Марина Федотова - Санкт-Петербург. Автобиография
В первые годы XX века началось усиленное строительство собственных дач. Сейчас же образовались коммерческие компании, которые покупали землю и, разбив ее на участки, продавали их желающим. Возникли специальные конторы, пошла в ход реклама. Благоустройством местности при этом не утруждались: под прямым углом расчищали просеки, выкопав по бокам канавы, – и все. Ни дорог, ни мостов, ни освещения, ни водоснабжения – все это ложилось на будущих дачевладельцев.
В XX столетии особую популярность у жителей Петербурга приобрели места на Карельском перешейке, к северо-западу от города – Репино (Куоккала), Зеленогорск (Териоки), Комарово (Келомяки), Рощино. В Комарово жили многие известные литераторы и ученые, там же находился Дом творчества писателей. На кладбище поселка Комарово похоронены такие выдающиеся люди, как А. А. Ахматова, Н. П. Бехтерева, И. А. Ефремов, Д. С. Лихачев и другие.
Петербургское жилье, 1840-е годы
Фаддей Булгарин, Михаил Григорьев, Сергей Светлов
Петербург «почти вымирал» исключительно в летние месяцы, а в остальное время года жизнь в столицее била ключом, горожан и приезжих с годами становилось все больше, поэтому в городе строили все новые и новые дома. Еще в 1833 году этим обстоятельством восторгался Ф. В. Булгарин, не забывая, впрочем, уколоть «приземленных» строителей.
Ни в одном городе в мире не строят так скоро и так много зданий ежегодно и беспрерывно, как в Петербурге. Особенно в последние десять лет почти целые части города (превышающие объемом целые провинциальные города) вновь выстроились. Из частных людей строятся почти исключительно одни купцы или спекуляторы из других сословий. Сии хозяева домов стараются строить и перестраивать как возможно скорее, дешевле, мало думают о красе фасада и прочности здания, а только рассчитывают доход, и еще на плане распределяют целый объем здания на квартиры, часто даже забывая при расчислении о собственном помещении. Первая мысль строителя: о выгодном помещении лавки, магазина, средних квартир и о распределении бельэтажа на несколько квартир, окнами на улицу, то есть первая мысль, чтоб из массы спаянных известью кирпичей добыть как возможно более денег; о потомстве, о красоте здания – ни полмысли!
В большинстве своем горожане среднего сословия снимали квартиры в домах «под жильцов», по выражению Ф. М. Достоевского. Печально знаменитые доходные дома, с черной лестницей со двора (входа с улицы не было), с местами общего пользования во дворе, с отсутствием водопровода представляли собой, как обронил А. И. Герцен, «Ноевы ковчеги». И даже в конце XIX столетия подобные дома составляли значительную часть жилого фонда; при этом «беднейший и рабочий класс столичных обывателей» ютился в мансардах, мезонинах и подвалах.
Художник М. А. Григорьев вспоминал:
Доходные дома, построенные во второй половине XIX века, со сводчатыми перекрытиями первых этажей и с лестницами на сводах, а не на косоурах (наклонных балках, на которые опирается лестничный марш. – Ред.), были просторнее, площадь комнат в них была больше. В домах более поздней постройки старались как можно плотнее разместить жилые помещения, чтобы извлечь максимальный доход, особенно в отдаленных районах города. Поэтому в них комнатки были похожи на чуланчики, на площадки узких лестниц выходило шесть или восемь квартир, а корпуса стояли так близко один от другого, что отнимали у жителей и свет, и воздух, и солнце. <...>
Дома, выстроенные во второй половине XIX века и позже, являются оскорблением архитектуры и нарушением всех правил гигиены человеческого жилья. Но с точки зрения коммерческой эксплуатации они – настоящие шедевры. В эту строительную эпоху выработался даже особый тип архитектора, который все свое внимание сосредоточивает в доходной части и в согласии с заказчиком художественный облик дома придумывает так, чтобы он тоже содействовал повышению квартирных цен. Сделаем мол балкончики – с балкончиками за квартиру можно взять подороже, вставим зеркальные стекла – еще можно накинуть рублик-два... Дома считались доходным помещением капитала, и домовладельцами часто являлись высокопоставленные лица, вплоть до великих князей. <...>
Цены на квартиры определялись многими соображениями. Квартира в центре стоила в два-три раза дороже, чем, скажем, на Петроградской стороне. На большой улице дороже, чем в переулке. С окнами, выходящими на улицу, дороже, чем с окнами во двор. На солнечной стороне дороже, чем на теневой. Во втором этаже дороже, чем в пятом. С входом с улицы дороже, чем с входом со двора, с лифтом – опять-таки дороже, в солидном доме пышной архитектуры дороже, чем в какой-нибудь голой каменной коробке. В этой политике цен учитывалась каждая деталь, чтобы выжить из квартиронанимателей как можно больше. <...>
Рабочие на некоторых текстильных фабриках имели казенные квартиры – специально построенные при фабрике казармы. Они имели несколько этажей; в середине каждого шел коридор, залитый асфальтом, по бокам – комнаты. В комнату помещались две-три семьи, которые отделялись друг от друга занавесками. Кухня была общая; в ней с утра до ночи грелся куб для кипятка. За порядком в казарме наблюдал смотритель. <...> Хозяевам казарма была выгодна: за жилье, за дрова, за кипяток – за все с лихвой вычитали из заработка.
