Энтони Бивор - Сталинград
Только бывшим солдатам Паулюса будущее не сулило ничего хорошего. Некоторые военнопленные еще верили в контрнаступление немецких войск, которое принесет им долгожданную свободу, но большинство покорилось своей тяжкой участи.
В жизни военнопленных, как бы ужасна она ни была, происходили подчас забавные случаи. Однажды в лагерный госпиталь явились три пациента. Все трое, несомненно, были евреями, одетые, однако, в немецкую форму с орлами и свастикой. Заметя удивление врача, один из них с усмешкой сказал: «Перед вами, доктор, восьмое чудо света – еврей на службе у Адольфа Гитлера». Как выяснилось, раньше они служили в венгерском трудовом батальоне, а попав в плен, получили одежду с захваченных немецких складов.
К лету 1943 года питание заключенных в лагерях более или менее наладилось. Правда, продукты по-прежнему расхищались интендантами, которые меняли их на водку, или охранниками, чьи семьи питались, несомненно, лучше, чем пленные. Но смертность все еще была очень высока. Каждый день в лагерях умирали сотни заключенных. Чуть позже пленным разрешили выходить за территорию лагеря для сбора лекарственных растений, из которых доктора потом готовили витаминные концентраты. Изобретательность немецких врачей была просто потрясающей. Так, один из них из обрезков и трубочек сделал самый настоящий тонометр. В лагерных условиях доктора сумели создать вакцину против тифа, состоящую из экстракта внутренностей паразитов. Из кусочков шелка выдергивались нити для хирургических операций, а скальпели изготовлялись из жестяных консервных банок.
Заключенные быстро постигали трудную науку лагерной жизни. Выжить могли лишь самые изворотливые и изобретательные. Поскольку основной проблемой была нехватка продуктов питания, первым делом пленные старались заглушить чувство голода. Для этого они вылавливали кости из рыбного супа, прожаривали их на плите, перемалывали и ели. Не обходилось и без фатальных ошибок. В лагере на озере Ильмень заключенные приспособились варить камыши, но не все виды годились в пишу, и многие умерли, отравившись ядовитыми растениями. В том же лагере один заключенный украл на кухне целую пригоршню сливочного масла, съел его и тут же в агонии скончался – его желудок отвык от жиров.
Скудный паек, который немцы получали во время окружения, теперь смог бы поставить на ноги любого пациента из лагерного госпиталя, однако выздороветь хотели не все. Некоторые ждали смерти как избавления, как ждет сна усталый человек. Как правило, люди умирали быстро и безболезненно. Иной раз докторам казалось, что худшее уже позади, а утром они обнаруживали в постели холодный труп. Гельмут Гросскурт умер от тифа 7 апреля 1943 года в офицерском лагере во Фролове. В этом лагере из пяти тысяч заключенных умерло четыре. Семья Гросскурта узнала о его смерти лишь три года спустя. Курт Ройбер умер 20 января 1944 года в лагере под Елабугой. Некоторые пленные, пройдя через самые страшные испытания, неожиданно кончали жизнь самоубийством.
Даже сравнительно здоровые люди имели очень мало шансов выжить. Они надрывались на тяжелой работе, для выполнения которой требовались силы, а их-то как раз и не было. Жидкий суп пролетал сквозь желудок, не задерживаясь, и содержал слишком мало калорий. А между тем работники НКВД заставляли заключенных работать по-стахановски. Пленные, оставшиеся под Сталинградом, восстанавливали разрушенный город, поднимали со дна Волги затонувшие суда. Некоторые принимали участие в сооружении канала Волга – Дон.
Вскоре после победы под Сталинградом советское правительство приступило к разработке плана, предусматривавшего свержение нацистского режима в Германии. В связи с этим всех пленных немцев поделили на фашистов и антифашистов.
Летом 1943 года высших немецких офицеров перевели из лагеря в Красногорске в монастырь под Суздалем, а потом перебросили в новый лагерь № 48, расположенный неподалеку от Войкова. Это местечко немцы прозвали «замок», поскольку жилось им там довольно комфортно. Здесь же оказались Паулюс и Шмидт, которых, кстати сказать, скоро разлучили.
Тем же летом отдел НКВД по делам военнопленных организовал Национальный комитет по освобождению Германии. Главную роль в нем играли немецкие коммунисты. Два месяца спустя был создан Союз немецких офицеров, в который вошли антифашистки настроенные военные. Основная задача этого союза состояла в поддержке Национального комитета.
