Рафаэло Джованьоли - Спартак
Приказав двум рабыням, купленным ею в Тарентуме, приготовить мазь каштанового цвета, она натерла ею руки, лицо и шею; это сделало ее неузнаваемой и совершенно похожей на эфиопку. Затем, надев платье рабыни и собрав свои рыжие волосы под широкую темную повязку, она за несколько часов до рассвета вышла из лагеря с глиняным кувшином на руке. Эвтибида направилась к холму, на вершине которого подымалась стена Темезы. На склоне его находился источник.
Мнимая эфиопка осторожно пробиралась в темноте и, очутившись по соседству с источником, услышала тихое шушуканье и шум от ударов нескольких мечей о щиты. Она поняла, что на страже у этого источника, очевидно, стояла когорта гладиаторов.
Тогда, потихоньку повернув налево, она пошла вдоль холма, чтобы ознакомиться с местностью.
Пройдя около полумили, Эвтибида заметила, что среди темной массы деревьев возвышается какое-то здание. Она всмотрелась и увидела храм.
На миг она остановилась в раздумьи, а затем с решительным видом быстро направилась к этому храму, который, отстоя на значительном расстоянии от городских стен, не мог, по ее мнению, быть занят гладиаторами.
Здание храма было небольшое, но очень изящное, целиком мраморное, дорического стиля. Эвтибида поняла, что этот храм, посвященный Геркулесу Оливариго, не охраняется гладиаторами, и она решила войти в него.
Храм был пуст, и Эвтибида собиралась уже уйти, как вдруг увидела старика в одеянии жреца; весь погруженный в свои мысли, он стоял возле жертвенника, перед которым возвышалась великолепная мраморная статуя Геркулеса с палицей на оливкового дерева.
Гречанка подошла к жрецу, сказала ему на ломаном латинском языке, что она хотела набрать в свой кувшин воды из водоема в храме, и сообщила, что она рабыня одного местного земледельца, укрывшегося при приближении воюющих в соседней долине, где совершенно нет питьевой воды.
Жрец проводил Эвтибиду к водоему и завел с ней разговор о печальных последствиях этой войны, особенно печальных потому, что пришла в упадок религия - единственный источник процветания народов. Он говорил, что благочестие и поклонение богам всегда были отличительной чертой древних италийцев, к которым поэтому боги были всегда щедры, дарили им свое расположение и покровительство; что теперь распространяются эпикуреизм, пренебрежение к культам богов и насмешки над жрецами и за такое нечестие оскорбленные боги налагают тяжкую и заслуженную кару; все мятежи и войны последних лег, повергнувшие в горе Италию, были очевидным проявлением небесного гнева.
Особенно жаловался старик на печальные последствия осады и запрещения выхода из Темезы: никто не приходил приносить жертвы богу, никто, даже если бы хотел, не мог приносить положенную десятину и дары. Понятно, почему все это огорчало доброго старика: ведь каждое жертвоприношение Геркулесу оканчивалось пирушкой, а жертвы и дары переходили к жрецам.
Словом, тогдашний жрец, как и служители культа всех эпох, всех религий, всех народов, судил о религиозном пыле отупевших и обманутых людей по количеству и качеству приносимых в храм даров.
- Вот уже двадцать дней, как никто больше не заглядывает в храм Геркулеса Оливария, столь почитаемый во всей области луканов и бруццов, - говорил, вздыхая, жрец.
- Хорошо, я скажу своему хозяину, чтобы он, ради неприкосновенности дома и имения, пришел принести жертвы или по крайней мере прислал дары великому Геркулесу Оливарию, - сказала с видом тупого и глубокого убеждения рабыня, коверкая латинскую речь.
- Да защитит тебя Геркулес, добрая девушка, - ответил жрец и тотчас же добавил:
- Набожность чаще всего живет в сердцах женщин. Я только что сказал тебе, что за двадцать дней никто не приходил приносить жертвы нашему богу. Это не совсем верно, так как два раза сюда приходила для жертвоприношения одна девушка из войска гладиаторов, благочестивая и набожная девушка.
Глаза Эвтибиды засверкали радостью, дрожь пробежала по всему се телу.
- А! - сказала она, стараясь преодолеть волнение. - Ты сказал, что одна девушка приходила из вражеского лагеря?..
- Да, девушка, которая носит вооружение и на поясе меч, и оба раза ее сопровождала негритянка, как ты.., но немая, бедняжка, - ее госпожа приказала отрезать ей язык.
Эвтибида притворно содрогнулась от ужаса и после недолгого раздумья сказала, представляясь простой и добродушной:
- Вот даже у врагов.., и то есть почтение к всевышним богам... Да, завтра.., я снова приду сюда.., до рассвета.., так как я боюсь гладиаторов.., и если не сумею убедить хозяина прислать дары непобедимому Геркулесу Оливарию, я принесу сюда свою скромную лепту.
