Эльвира Ватала - Великие рогоносцы
Наполеон рвет и мечет. У него отнята империя, отнята жена, отнят сын. Не слишком ли много потерь? Исчезли уже всякие иллюзии на возможный приезд жены на Эльбу. Еще недавно он принимал здесь Марию Валевскую со своим сыном Александром. Принимал украдкой, стыдливо, в полуразрушенном домике, хорошие апартаменты приготавливались для Марии-Луизы.
Теперь он в бешенстве кусает свою соломенную шляпу и грозится выкрасть Марию-Луизу силой. Она в это время находится у отца в Австрии и ждет надела своего королевства. Ей обещана Парма.
И вот 10 октября 1814 года Наполеон пишет последнее отчаянное письмо тосканскому герцогу Рердину III, дяде его жены.
«Мой брат и дорогой дядя! Не получая известий от моей жены, прошу Ваше королевское высочество сообщить мне, разрешите ли Вы мне посылать вам еженедельно письма для императрицы. И взамен пересылать мне известия о ней. Льщу себя надеждой, что несмотря на события, которые изменили столько людей, Ваше королевское высочество питаете еще ко мне некоторую дружбу». Герцог не ответил.
И Наполеон решается на отчаянный шаг. Его поход на Париж, сто дней его правления — это шаг отчаявшегося человека. Шаг безумный, авантюрный, явно рассчитанный на поражение, но если бы Мария-Луиза приехала к нему на Эльбу — этого шага, может, и не было бы? Так считают многие историки и мы с ними согласны.
Бесславен конец Наполеона на острове Святой Елены, где его потихоньку травили и довели до смерти. Будет всегда и во всем оправдывать свою жену. «Не приехала?» — были фатальные обстоятельства. Не написала? Ей не позволили. Окружающим его людям на острове Святой Елены скажет: «Будьте уверены, что если императрица не делает никаких усилий для облегчения наших несчастий, так это потому, что она окружена шпионами, мешающими ей узнать все, что меня заставляют выстрадать, так как Мария Луиза — сама добродетель».
Знал ли он, что в то время, когда он это говорил, Мария-Луиза была на восьмом месяце беременности от Нейперга. Для этого человека нет никаких препятствий на любовном фронте. Он свою жену выкрал от мужа Ремордини, у них была большая любовь, но сейчас Тереза Пола мешает планам мужа. Его цель — женить на себе Марию-Луизу и стать королем Пармы. Лилипутное это королевство, всего с 450 тысячами жителей, но королевство однако, и Мария-Луиза в нем королева. Заплатила за это звание дорогую цену. У нее навсегда отнят сын и он никогда не будет претендентом на пармскую корону. Словом, его лишили наследства. Но, испытав на себе «обломки истории», Мария-Луиза рада и этому лилипутному королевству. Она выступает там истинной королевой и все называют ее не иначе как «ваше величество». Водворен, как на настоящее королевство пристало, строгий дворцовый этикет. Но для роскошных интеллектуальных развлечений, на которое была горазда маркиза Помпадур, у нее ни фантазии, ни интеллекта не хватает. Бродит, обнявшись, со своим Нейпергом по лесным тропинкам, пьют на фермах парное молочко, закусывают серым хлебом, солнышко светит, цветочки можно рвать, Мария-Луиза вполне счастлива в своем королевстве. Через три месяца после смерти Наполеона Бонапарта в 1821 году Мария-Луиза рожает дочь от Нейперга.
Жена его так кстати умерла и ничто теперь не препятствует Марии-Луизе выйти за Нейперга замуж. Вскоре у нее рождается сын от него.
При известии о смерти Наполеона Мария-Луиза напишет письмо своей закадычной подруге Монтебелло: «Хотя я не испытывала к нему ни единого глубокого чувства, я не могу забыть, что он отец моего сына. Я пожелала бы ему еще много счастливых дней, лишь бы он был далеко от меня». Не дал ей быть далеко от себя. Из гроба заявил о своем существовании. В один прекрасный день Марии-Луизе вручают завещанное ей: шкатулку с сердцем Наполеона.
Несчастья коснулись Марии-Луизы. Умер ее сын от Наполеона, умер Нейперг, единственный человек, которого эта женщина по-настоящему любила. Кажется, все «закатилось» для Марии Луизы со смертью Нейперга. Но прошло малое количество времени и она сама предлагает своему управляющему выйти за нее замуж. 17 февраля 1834 года Мария Луиза выходит замуж в третий раз: Шарль Бомбель, долгое время бывший ее секретарем, теперь ее муж. Ей уже пятьдесят лет и она, к сожалению, очень внешне безобразна. Куда девались эти синие фарфоровые глаза, приводившие Наполеона в восторг, эти маленькие завитушки волос, падающие на лоб с золотым поддерживающим их обручем, эта белизна хорошо развитой груди. Перед нами толстая приземистая матрона с седыми пуклями волос и ожиревшим лицом. Современник того времени писал о ней: «В то время, когда я имел честь ее видеть, наружность ее не имела ничего привлекательного. Она была сгорблена. Ее нижняя толстая губа, характерная для австрийского императорского дома, очень отвисла и это ее весьма старило».
