Б КОВАЛЕВ - Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944
В своих «Застольных разговорах» 11 апреля 1942 года Гитлер, рассуждая о будущей судьбе России, заявил своим слушателям: «Ни один учитель не должен приходить к ним и тащить в школу их детей. Если русские, украинцы, киргизы и прочие научатся читать и писать, нам это только повредит…
Гораздо лучше установить в каждой деревне репродуктор и таким образом сообщать людям новости и развлекать их, чем предоставлять им возможность самостоятельно усваивать политические, научные и другие знания. Только чтобы никому в голову не взбрело рассказывать покоренным народам об их истории…»9
Следовательно, можно сделать вывод, что вся политика оккупантов в сфере народного образования русского населения целиком и полностью относилась к пропагандистской акции и во многом курировалась соответствующими нацистскими службами. Нельзя забывать и о том, что оккупационные службы на местах нуждались в активном содействии их работе со стороны коллаборационистов. «Новая русская школа» должна была воспитывать людей пронемецки и пронацистски настроенных. В особенности это стало актуальным после срыва плана молниеносной войны Германии против Советского Союза. Для нацистов в этих условиях школа и ее работники стали бы той силой, которая позволила бы контролировать русскую молодежь, способствовала ослаблению на нее влияния со стороны представителей советского сопротивления. На это постоянно обращалось внимание руководителей «новой русской администрации». Так в «Наставлении бургомистрам» говорилось о необходимости устройства школ на открытом воздухе: «В населённых пунктах, в которых из-за размещения в них войсковых частей учебная работа не возможна, следует попытаться обеспечить школьную молодёжь воспитанием и обучением путём учебной работы в школах на открытом воздухе. Такого рода школы можно соорудить в садах, парках, скверах, под временно оборудованными для этой цели навесами и т. п. Прилагать все усилия к тому, чтобы школьная молодёжь находилась бы под присмотром»10. Этот документ, составленный на немецком языке с параллельным переводом на русский, широко распространялся в центральных и северных областях России.
Организация учебного процесса осложнялась отсутствием новых учебников. Временно было решено сохранить старые, довоенные, предварительно уничтожив в них все упоминания и высказывания вождей Коммунистической партии и советского государства. Данную операцию ученики проделывали под жёстким контролем учителей. Переживший оккупацию ставропольчанин М. А. Горькавый так вспоминал об этом: «В начале сентября нас, мальчишек, живущих на Подгорных улицах, заставили идти в школу, которую открыли в двухэтажном большом доме. На первом занятии дал напутствие немецкий офицер на достаточно чистом русском языке. Затем достали мы свои учебники и начали по команде заклеивать бумагой всех партийных вождей и военачальников. Потом появился батюшка в рясе и с крестом, и с того дня мы стали изучать Закон Божий»11.
При «чистке» учебников не обошлось без курьезов. Нацистская инструкция требовала уничтожения любого упоминания о советской власти, Коммунистической партии и произведений еврейских авторов. Следовательно, программа по истории средних веков осталась без изменений. Но одна из ее тем звучала следующим образом: «Германия XII–XV веков» — 3 часа: 1. Немецкая агрессия на восток. Немецкие завоевания полабских и померанских земель, завоевание немцами Прибалтики. Тевтонский орден и захват новых земель. Борьба Литвы и Польши с Орденом. Грюнвальдская битва»12. Эта программа в некоторых школах просуществовала до 1943 года, когда уроки истории были отменены.
В начальной школе рекомендовалось изучать следующие дисциплины: немецкий и русский языки, арифметику, краеведение, естествознание, гимнастику и пение. Основной упор делался на русский язык (по 8 часов в неделю в 1 и 2 классах, по 7 в 3 и 4 классах), арифметику (по 6 часов) и немецкий язык (по 3 часа в 3 и 4 классах). Количество часов в неделю составляло 18 часов в первом классе, 24 во втором и 30 в четвёртом13.
Закон Божий первоначально в программах отсутствовал, хотя к преподаванию из-за дефицита учителей активно привлекались не только священнослужители, но и пожилые люди, изучавшие этот предмет до Октябрьской революции.
В планах воспитательной работы отмечалась необходимость «принимать навыки духовной культуры». От учителей требовалось следить за тем, чтобы дети вежливо и почтительно относились к учителям, родителям, ко всем старшим, а особенно к полицейским, германскому командованию и германским солдатам.
