Андрей Буровский - Апокалипсис XX века. От войны до войны
Справедливости ради: переворот Пятса предотвратил приход к власти вапсов — членов «Лиги участников Освободительной войны». Лига ориентировалась на итальянских фашистов и финляндских фашистов-лапуанцев.
В Швейцарии в октябре 1930-го возник швейцарский Национальный фронт. Подчеркивая «народный» характер Фронта, его представители признавали, что «в некоторых вопросах он получил ценные импульсы от национал-социализма и итальянского фашизма»[175]. К кому из них качнуться, Фронт сам не знал до 1933 года. Приход к власти Гитлера очень сильно отразился на положении в немецкоязычных кантонах Швейцарии: а это 75 % населения.
Газета Национального фронта «Железная метла» восторженно приветствовала приход Гитлера к власти: «Национальное и социальное возрождение европейских народов неудержимо. Вчера была победа фашизма. Сегодня — национал-социализма. Завтра победы добьется Национальный фронт».
Вот основанный в 1932 году во франкоговорящих и итало-говорящих кантонах Национальный союз — это были фашисты, нацистов они недолюбливали. Причем швейцарские нацисты больше болтали, а вот фашисты устраивали драки и спровоцировали «женевскую бойню», — расстрел рабочей демонстрации под руководством коммунистов[176].
В Нидерландах до начала 30-х годов фашизм был занятием интеллектуалов, изучавших и пропагандировавших модные идеи итальянского происхождения. Примерно так русская интеллигенция развлекалась марксизмом в конце XIX века. Интеллигенты разрабатывали необходимые для всего человечества планы преодоления «кризиса демократии» через усиление исполнительной власти.
Фашисты получали финансовую помощь от некоторых крупных капиталистов, например, миллионера А. Хайгтона. Но не на массовые акции, скорее как член клуба поддерживает других членов клуба.
Мировой экономический кризис тяжело сказался на стране. Экспорт упал с 690 млн гульденов в 1928 г. до 306 млн в 1932 г. Число безработных достигло 350–400 тыс. человек[177]. Вот тогда появились и нацисты: в декабре 1931 г. инженер водного хозяйства из Утрехта А.А. Муссерт провозгласил создание «Национал-социалистского движения».
В Португалии военная диктатура генерала Кармоны существует с 1926-го. Теперь она трансформируется в режим фашистского типа, когда Кармона ставит на пост министра финансов профессора Коимбрского университета Салазара, наделив его при этом диктаторскими полномочиями.
Салазар организует общественные работы, создает корпорации, вместо партий вводит в 1930 году Национальный союз и, наконец, в 1933-м принимает фашистскую конституцию.
В Бельгии в октябре 1931-го парламентарий от фламандских националистов И. Ван Северен основал Национал-солидаристскую лигу, выступавшую за создание корпоративного государства. В конце 30-х годов она насчитывала до 15 тыс. приверженцев и 5 тыс. «зеленорубашечников»[178].
8 апреля 1933 г. бывший учитель С. де Клерк основал Фламандскую национальную лигу. Ее численность достигала 25–30 тыс. человек[179].
Ван-Северин довлел к фашизму, а С. де Клерк с середины 30-х годов стал работать на гитлеровский абвер.
В мае 1936-го бельгийцы дружно голосовали (11,49 % голосов) за созданную в самом конце 1935 года партию рексистов во главе с Л. Дегрелем. В 1933-м Дегрель стал владельцем издательства «Рекс»; отсюда и название основанной им партии. Ни одно фашистское движение в Западной Европе середины 30-х годов не добивалось таких результатов.
7,12 % голосов получили фламандские националисты. К сожалению или к счастью, фашистские партии оказались не в силах объединиться: все лидеры хотели видеть во главе только себя.
Идеологически рексисты были ближе всего австрийским, испанским и португальским фашистам.
Так же, как их английские и французские коллеги, рексисты были вынуждены считаться с прочными традициями парламентаризма, поэтому они говорили не о ликвидации парламента, а только об ограничении его места в жизни. И пытались избираться в это «отмирающее учреждение».
Рексистов было до 100 тыс. человек, но лишь 16 000 были действительно активны[180]. Социальный состав хорошо виден хотя бы из анализа списков выдвигавшихся рексистами кандидатов на парламентских выборах. Из 233 кандидатов 1936 года 90 — предприниматели и коммерсанты, 89 — лица свободных профессий, служащие, ИТР, 17 — ремесленники, 13 — рабочие.
