Роман Ключник - ТЕРРОР ПОСЛЕ 1917. СУПЕРТЕРРОР. СОПРОТИВЛЕНИЕ. Том 6.
Огромная Красная армия, направляемая Центрожидом, носилась по железной дороге по огромной территории России, потопляя в крови то тут — то там народные русские восстания.
В начале 1921 г. против Советской «рабоче-крестьянской» власти выступил в некоторых случаях даже самый надёжно-обманутый класс — пролетариат, рабочие. «В феврале 1921 г. и в Москве были рабочие забастовки с лозунгом: «Долой коммунистов и евреев», — отмечает А. Солженицын. Эти события советские историки усердно скрывали, да и сейчас умалчивают. Но наиболее сильные волнения рабочих произошли в Петрограде, — восстали рабочие любимого коммунистами Путиловского завода и стали на улицах Петрограда ловить и бить коммунистов. И это после того, как Ленин, почувствовав, что рабочие на грани восстания, в ситуации большого дефицита продовольствия 4 декабря 1920 года издал популистский пиар-декрет о бесплатной раздаче продовольствия, и в доказательство этой заботы было проведено несколько показательных акций по раздаче продовольствия рабочим.
Но в ответ на рабочие волнения Центрожид в отместку закрыл 11 февраля более 90 петроградских заводов и фабрик, включая Путиловский, «Треугольник» и др. Но это только усилило беспорядки в городе, и 25 февраля Центрожид был вынужден объявить военное положение в Петрограде, ввести войска и даже был создан Комитет обороны Петрограда. Этим широким недовольством населения (крестьяне, теперь — рабочие) решили воспользоваться союзники Ленина — бундовцы, кадеты и сионисты, которые осторожно пытались возглавить его и придать идеологическую направленность.
28 февраля 1921 г. моряки военных кораблей «Петропавловск» и «Севастополь» вступились за рабочих и приняли на своем собрании резолюцию с призывом к Центрожиду не применять оружие против петербуржцев, и соблюсти объявленные свободы и права. Конечно, такое обращение к фашистам-захватчикам выглядит смешно, — как будто красные кронштадтцы не знали, на что способны Ленин и Бронштейн. И моряки окончательно прозрели — 1 марта восстал весь 25 тысячный Кронштадт, из которого восставшие выгнали местные Советские власти.
В это время как раз заседал 10 съезд РКП(б). Для управления моряки создали свой ВРК — Временный революционный комитет.
А поскольку по утверждению Солженицына: «У Кронштадтского восстания уже был антиеврейский характер: уничтожали портреты Троцкого и Зиновьева, но не Ленина», то Центрожид долго искал среди своих кандидатуру на переговоры с матросами. И послал для переубеждения моряков единственного среди них «представителя от крестьян», которого держали там для фасадной русской афиши — маразматического дедушку М.И. Калинина, памятник этого слабоумного «героя» до сих пор красуется в Петербурге на площади Калинина, а многим тысячам героически погибших против захватчиков России морякам — ничего, никакой памяти.
Когда этот «представитель народа» не смог воздействовать на умы моряков, то к ним послали с агитацией очередных русских — поэта захватчиков Демьяна Бедного и страстного юдофила журналиста-марксиста М.Е. Кольцова-Фридлянда, и одновременно провели бомбёжку агитационными листовками — сбросили с самолёта 50 тысяч листовок, по две на каждого кронштадтца. И когда эти меры не дали никакого эффекта, то Центрожид поручил своему «талантливому» проверенному палачу — Мойше Тухачевскому уничтожить восставших. Теперь у Тухачевского задача была посложнее, — это были не крестьяне.
Сложность состояла в том, что матросы были русские по национальности, и бросить против них русских красногвардейцев — это означало риск братания, ибо на четвёртый год Советской власти — уже многие разглядели лицо этой власти, и достаточно было «искры» чтобы вспыхнуло обратное пламя. Поэтому Тухачевский начал производить срочный отбор войск по национальному признаку, чтобы избежать риска патриотической или национальной солидарности. Готовя в атаку отряды татар, башкир, интернационалистов и из фанатиков коммунистов и комсомольцев.
Проследим события по дневниковым записям находящегося в это время в Петрограде еврейского историка С.М. Дубнова:
«4 марта. В Кронштадте восстание матросов, принявших резолюцию эсеров».
«6 марта. Сегодня мне передали кронштадтскую резолюцию, что требования её самые умеренные: не учредительное собрание (это уже проходили в конце 1917-го), а только свободные выборы в Советы на основании избирательного права для всех трудящихся с тайным голосованием. И даже эту резолюцию советская власть отвергла и запрещает её публиковать».
