Александр Снисаренко - Рыцари удачи. Хроники европейских морей
Подобные базы, настоящие крепости, были рассеяны по всему Средиземноморью. Пираты, говорит Роберте, «заполонили своими гребными лодками все уголки Киклад и Морей (мыс на юго-востоке Пелопоннеса.- А. С.) и превращали в свою законную добычу любой корабль, неспособный к защите, или входили ночью в селения и жилища на ближайшем побережье, забирая все, что они могли найти. Суда этого типа, называемые здесь траттами, кишели в каждой бухте; они длинные и узкие наподобие каноэ; 10, 20 или даже 30 человек, каждый вооруженный винтовкой и пистолетом, гребли с большой быстротой, а когда ветер был благоприятным, использовались также маленькие мачты с латинскими парусами».
Природные особенности и географические условия еще со времен Одиссея превратили в пиратскую базу остров Мальту, и эта репутация сохранялась за ней вплоть до нашего века.
«Маленькой Мальтой» называли французские пираты остров Иос на протяжении всего Средневековья. Это была не пиратская база в обычном значении слова, это был их дом: достаточно указать, что большинство церквей на острове было построено на благочестивые пожертвования пиратов. Жители Иоса и Мелоса служили лоцманами у французских капитанов и высоко ценились за детальное знакомство с берегами Сирии и Египта.
Восточный мыс острова Сапьендза высотой двести семнадцать метров с отходящей от него на полкилометра к северу отмелью глубиной менее десяти метров долгое время назывался французами Наблюдательной Вышкой Пиратов: здесь они завлекали к себе в засаду беззащитные критские корабли, державшие путь в Левант, но нередко завершавшие его у Сапьендзы.
Английский адмирал Спрэтт, чьим лоцманом и проводником у побережья Кипра был бывший пират капитан Маньяс, отмечает множество мест, где с успехом могли бы орудовать пираты. «Терпеливый и добрый» проводник адмирала охотно обращал его внимание на такие места, обнаруживая при этом исключительное знание местности не только Крита, но и близлежащих островов Касос, Карпатос и Кастелоризон (или Мейисти)...
Население защищалось как могло. Города и селения отодвигались как можно дальше от береговой линии за какой-нибудь холм или лесок. Иногда для вящей убедительности в том, что это морское побережье необитаемо, на нем сооружались несколько домов, создававших иллюзию пустынного места, или ставился на якорь безобидный на вид одинокий корабль. Это были ловушки для пиратов.
Тот, кому довелось проехать хоть раз по прибрежной железной дороге Южной Италии, не мог не обратить внимание на целый ряд уединенных маленьких станций и марин (пристаней) на берегу. Многие из них разрушены, иные сохранились в жалком состоянии, другие исчезли после войны или, напротив, уступили место современным постройкам. Все они слились теперь с жилыми массивами. Но еще в начале нашего столетия эти станции и марины располагались на расстоянии трех-десяти миль от городов и селений, закладывавшихся в гористой местности вдали от побережья. Каждый город или крупный поселок учреждал постоянные круглосуточные пункты наблюдения за морем, и если дозорные замечали неизвестное судно, они немедленно давали об этом знать дымом днем и огнем ночью. Эти ловушки были хорошо пристреляны, и если какой-нибудь малоопытный пират клевал на приманку, дело кончалось для него скверно.
Около 1500 года жители Мелоса после долгого преследования поймали одного неудачливого турецкого пирата на своем побережье и медленно поджаривали его на костре в течение трех часов. Это практиковалось повсеместно и вполне легально. Известен случай, когда паша Морей самолично доставил в Лепанто приказ сжигать всех ловцов удачи, промышляющих в Адриатике. Англичане в XVI веке ввели у себя ставшее обычным наказание для выловленных пиратов: их подвешивали на берегах рек и морей так, чтобы пальцы ног слегка касались воды.
Разумеется, пираты знали о хитростях прибрежных жителей ничуть не хуже тех, кто на них рассчитывал. Это был поединок Швейка с Фельдкуратом. Вопрос стоял - кто кого.
Еще до середины прошлого века на многих побережьях (например, в Калабрии или в Каталонии) создавалась цепь дозорных вышек или башен-крепостей, расположенных с интервалом от трех до пяти километров, и весть о нападении пиратов долетала в глубь материка или острова в считанные минуты, все небоеспособное население спешило укрыться внутри этих башен вместе со скотом, а мужчины создавали ополчение и старались продать свою жизнь и свободу как можно дороже. Эти ополчения организовывались по корабельному принципу: каждый заранее знал, с чем он должен явиться к месту сбора и как действовать в бою. Точно так же и в современных деревнях жители каждого дома знают свои функции на случай пожара.