Дегрель был женат на дочери промышленника из Северной Франции. Он сам и его люди имели широкие связи в деловом мире. К тому же рексисты регулярно получали деньги из Италии. В письме итальянского министра иностранных дел Г. Чиано от 8 сентября 1937 г. говорилось о ежемесячных субсидиях в 250 тысяч бельгийских франков.
После победоносных выборов Дегрель провозгласил «поход на Брюссель», но в назначенный срок, в воскресенье, 25 октября 1936 года, вместо предполагавшихся 250 тысяч собралось около 4 тысяч человек. Впоследствии Дегрель рассказывал, что он вовсе и не хотел этого похода… Мало кто ему верил.
До оккупации страны вермахтом в 1939-м все группировки бельгийских фашистов оставались полнейшими маргиналами.
НАЦИСТЫ СЕВЕРНОЙ ЕВРОПЫ
В Нидерландах парламентские выборы 1935 года принесли национал-социалистам 7,9 % голосов: они вышли на пятое место среди политических партий страны. Лидер движения
А.А. Муссерт взывал к традициям «золотого века», «века величия», т. е. XVII столетия. Фашисты пропагандировали идею воссоздания «государства 17 провинций», включая фламандские земли Бельгии. Раз объединение с Фламандией, то и Бельгийское Конго должно отойти к Голландии! При этом такая «мелочь», как мнение самих фламандцев, во внимание не принималась.
Понятно, что национал-социалистское движение с такой идеологией пользовалось успехом среди голландского населения колоний. Колонизаторы даже оказывали нацистам материальную помощь.
Хотя движение Муссерта положило в основу своей программы 25 пунктов НСДАП, первоначально оно находилось под сильным итальянским влиянием. Еще в 1934 году итальянские фашисты подчеркивали, что муссертовское движение «фашистское, но не гитлеровское»[181]. При этом ссылались на отсутствие у нидерландских фашистов воинствующего антисемитизма. Однако с 1935 года муссертовцы втягиваются в сферу нацистского влияния.
На майских выборах 1937-го фашисты, выступавшие под лозунгом «Муссерт или Москва», вместо предполагавшихся 10–15 % голосов получили только 4,2 %. Численность движения упала. К началу Второй мировой войны нидерландские фашисты возлагали свои надежды главным образом на вмешательство извне.
В Швеции фашистов тоже подводили традиции парламентаризма: в 20–30-х годах более или менее продолжительное время существовали 90 организаций фашистского типа[182]. Только блестящий специалист в силах разобраться в их вечных расколах и слияниях. В 1930-м объединились две наиболее значительные нацистские группировки. Возник Новый шведский национал-социалистский союз (НШНСС) во главе с Б. Фуругордом. Еще пять организаций существовали каждая сама по себе.
Шведские нацисты порой пытались скрывать свое родство с НСДАП… Все же страна нейтральная, традиции либеральные… В 1938-м НШНСС превратился в «Шведское социалистическое единение», а вместо свастики ее эмблемой стал «сноп Вазы» — знак в гербе шведского короля Густава Вазы (1523–1560).
Убежденный норвежский нацист ВИДКУН КВИСЛИНГ (1887–1945).
Уже в тюрьме приговоренный к смерти за государственную измену, он составлял свою родословную, восходящую к богу Одину
Шведские нацисты даже отменили коричневую униформу… Но буквально остановиться не могли, доказывая — именно Швеция является «колыбелью арийской расы»[183]. Они даже обижались на немецких товарищей, что они разрабатывают расовую теорию без них, шведов. Сочетание расизма и антикоммунизма привлекало к фашистам симпатии довольно многих… особенно много сочувствующих шведским нацикам было в рядах офицерства и генералитета.
В Норвегии в мае 1933-го бывший военный министр В. Квислинг создал национал-социалистическую партию «Национальное единение». Сперва он тяготел к фашизму, к идее корпоративного государства. Но очень уж важен оказался для Квислинга расизм. Идея превосходства «нордической расы» все больше пронизывала всю квислинговскую пропаганду. С Розенбергом фюрер норвежских фашистов был в самых тесных, дружеских отношениях.
А в парламенте Квислингу не везло: на выборах 1933-го Квислинг рассчитывал на 15–20 мест в стортинге, но «Национальное единение» собрало всего 2,2 % голосов. А вот Норвежская рабочая партия получила 22 новых мандата по сравнению с прошлыми выборами. Увеличилось и число голосов, поданных за коммунистов.