О стоимости жилья упоминал и С. Ф. Светлов.
Квартиры в Петербурге очень дороги и не отличаются ни удобством, ни роскошью. Чем квартира меньше, тем она наименее удобна и тем обходится для нанимателя дороже: если за вполне порядочную квартиру приходится платить хоть тысячу двести рублей, то за квартиру втрое меньшую и худшую придется заплатить почти половину стоимости первой квартиры. В первой квартире будет пять или шесть комнат, людские, ванна, два входа, окна на улицу; во второй квартире будет только три комнаты, без ванной, с окнами на двор и с одним грязным ходом. Следовательно, и в первом случае вы платите за каждую комнату около двухсот рублей и во втором тоже – около двухсот рублей в год, хотя комнаты меньше и хуже.
Понятно, что барские квартиры, стоимостью от полутора-двух тысяч рублей и выше, обширны, удобны и отделаны с комфортом. Но нанимателей таких квартир немного и громадное большинство питерцев ютится в небольших квартирах (от трех до пяти комнат) стоимостью от пятисот до тысячи рублей в год.
В 1844 году в городе был принят знаменитый высотный регламент – «Правила об ограничении постройки в С.-Петербурге высоких зданий и надстроек этажей на существующих зданиях». Этот регламент постанавливал «не допускать постройки жилых зданий высотой более 11 сажен (23,5 м. – Ред.)», а «высота возводимых вновь домов не должна превышать ширину улиц и переулков, где они строятся».
Кони Клодта и холера, 1842 год
«Художественная газета», Александр Башуцкий
Петербург пережил смерть поэта – и продолжил украшаться. В начале 1840-х годов был перестроен старый Аничков мост, который затруднял движение по Невскому. На гранитных пьедесталах по четырем углам моста установили скульптурные группы работы П. К. Клодта, первоначально предназначавшиеся для украшения Адмиралтейской набережной, – знаменитых «Коней». Императорским указом «за отличное произведение конных групп для Аничкова моста» скульптору пожаловали орден Святой Анны третьей степени и орден Святого Владимира четвертой степени, а «Кони» Клодта со временем сделались одной из главных достопримечательностей города.
«Художественная газета», издававшаяся в Петербурге, комментировала процесс отливки и установки скульптурных групп.
Взгляд на выставку художественных произведений. Скульптура.
За исключением барона Клота фон Юргенсбурга, шагнувшего в короткое время из среды любителей на степень первоклассного, единственного в своем роде художника, все прочие молодые скульпторы, принесшие свои произведения на последнюю трехгодичную выставку, принадлежат к числу начинающих. <...>
Нам бы прежде всего следовало говорить о колоссальной бронзовой группе «Коня и возничего», вылитой профессором бароном Клотом, по его же модели, как о важнейшем и замечательнейшем произведении нашей современной скульптуры; но мы этого не сделаем. Произведения барона Клота всего убедительнее говорят сами за себя. Они составляют эпоху в развитии художеств в нашем отечестве, и им должна быть посвящена особая статья. Как бы хороши ни были наши молодые таланты, заслуженного мастера мы умеем отличить и отделить от них. <...>
