Евгений Анисимов - Петр Великий: личность и реформы
Город Дербент в XVIII столетии. С гравюры Оттенса 1726 г.
По мысли Петра, новые колонии предстояло хозяйственно освоить и получать с них доходы. Матюшкин должен был «единым словом как владение людем, так зборы всякие денежные и всякую экономию в полное состояние привесть». Особенно увлекала Петра надежда прибрать к рукам шелковое дело, сулящее огромные прибыли. В июне 1724 года он предписал Матюшкину: «Понеже шелк в Гиляни покупают все на деньги и так зело дорого, того для надлежит осмотреть, сколько людей в Гиляни и Мазандеране ходят за шелком, и ежели не зело великое число, то б помалу своих обучать и приставливать, дабы по времени свои то делали, и так бы дешевле мочно оной доставать, а какое число людей на первой час надобно и сколько по вся годы прислать, о том писать, дабы мы заблаговременно могли оных семьями туды проводить».
О намерении Петра организовать переселение русских, а также вообще христиан в Гилян и Мазандеран говорят и другие источники. В сентябре 1724 года царь дал наказ генералу Румянцеву, отправившемуся на разграничение русско-турецкой границы в Закавказье: «…понеже путь вам или близ чрез Армению будет, также и в Грузии много армян, того ради сколько возможно старайтесь их подговаривать, чтоб они шли в Гилянь и в другие тамошние места жить и, ежели оне многим числом будут, мы персоф будем высылать и им места где оные жили, отдавать…» В другом письме Румянцеву он писал: «Если турки станут вам об этом говорить, то отвечайте, что мы сами армян не призвали, но они нас по единоверию просили взять их под свое покровительство… надобно смотреть только, чтоб земли принадлежали за кем выговорено в договоре, а народам не надобно препятствовать переходить в ту или другую сторону. Порте еще выгодно будет, когда армяне выйдут, потому, что она тогда без сопротивления землями их овладеет. Прибавь, что если Порта захочет перезывать к себе бусурман из приобретенных нами от Персии провинций, то нам это не будет противно». Матюшкин же получил прямое указание селить армян и избавляться от мусульман. 2 июня 1724 года ему предписывалось: «Тщитца всяким образом, чтоб армян призывать и иных християн, ежеди есть в Гилян и Мизендран и ожилять (давать жилье. – Е.А.), а бусурман зело тихим образом, чтоб не узнали, сколько возможно убавливать, а именно туретского закона. Также когда осмотритца, дабы знать сколько возможно там русской нации на первой час поселить».
10 ноября 1724 года смертельно больной Петр принял делегацию армян и в тот же день подписал указ к воинским начальникам на Каспии. Они были обязаны принимать всех переселявшихся армян, предоставлять им удобные земли «и отдавать им в городах и селах те дворы и пожитки, которые пусты, также и тех из магометан, которые явились в какой противности, или на которых какое подозрение есть, тех выводить вон, а их места занимать оными христианами». Намереваясь надолго закрепиться на южном берегу Каспия, Петр был исполнен оптимизма, ибо считал, что стоит у ворот сокровищницы Азии. В этом смысле примечателен его разговор с Ф. Соймоновым во время Каспийского похода. Соймонов говорил царю о необходимости освоить северо-восточный путь в Индию, через Камчатку. Соймонов вспоминает, что Петр на это ответил: «Слушай: я то все знаю, да не ныне, да то далеко, был ты в Астрабатском заливе? знаешь ли, что от Астрабада до Балха в Бухарин и до Водокшана (Бадахшана в Афганистане. – Е. А.) и на верблюдах только 12 дней ходу, а там во всей Бухарин средина всех восточных коммерций, и видишь ты горы и берег подле оных до самого Астрабада простирается, и тому пути никто помешать не может». Итак, в 1724 году, накануне смерти, Петр разрабатывал широкую, впечатляющую программу колониального освоения захваченных территорий. Но уже тогда он думал и о новых завоеваниях, особенно в направлении Закавказья. Плацдармом для этого служили завоеванные прикаспийские провинции. Весной 1724 года Петр дает задания дипломатам и военным, которые должны были, подобно Волынскому, произвести рекогносцировку на Кавказе. Так, Матюшкин должен был: «О Куре разведать, до которых мест мочно судами мелкими итить, чтоб подлинно верно было». Румянцеву поручалось: «Смотреть накрепко места положения, а именно от Баки до Грузии какая дорога столь долго мочно с войском итить и мочно ль фураж иметь и на сколько лошадей и путь какоф для войска;… 3. Мочно ль провианту сыскать; 4. Армяня далеко ль от Грузии и стого пути;…Курою рекою возможно ль до Грузии итить судами, хотя малыми;… 7. Состояние и сила грузинцоф и армян, тако ж пути, о которых выше писана, которой удобнее для действ воинских – сие самое главное дело». Не может быть сомнений, завоевание Закавказья и соответственно война с Турцией – вот очередное направление имперской политики Петра на Востоке.