Жрец похвалил ее за благочестивые чувства, обещал ей покровительство Геркулеса, а на прощанье показал тропинку, по которой легче было спускаться и подниматься незаметно.
Радость вероломной гречанки была неописуема - она нашла союзника гораздо лучшего, чем могла надеяться. Продажность и жадность жреца были очевидны: его легко можно было подкупить, и с его помощью, вероятно, удалось бы найти какой-нибудь тайный подступ к стенам. Во всяком случае - и это было именно то, что заставляло сильнее биться ее сердце, - благодаря этому жрецу она причинит Спартаку смертельное горе: убьет его сестру.
Следующей ночью гречанка снова вышла из лагеря, захватив с собой молодого ягненка, двух молочных поросят и четырех белоснежных голубей; по тропинке, указанной ей жрецом, она поднялась к храму Геркулеса. Жрец открыл дверь храма и принял дары бедной рабыни.
Продолжая в течение следующих пяти-шести дней свои прогулки к храму Геркулеса, Эвтибида ловко прощупывала душу Аия Стендидия (так звали жреца) и подготовляла его к тем предложениям, которые она решила ему сделать. Наконец она призналась ему, что она вовсе не рабыня, что она служит у римлян, что Красе щедро вознаградит за услуги и его и остальных жрецов. А требуется от них, чтобы они указали место в стене, где можно было бы произвести неожиданное нападение на город.
Жрец, уже подготовленный к такой беседе, сначала притворился изумленным.
- Так ты не эфиопка-рабыня? Гречанка.., преданная интересам римлян? Ловко же ты притворялась!
- Это была военная хитрость...
- Я не обвиняю тебя. Всевышние боги защищают дело римлян, справедливо прославленных за их благочестие. Жрецы Геркулеса должны быть на стороне римлян, преданнейших почитателей нашего бога, в честь которого они в своих городах воздвигли шесть великолепных храмов.
- Значит, ты поможешь планам Красса? - спросила гречанка, сверкая глазами от радости.
- Постараюсь, сколько могу.., чем только могу... - ответил жрец.
Они быстро пришли к соглашению. Жрец сказал, что хотя он подвергается большим опасностям при попытке войти в город, но тем не менее пойдет туда под каким-либо благовидным предлогом; он надеялся на поддержку со стороны Мирцы: как только та придет в храм, он вместе с ней пойдет в город. Он добавил, что знает тропинку, которая ведет через обрывистые и крутые склоны к одному месту, где стены почти разрушены и откуда, даже если бы это место было сильно укреплено гладиаторами, нетрудно ворваться в город. Эвтибида обещала жрецу десять талантов в счет большого вознаграждения, которое он получит от Красса, когда дело будет сделано.
На следующую ночь, сняв с немалым трудом с лица каштановую краску, Эвтибида оделась в военный костюм, отправилась в храм Геркулеса, но не нашла Аия Стендидия в храме; от других жрецов она узнала, что Мирца накануне приходила принести жертвы Геркулесу, и Аий Стендидий ушел с ней в город.
С сердцем, трепещущим и колеблющимся между надеждой и страхом, ждала Эвтибида целый день, спрятавшись в храме, возвращения жреца. Он пришел к вечеру и рассказал, что место, где стена была разрушена, заново восстановлено Спартаком, который, как предусмотрительный полководец, уже давно обследовал все стены и укрепил слабые места.
Эвтибида была очень огорчена сообщением жреца. Она бесилась и проклинала предусмотрительность Спартака.
Погрузившись надолго в свои мысли, она наконец спросила жреца:
- А Мирца, сестра гладиатора, когда она придет снова в этот храм?
- Но.., я не знаю... - ответил нерешительно жрец, - вероятно.., она придет послезавтра.., в день антимахий - праздника в честь Геркулеса, во время которого в память о бегстве его в женской одежде с острова Коса обычно приносятся в жертву нашему богу женские платья. Сестра фракийца сказала мне, что она намерена придти послезавтра в храм, чтобы совершить такое жертвоприношение с целью испросить покровительство бога оружию восставших рабов и в особенности своему брату!
- А! Юпитер, ты справедлив! Справедлив и ты. Геркулес! Справедливы все боги Олимпа! - подняв глаза к небу с выражением жестокой радости, воскликнула гречанка. - Я отомщу страшнее, чем мстила ему до сих пор. Это будет настоящая кровавая месть!
- О какой мести говоришь ты? - спросил с удивлением жрец. - Ты знаешь, что боги не одобряют и не покровительствуют мести...