Развалины таких башен можно сегодня увидеть на многих плодородных островах Средиземного моря: на Аморгосе, Андросе, Астипалее, Китносе, Корсике, Косе, Крите, Леросе, Сардинии, Серифе, Сифносе (здесь их свыше десятка), Сицилии, Скиатосе, Скопе-лосе, Фасосе. Есть они и на побережьях Сирии, Малой Азии и других - везде, где можно было ожидать нападения с моря.
Иногда роль таких башен-крепостей выполняли монастыри и церкви - преимущественно те, что располагались на скалистых кручах. Однако ореол святости мало помогал при нападениях пиратов. В 1403 году мавры разграбили женский монастырь, утопавший в садах между морем и городом Террачина на западном побережье Италии. В 1612 году совершенно обезлюдела долина, расположенная южнее легендарной Трои на побережье Малой Азии, напротив острова Тенедос (Бозджаада).
Остров Самос, лежащий на перекрестье путей между Египтом, Грецией и Малой Азией и служивший пиратам судоремонтной базой, был так ими разграблен, а жители настолько терроризированы бесчинствами и вымогательствами, что в конце концов лишился всего своего населения: в середине XV века самосцы по предложению генуэзцев, оказавшихся не в состоянии их защитить, всем скопом перебрались на остров Хиос.
Доведенные до нищеты и отчаяния, береговые жители сами зачастую обращались к пиратскому промыслу. Известно много случаев и в Средневековье, и в Новое время, когда грабились потерпевшие крушение суда, а их пассажиры обращались в рабство теми, у кого они искали помощи и защиты. Так поступали, например, в начале XVII века майноты, жившие на юго-востоке Пелопоннеса у зловещего мыса Малея, где морское дно усеяно обломками кораблей. Пролив Эла-фонисос, отделяющий Малею от острова Китира, и пролив Китира дальше к югу, разделяющий острова Китира и Антикитира, издревле славились как места пиратских засад, недаром венецианцы именно здесь устроили военно-морскую базу для защиты своей торговли. Но и они не сумели совладать с майнотами. Если среди захваченных ими пленников оказывались представители разных вер, майноты продавали христиан туркам, а турок христианам, регулируя таким образом цены на свой товар. Кончили майноты тем, что от похищения детей и грабежа потерявших управление судов перешли к прямому пиратству. На своих длинных маневренных лодках, вмещавших до сорока человек, вооруженных мушкетами, они захватывали любые купеческие корабли, независимо от их размеров. Судя по описаниям, их тактика была той же, что и у мавританских пиратов: мгновенный абордаж и короткий палубный бой с участием всей команды, кроме двух-трех гребцов, удерживавших лодку там, где это было нужно.
Пиратской деятельности несомненно способствовал и произвол властей, сквозь пальцы смотревших на любые действия, если они приносили им доход.
Венецианцы слали бесконечные депеши своему дожу о том, что турки покровительствуют английским пиратам, грабящим венецианские суда, и даже участвуют в этих грабежах. В 1603 году венецианский посол в Константинополе не без юмора уведомлял дожа и сенат: «Посол попросил капудан-пашу наказать английских иратов и тех, кто их поддерживает. В ответ он выслушал рассуждения о различиях между турецкими и венецианскими галерами».
Венецианская галера середины XVI века. Рисунок.
После 1606 года, когда турки закрыли для англичан свои порты, британское пиратство в Средиземном море сошло на нет, зато пышным цветом расцвело корсарство французов, обнаглевших до того, что они имели во многих портах собственных «консулов» и сбывали через них награбленное. Естественно, что эти «консулы» вступали в соглашение с турецкими чиновниками, делясь с ними доходами.
Разновидностью доходов был выкуп за пленников. Иногда этот вопрос решался на ходу, прямо в море. Вот как это происходило, например, в начале XVIII века у сирийского побережья, где судно, следовавшее в Хайфу, повстречалось с пиратами у мыса Кармелы пираты выставили белый флаг, давая понять, что желают вступить в переговоры. «Купец» выставил такой же флаг, подтверждая, что сигнал понят и принят, а затем те и другие свернули флаги и отвернули в сторону носы своих кораблей, застопорив одновременно ход. Переговоры обычно велись на «нейтральной территории» - на шлюпках, ибо выходить на сушу пираты побаивались. В описываемом случае пират удовлетворился тем, что оказался на борту встреченного судна. Чаще бывало иначе, и переговоры превращались в самый настоящий торг.