А что же Индия? Петр, по-видимому, намеревался, создав и усилив плацдарм на южном берегу Каспия, двигаться дальше на юг. Об этом точных сведений нет. Но есть сведения о других, совершенно неожиданных поисках пути к вожделенной Индии. Речь идет о снаряжении тайной морской экспедиции в Индию с заходом на Мадагаскар.
Как известно, в конце XVII – начале XVIII века на Мадагаскаре нашли пристанище многочисленные пиратские шайки, вытесненные из Карибского бассейна. Обстановка на Мадагаскаре описана Даниелем Дефо в увлекательном романе «Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона». Положение пиратов было крайне непрочным, ибо англичане и французы жестоко преследовали разбой на море. Тогда в пиратской «республике» возникла идея просить протекцию у какого-либо европейского государя, с тем чтобы присоединить к его государству Мадагаскар. Такие предложения делались голландцам, французам. В 1718 году один из главарей пиратов Каспар Морган посетил Швецию и получил охранную грамоту, согласно которой он отныне являлся наместником шведского короля на Мадагаскаре. В 1722 году шведы отправили на Мадагаскар экспедицию командора К. Г. Ульриха на фрегате «Яррамас», которая дошла лишь до Испании и, простояв несколько месяцев в Кадиксе, вернулась в Швецию. И хотя эту экспедицию, как и весь замысел шведов, окружала тайна, Петр стал ее обладателем, получив информацию через поступивших на его службу моряков, среди которых был принятый в вице-адмиралы российского флота швед Д. Вильстер – опытный моряк и флотоводец. Летом 1723 года он по заданию Петра представил записку о попытках шведов закрепиться на Мадагаскаре и о том, что пиратам разрешалось вступить в подданство шведского короля и «слыть шведским населением на вышеписанных островах и всем вкупе со всею подданною верностию в первечные веки короны Свейской соединенными пребывать». В заключение Вильстер рекомендовал Петру связаться непосредственно с Морганом, чтобы «Его императорского величества намерение по желанию всяким благополучием наградить». В ноябре 1723 года, то есть тогда, когда флот уже завершил кампанию, Петр дал распоряжение о начале подготовки экспедиции, причем все это было обставлено особой секретностью. Для экспедиции, которая поручалась Вильстеру, определялись прекрасные фрегаты голландской постройки – «Амстердам-Галей» и «Декронделивд», укомплектованные лучшими моряками флота. Фрегаты предписывалось снабдить продовольствием на восемь месяцев, замаскировать под торговые суда. Они должны были двигаться, минуя оживленные морские перекрестки, не через Ламанш, а «кругом Шкоции и Ирляндии… дабы не дать никому никакого подозрения» на юг. Инструкции, данные Вильстеру, предусматривали конечной целью экспедицию в Индию. По дороге корабли должны были зайти на Мадагаскар, и Вильстеру поручалось пригласить пиратского «короля» в подданство российского императора. Необычайное время года для сборов, их поспешность и секретность – все это делалось для того, чтобы опередить подобную экспедицию шведов. В верительной грамоте малагасийскому владетелю от 3 декабря 1723 года говорилось об этом почти неприкрыто: «Объявляем сим, понеже нам ведомо учинилось, что высокопочтенный король славного острова Мадагаскарского в прошлых временах искал протекции у покойного короля шведского… того ради мы за благо изобрели к нему, высокопочтенному королю Мадагаскарскому нашего вице-адмирала Вильстера и капитана морского Мясного и капитан-поручика Кошелева к оному наше намерение предложить, а именно, что ежели вышеупомянутый король Мадагаскарский склонность имеет у какой державы протекцию искать, то мы от сердца желаем, дабы мы то счастие имели оного в нашу протекцию принять…».
Даже при самой богатой фантазии с трудом представляешь флаг Российской империи над фортом в заливе Антонжиль острова Мадагаскар. И тем не менее планы эти были близки к осуществлению. От Мадагаскара Вильстер должен был двигаться дальше – в Индию. Согласно специальной инструкции он, как полномочный посланник России, должен был попасть к Великому Моголу «и всякими мерами… его склонить, чтоб с Россиею позволил производить коммерцию, и иметь с ним договор, какие товары потребны в Россию, также и какие в его областях товары из России надобны суть». Важно отметить, что организация этой экспедиции совпала по времени с заключением русско-персидского мира 1723 года, по которому к России отошли прикаспийские провинции Персии. Координация этих столь разных событий осуществлялась одним человеком – Петром. Но экспедиция не состоялась.
