты «Обручев», «Тотлебен» и номерные форты № 1–7. Южный основной фарватер прикрывали островные форты № 1, № 2, «Милютин», «Кроншлот» и «Константин», последний находился на узком мысе на южном побережье острова Котлин.
