Николай Каманин - Скрытый космос (Книга 4, 1969-1978)
30 июня.
В 00:16 я вышел на связь с Добровольским (до посадки корабля оставалось около двух часов).
Каманин: "Янтарь", я - 16-й, как меня слышите?
Добровольский: 16-й, слышу вас отлично.
Каманин: Даю условия посадки. Над территорией СССР малооблачно - 3-4 балла. В районе посадки ясно, видимость - 10 километров, ветер - 2-3 метра в секунду, температура - 16 градусов, давление у земли - 720 миллиметров. Напоминаю: при спуске ведите постоянный репортаж по КВ и УКВ на всех антеннах, и особенно на щелевой и парашютной. После посадки действуйте по инструкции, люк не открывайте, резко не двигайтесь, ждите группу поиска. Желаю мягкой посадки. До скорой встречи на Земле!
Добровольский: Вас понял, условия посадки отличные. На борту все в порядке, самочувствие экипажа отличное. Благодарим за заботу и добрые пожелания.
По объективным данным телеметрии и докладам экипажа, на третьем витке свободного (после отделения от станции) полета "Союза-11" космонавты были спокойны и уверены в благополучном приземлении. За пятнадцать минут до включения ТДУ все члены Госкомиссии, главные конструкторы и специалисты Афанасьев, Керимов, Мишин, Трегуб, Карась, Воробьев, Шаталов, Елисеев, Феоктистов и другие собрались в зале оперативно-технического руководства.
По программе спуска ТДУ должна включиться в 01:35:24 и через 187 секунд - выключиться. Все с нетерпением ждут докладов о включении и выключении ТДУ, Шаталов настойчиво вызывает "Янтарь" на связь, но экипаж молчит... В 01:47:28 должно произойти разделение корабля (от спускаемого аппарата отделяются приборный и бытовой отсеки), но докладов о разделении нет. Не ясно, пошел ли "Союз-11" на спуск или он остался на орбите? Наступает время сеанса связи (01:49:37-02:04:07), предусмотренного на случай, если корабль не сошел с орбиты. Гнетущая тишина царит в зале - связи с экипажем и каких-либо новых данных о "Союзе-11" по-прежнему нет. Все понимают: на корабле что-то произошло, но что именно, пока никто не знает. Страшно медленно тянутся минуты ожидания...
Но вот в 01:54 с КП ВВС поступает сообщение: "Удаление корабля от расчетной точки посадки 2200 километров". У нас появляется надежда: возможно, отказала только радиосвязь с экипажем, а сам корабль нормально спускается и все обойдется благополучно. "Удаление 1800... 1000... 500... 50 километров от расчетной точки", - продолжает докладывать КП ВВС. Вскоре должен раскрыться парашют, на стренге которого есть антенна для КВ- и УКВ-каналов связи. Штатный спуск корабля на парашюте с высоты 7000 метров длится около пятнадцати минут, о ходе спуска на парашюте космонавты обязаны докладывать по КВ- или УКВ-каналам. Почти при всех спусках "Союзов" такая связь была, но экипаж "Союза-11" продолжает молчать...
В 02:05 с КП ВВС доложили: "Экипажи самолета Ил-14 и вертолета Ми-8 видят корабль "Союз-11", спускающийся на парашюте". В 2 часа 18 минут по московскому времени "Союз-11" приземлился примерно в двухстах километрах восточнее Джезказгана, почти одновременно рядом с кораблем сели четыре поисковых вертолета. Более получаса мы ждали, просили и требовали докладов от КП ВВС, но получали только один ответ: "Ждите". Наконец, меня подозвали к телефону "ВЧ" и доложили: "Генерал Горегляд, вылетевший с места посадки корабля в Джезказган, сообщил по радио, что исход космического полета самый тяжелый". Для меня стало ясно, что экипаж "Союза-11" погиб, о чем я оповестил Государственную комиссию. Керимов, Афанасьев, Мишин и многие другие не хотели верить этому страшному известию, требуя его неопровержимого подтверждения. Прошло еще около часа, прежде чем поступило такое подтверждение: из доклада генерала Углянского по "ВЧ" выяснилось, что уже через две минуты после приземления "Союза-11" специалисты группы поиска в присутствии Горегляда открыли люк корабля и обнаружили всех трех космонавтов без признаков жизни.
После доклада Устинову и Смирнову в 6 часов утра представители Госкомиссии вылетели из Крыма к месту происшествия. На самолете Ту-104 мы долетели до Актюбинска, пересели там на Ан-10 и добрались на нем до Джезказгана. В Джезказгане нам доложили, что самолет с генералом Гореглядом и телами погибших космонавтов уже улетел в Москву. Из Джезказгана мы перелетели на двух вертолетах к месту посадки "Союза-11".