Шарль Бомбель, сам уже немолодой вдовец, обремененный взрослыми детьми, без всякой радости согласился стать мужем королевы. Она его упрашивает: «Своим тихим растроганным голосом доказывает, что один лишь он может составить ее счастье, согласившись стать ее мужем».
Еще третий муж не умер (скоро умрет), еще здравствует себе, и что-то там усовершенствует в Пармском королевстве, какие-то реформы вводит, а у Марии-Луизы новый молодой красавец-любовник. Жан Леконт — его имя. Тенор, но мнит себя литератором. Как-то Мария-Луиза увидела его вечером во время спектакля в своем Пармском театре и… влюбилась с места в карьер. «Разница в возрасте огромная, да разве устоишь перед королевой» — воскликнем мы словами Анны Вырубовой, подруженьки нашей последней императрицы Александры Федоровны. Жюль Леконт не устоял. Мария Луиза в тот же вечер пригласила его к себе во дворец и заставила тенора петь для нее одной. Песенка была пропета до конца уже в ложе.
Вскоре умирает третий муж Марии-Луизы, а тенор… тенор убежал в Париж. У него амбиции немного выше, чем петь песенки в постели подстарелой пармской королевы. Тогда Мария-Луиза принимается за низшую челядь. У нее теперь любовником повар. Во время ее связи с Жюлем Леконтом по Пармскому двору «ходила» злостная эпиграмма-эпитафия: «Здесь покоится прах той, что начинала императором, а кончила тенором». Эпитафию следовало бы изменить: еще ниже упала Мария-Луиза. Деградировала до повара. Но ей с ним хорошо. Есть же такие люди, такие женщины, которым очень плохо с «великими», но они вполне счастливы с «простыми». Наталья Гончарова, жена Александра Пушкина, была довольно с ним несчастлива, хотя и четырех детей родила, но вполне почувствовала себя счастливой, когда вышла замуж за довольно посредственного генерала Ланского. Таков уж удел всех посредственных личностей. «От великого до смешного всего один шаг», — сказал Наполеон Бонапарт. «От великого до посредственного» — расстояние огромное и не стоит одно с другим смешивать — хорошего коктейля не получится.
Сейчас Мария-Луиза, кажется, вполне благополучна в личной жизни. Не очень пережив утрату Нейперга и сына, она вполне довольна тем, что удачно выдала дочь Альбертину замуж, растет от Нейперга сын, на дворе у нее прекрасная кухня и изысканные блюда готовит для нее любовник с громким именем Руссо. Он подслеповат и не очень видит, какая у него не очень прелестная любовница. Вот ее портрет перед смертью: «Одутловатое лицо, вылинявшая улыбка, слепые водянистые глаза. У нее не осталось зубов, она облысела и носит парик. Толстая, ревматическая сгорбленная старуха».
Господин Бильяр (он дал такую характеристику Марии-Луизе), — за что Вы так не любите Марию-Луизу? Трудно ведь в таком портрете обнаружить объективизм. Ответим за него: за то же самое, за что не любит ее все человечество: пустая, легкомысленная, посредственная, холодная эгоистка, тупая и ограниченная, осмелилась внушить любовь великому человеку и измяла его, уничтожила и никогда НЕ ПОНЯЛА. Человечество этого не прощает.
В публичном доме XVII века.Рогоносцы в любовных треугольниках
Когда нами овладевает страсть, мы забываем о долге.
Б. Паскальо-видимому, психика этих «рогоносцев» чем-то отличается от нормальной, если им приходится со стоиским спокойствием и покорностью переносить ненормальность. А здесь все ненормально. Живут как обычно втроем. Дружно. Не ссорятся. Не ругаются. Ну, разве когда вот такой поэт Владимир Маяковский возмутится и завоет перед закрытой дверью спальни: Лиля Брик замкнулась со своим мужем Осипом и Володю разделить радость обладания втроем не пускает. «Я Щенок твой, щенок», — кричал Володя и подписывался: Щен.
Дружно и у Бирона, то есть у нашей царицы Анны Ивановны. Жена Бирона, уродливая и рябая, всех рожденных от Иоанны и Анны Иоановны детишек принимала в свое «родное стадо»: отец-то один. Ни ссор там никогда не было, ни скандалов. Жена Бирона, когда Анна Иоановна захочет после обеда прилечь с любовником, детей всех заберет и тихонько с той стороны дверь закроет. «Тс, дети», — не мешать влюбленным.