С немецкой педантичностью оккупанты выпускали различные приказы и распоряжения, регламентирующие работу русских школ. Согласно их требованиям занятия в школе начинались в 8 часов.; Перед началом занятий читалась молитва «Царю Небесный», а после занятий — «Достойный есть». Все дети должны были являться в класс за 15 минут до звонка чистыми, в опрятной одежде. Мальчики с волосами, подстриженными под машинку, а девочки — с заплетенными косичками. В классе дети во время перемены не имели? права создавать беспорядка: шуметь, толкаться, бегать по партам. Все перемены проводились на воздухе. За порчу школьного имущества, инвентаря нес ответственность испортивший его. Продолжительность уроков — академический час - 45 минут. Перерыв между уроками составлял 10 минут. Работники школы, учителя, являлись на работу за 20 минут до начала занятий14.
Деревенские школы, по замыслу их организаторов, должны были давать лишь азы грамотности. Этим объясняется их относительно низкая идеологизация. Определенным исключением являлись учебные заведения, находившиеся в Локотьском самоуправлении. Коллаборационистам во главе с Брониславом Каминским, ведущим активную вооруженную борьбу с брянскими партизанами, необходимо было показывать заботу об образовании подрастающего поколения. Причем это делалось командно-административными методами. В приказе № 155 по Локотьскому окружному самоуправлению от 3 декабря 1942 года Каминский извещал старост, старшин и бургомистров о том, что несмотря на его приказ по округу № 108 от 25 октября 1942 года об обязательном семилетнем обучении занятия в 5–7 классах в целом ряде школ из-за низкой посещаемости учащихся срываются, а отдельные бургомистры районов, старшины волостей и старосты местных управлений совершенно самоустранились от необходимых мероприятий по поднятию посещаемости указанных классов.
В целях реального осуществления приказа № 108 «Об обязательном обучении детей в объёме 7 классов средней школы» он приказывал:
«1. Старостам местных управлений при неослабном контроле со стороны волостных старшин и бургомистров районов в недельный срок со дня опубликования данного приказа привлечь к ответственности в виде денежных штрафов до 500 рублей всех родителей, дети которых без уважительных причин не посещают школы, а также взыскать полностью все недоимки с тех граждан, которые были подвергнуты таким штрафам ранее, но не уплатили их.
2. Всех граждан, которые после уплаты денежного штрафа будут злостно удерживать детей от посещения школ, привлекать к уголовной ответственности.
3. Обязать инспектора государственного контроля усилить проверку на местах исполнения приказа № 108 и о всех нарушениях докладывать мне для принятия срочных мер необходимого порядка.
4. Бургомистрам районов, старшинам волостей, директорам школ и старостам местных управлений учесть, что если и в дальнейшем приказ № 108 и данный приказ не получат своего полного претворения в жизнь то к виновным лицам мною будут приняты строгие меры вплоть до снятия с работы и предания суду»15.
Силы советского сопротивления с первых дней нацистской оккупации пытались противодействовать немецкой политике в сфере образования. Наиболее успешно это осуществлялось в тех районах, где было сильно влияние партизан. Так, в районах, удаленных от крупных вражеских гарнизонов, влияние фашистской пропаганды на систему народного образования было сведено практически к нулю. Уже к началу 1942 года в 53 школах, находящихся на территории ряда южных районов Ленинградской области, подконтрольной партизанам, возобновились занятия по программе Наркомпроса. Непосредственный контроль за работой осуществляли два инспектора, выделенные оргтройкой. Посещаемость школ достигала 72 %. Учителя были переведены на натуральную оплату труда16. Им выделялось по 12 кг муки в месяц на себя и по 6 кг на каждого иждивенца17.
Однако работа партизан и подпольщиков в крупных населённых пунктах и на железнодорожных станциях значительно ослож «нялась. Это объяснялось не только наличием здесь вражеских гарнизонов и представителей нацистских пропагандистских служб, но и более жёстким контролем со стороны последних за работой школ. На посты директоров обычно назначались люди, пострадавшие от советской власти или из числа бывших белоэмигрантов. Ученики старших, 5–7 классов, должны были, по замыслу фашистов, составить в будущем руководящее звено «Новой сво* бодной от большевиков России»18.