К 16 часам местного времени кроме врачей и специалистов из групп поиска у корабля уже были Афанасьев, Мишин, Керимов, Карась, Шаталов, Елисеев, Феоктистов, Северин, Воробьев и другие товарищи. Примерно через час после нас из Караганды прилетели генералы Мороз, Мишук, Фролов, Кузнецов, Василевский, космонавты Леонов и Севастьянов и более десятка специалистов. До наступления темноты мы успели произвести только общий осмотр корабля, кабины, кресел, парашютной системы и другого оборудования.
Судя по результатам осмотра, корабль "Союз-11" произвел мягкую посадку - серьезных внешних повреждений на нем не обнаружено. В кабине выключены все передатчики и все приемники. Плечевые ремни Волкова и Пацаева отстегнуты, а привязные ремни Добровольского находятся в запутанном состоянии (застегнут только поясной замок). Вентиль одного из двух воздушных клапанов вывернут на 10 миллиметров. Других отклонений от нормы в кабине не замечено.
В 23 часа группу товарищей во главе с Мишиным и Карасем я отправил самолетом Ан-10 в Москву, а на КП ВВС передал приказание: завтра в 5:00 доставить в Джезказган группу специалистов и аппаратуру для проверки герметичности корабля "Союз-11".
1 июля.
К 8 часам утра мы вновь собрались на месте посадки "Союза-11", чтобы проверить его кабину на герметичность. Закрыли люк и все другие штатные отверстия в корпусе корабля, создали в кабине давление, превышающее атмосферное на 100 миллиметров, и... не обнаружили ни малейших признаков негерметичности. Повысили избыточное давление до 150, а затем до 200 миллиметров. Выдержав корабль под таким давлением в течение полутора часов, окончательно убедились в полной герметизации кабины. Было ясно, что в корабле нет "нештатной дыры" и что его разгерметизация при спуске могла произойти только "по вине" одного из двух вентиляционных клапанов. О том, что космонавты погибли из-за разгерметизации корабля, нам было уже известно по данным медицинской экспертизы - у погибших обнаружены следы кровоизлияния в мозг, кровь в легких, повреждения барабанных перепонок и выделение азота из крови. Через 4 секунды после начала разгерметизации частота дыхания у Добровольского подскочила до 48 вдохов в минуту (при норме 16), началась агония, и через 20-30 секунд наступила смерть.
На этом наше расследование на месте происшествия закончилось. После того, как корабль был при нас опечатан, я дал команду отправить его в Москву.
В 19:30 мы были уже в Москве, и в 21:40 я уже стоял в почетном карауле у праха космонавтов. Волков лежал в гробу, как живой, а лица Добровольского и Пацаева изменились до неузнаваемости. Первоначально было объявлено о прекращении доступа в ЦДСА в 10 часов вечера, но пришедших проститься с космонавтами было так много, что церемония прощания продолжалась до полуночи. Около часа ночи состоялась кремация...
7 июля.
Сегодня написал три страницы о полете и гибели экипажа "Союза-11", которыми будет завершаться выходящая в Политиздате книга "Летчики и космонавты". Из 25 наших космонавтов, побывавших на околоземных орбитах, 19 продолжают работать, пять - захоронены в Кремлевской стене и один - на Новодевичьем кладбище.
Пришло время поставить точку в "Космических дневниках", которые я вел более десяти лет подряд. Но прежде, чем сделать это, я не могу не вернуться еще раз к постигшему нас несчастью. Такое больше никогда не должно повториться! Считаю своим долгом сказать об этом трагическом случае все, что я о нем думаю, невзирая на точку зрения высокого начальства в лице Устинова, Сербина и Смирнова.
Меня насторожили разговоры, которые вели Мишин, Афанасьев и Бушуев с руководителями партии и правительства. Нашлись люди, пытавшиеся с умным видом утверждать, что "дырку в корабле можно было заткнуть пальцем". Другие возлагали вину за отсутствие радиосвязи с экипажем на самих космонавтов, якобы забывших включить передатчики перед спуском корабля с орбиты. Кое-кто договаривался даже до того, что причина кроется в "неудачном подборе экипажа". Но больше всего меня поразило "смелое и принципиальное" заявление маршала Кутахова: "Мы виноваты в том, что космонавты летали без скафандров".
Экипажи наших космических кораблей летают без скафандров уже семь лет. Об опасности таких полетов космонавты писали Хрущеву, Брежневу, Устинову, Смирнову. О том, что космонавты "летают в трусиках", знал и Кутахов, подписавший письмо Мишину с просьбой иметь на борту корабля скафандры. Но на все наши просьбы мы неизменно получали категорический отказ - сначала от Королева, а в последние годы от Мишина. Нам заявляли, что летали сотни кораблей (с учетом беспилотных) и не было ни одного случая разгерметизации. Нас обвиняли в трусости, называли перестраховщиками...