«9 марта. Уже два дня бомбардируется Кронштадт».
После старательной бомбардировки войска Центрожида по льду пошли на штурм. Представьте атаку по открытому льду. Но Бронштейну и Тухачевскому русских красноармейцев было не жаль, опять русские убивали русских. Кронштадтцы оказали упорное сопротивление — понеся большие потери, советские войска вынуждены были отступить. Мойше Тухачевскому показалось, что его красногвардейцы не усердно бегут в атаку и закрались у него подозрения. — На всякий случай после захлебнувшейся атаки он демонстративно расстрелял несколько десятков красноармейцев, чтобы остальные в следующем штурме быстрее бежали под пулями по льду. Фашист есть фашист.
«18 марта. Кронштадт взят, усмирен, залит кровью. В течение двух суток он обстреливался из 12-дюймовых орудий, красные наконец ворвались в крепость под ураганным огнём, громоздя кучи трупов на пути. Гнали в бой надежные войска башкиров» — зафиксировал в дневнике С.М. Дубнов. Трудно и страшно вообразить — что творилось в Кронштадте после его захвата Красной армией. Библейские страшилки об Апокалипсисе и последнем дне человечества блекнут перед совершавшимся зверством. Известный американский социолог русского происхождения, живший в то время — Питирим Сорокин писал об этих адских днях в Кронштадте:
«Три дня латышское, башкирское, венгерское, татарское, русское и международное отребье, свободное от всех ограничений, обезумевшее от кровавой похоти и спиртного, убивало и насиловало».
Обращаю внимание, во-первых, мы очередной раз видим еврейского фашиста Тухачевского руководителем кровавой расправы в России, — во-вторых, особо обращаю внимание на упорную «тихую» идеологическую борьбу еврейского сообщества в современной России в XXI веке — когда, например, в созданном в 2004 г. еврейским продюсером и еврейским режиссером фильме «Дети Арбата» — еврейский фашист Тухачевский показан совершенно положительным героем, невинной жертвенной овцой тирана Сталина.
Понятно, что Кронштадт был обречён на поражение, не только силы были неравные, но и ждать массовой поддержки восстания со стороны населения было иллюзией — за три с половиной года захватчики России вогнали почти в каждого россиянина животный страх. Во время штурма Кронштадта 8 тысяч его защитников со своим руководством: председателем ВРК Петриченко и начальником артиллерии А.Н. Козловским под покровом ночи ушли по льду в Финляндию. Те же, кто не захотел уйти и уцелел после взятия Кронштадта Красными, потом горько об этом жалели. 18 марта Кронштадт пал. После взятия Кронштадта расстреляли 2103 кронштадтцев, а 1400 заложников — членов семей кронштадтцев казнили в Питере и Ораниенбауме, и 6 тысяч отправили в ленинские концентрационные лагеря на верную смерть, под пытки и издевательства красных комиссаров.
После подавления восстания в Кронштадте на заседании Политбюро под председательством Ленина 20 апреля 1921 года было принято решение — «О создании дисциплинарной колонии на 10-20000 человек по возможности на дальнем севере в районе Ухты, в большей отдалённости от населенных пунктов». То есть, — Ленин фактически готовил место гибели кронштадтцев, выживших в восстании.
Огромное количество мощных крестьянских восстаний, возмущения рабочих, отчаянно восстание кронштадтцев не просто впечатлили Ленина, а серьезно тряхнуло его сознание. Это был не просто — «звоночек» захватчикам, а — грозный колокол: свои, опорные — кронштадтцы восстали. Если до восстания Ленин принципиально убеждал делегатов в своей правоте — в политике железной рукавицы: никаких свобод, никакой свободной торговли, но через неделю, после восстания в Кронштадте, делегаты с удивлением обнаружили, что Ленин стал их убеждать в совершенно обратном — в необходимости «новой экономической политики».
Центрожид пытался извлечь урок из антисоветских восстаний и даже попытался немного изменить своё лицо — М. Агурский отмечал: «преобладание евреев в руководстве петроградской (партийной) организации стало, видимо, столь одиозным, что Политбюро, учитывая уроки Кронштадта и антисемитских настроений в Петрограде, решило направить туда несколько русских членов партии, правда, исключительно с пропагандистской точки зрения» (С). То есть захватчики решили разбавить еврейскую картину власти редкими русским лицами.