Деятельность обеих организаций контролировал генерал-майор Мельников, начальник отдела НКВД по делам военнопленных. Он работал в тесном контакте с Международным отделом Центрального Комитета партии.
19 августа три немецких генерала, взятых в плен под Сталинградом, – Зейдлиц, Латманн и Корфес – были переведены из лагеря в Войкове в центр переподготовки, находившийся в Жукове. Своим поведением все трое ясно давали понять, что готовы к сотрудничеству с советской властью. Зейдлиц искренне верил в то, что многие немецкие офицеры изменили свое отношение к войне и хотят спасти Германию от краха, к которому неизбежно приведет страну Гитлер. Себя он, естественно, причислял к лидерам антигитлеровской коалиции.
В начале сентября Зейдлиц, Латманн и Корфес вернулись в Войково. Предполагалось, что они сумеют завербовать и других пленных генералов. Возвращение троицы вызвало в лагере всеобщее возбуждение. Поскольку дело происходило ночью, все генералы явились в общую комнату в пижамах, им не терпелось узнать, что происходит. Вейдлиц вышел вперед и торжественно заявил, что пришел решающий день. Он попытался убедить генералов присоединиться к ним и немедленно начать подготовку плана по свержению нацистского режима. Первым с импровизированного собрания ушел Штрекер. За ним потянулись Роденбург и Пфеффер. Однако Зейдлицу все же удалось переманить на свою сторону генералов Эдлера фон Даниэльса, Дреббера и Шлемера.
Зейдлиц становился все более убежденным противником Гитлера. Он считал, что все пленные генералы должны объединиться ради спасения Германии. В то же время он прекрасно понимал, какие опасности поджидают их на этом пути. Оппозиция гитлеровскому режиму начала складываться слишком поздно и вряд ли могла действительно повлиять на судьбу рейха. Кроме того, сотрудники НКВД намеревались использовать пленных генералов в своих интересах. Скорее всего, Зейдлиц этого не понимал, вряд ли он даже знал, что Мельников работает в НКВД.
17 сентября 1943 года Зейдлиц как руководитель Союза немецких офицеров представил генералу Мельникову план, в котором предлагал сформировать из пленных немцев тридцатитысячный армейский корпус. По замыслу Зейдлица, данный корпус должен был стать основой для формирования нового правительства после свержения Гитлера.
Позже Мельников записал в своем дневнике: «Зейдлиц уже видит себя на посту главнокомандующего вооруженными силами свободной Германии». И тем не менее Мельников поддержал план немецкого генерала. Он обещал Зейдлицу всяческую поддержку и даже предложил организовать переброску людей в немецкий тыл для агитации среди командного состава и организации действий, направленных против гитлеровского режима.
22 сентября Зейдлиц, сопровождаемый генералами Латманном и Корфесом, доложил свои соображения советскому руководству. Он рассчитывал, что русские помогут новому германскому правительству захватить власть, и просил о формировании одной небольшой армии, которая, по его мнению, должна была состоять из двух корпусов, четырех полных дивизий и частей авиационной поддержки. Численный состав армии был таков: семь генералов, полторы тысячи офицеров и сорок две тысячи солдат. Видимо, Зейдлиц не знал об уровне смертности среди германских военнопленных.
На встрече с советским руководством Зейдлиц предлагал перебросить вновь сформированную армию по воздуху в район Берлина. Один из офицеров НКВД заметил, что подобная переброска сопряжена с определенными техническими трудностями. На его замечание Зейдлиц резко ответил: «Проработать детали – это задача русского командования». Лишь генерал Корфес не скрывал своего отношения к данной авантюре. «Это чистейшей воды утопия, – произнес он и добавил: – Командование русской авиации наверняка сочтет нас большими фантазерами».
Сторонники гитлеровского режима постоянно осыпали Зейдлица яростными угрозами, но дальше этого дело не заходило. Свое недовольство фашисты выражали тем, что при встрече друг с другом использовали нацистское приветствие.
В феврале 1944 года русские самолеты начали разбрасывать над немецкими позициями листовки, подписанные генералом Зейдлицем. Гестапо тотчас доложило Гиммлеру, что подпись Зейдлица является подлинной. Генерал Гилль, чьи войска в районе Черкасс были буквально засыпаны этими листовками, лично отправил в Германию несколько экземпляров. Он также передал гестапо письма, полученные им от генералов Зейдлица и Корфеса. Письма тоже оказались подлинными.
