Александр Островский - Глупость или измена? Расследование гибели СССР
9 ноября Т. Живков подал в отставку [2372]. 10 - го Пленум БКП утвердил его заявление. Через месяц он был выведен из ЦК, затем исключён из партии [2373]. Новым генсеком, а с 17 декабря и председателем Госсовета стал П. Младенов [2374]. Болгарская коммунистическая партия была преобразована в социалистическую [2375].
После этого по стране прокатилась волна митингов и демонстраций, в ходе которых зародился Союз демократических сил во главе с Желю Желевым, начавший борьбу за власть [2376].
М.С. Горбачёв пишет, что «в ноябре 1987 г.» в Москву приехал лидер Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ) Густав Гусак, «по своей инициативе» рассказал о «положении дел в чехословацком руководстве», заявил, что «готов всё оставить» и обратился за советом: кому передать власть? Если верить Михаилу Сергеевичу, на это он ответил: «Густав Никодимович, вам виднее, чем нам из Москвы» [2377].
Как иначе мог ответить сторонник демократии?
Однако из дневника В.И. Воротникова явствует, что 20 ноября ему стало известно, что в Москве уже существовал план замены Г. Гусака Мирославом Якешем [2378]. Более того, М.С. Горбачёв имел на этот счёт разговор с самим лидером КПЧ, о чём 23 ноября поставил в известность В.И. Воротникова и, сообщив ему, что завтра состоится решающее заседание Президиума ЦК КПЧ, добавил: «Г Гусак не информировал полностью членов Президиума о беседе со мной. Я высказал, - продолжал Горбачёв, - предложение Ломакину (советский посол в Праге - А.О.) побеседовать с Г. Гусаком ещё раз, рекомендовать ему снять с себя полномочия генерального секретаря - иначе ситуация может выйти из - под контроля» [2379].
Вот вам и по собственной инициативе.
Мирослав Якеш оказался переходной фигурой.
29 октября 1989 г. в Праге прошла первая массовая демонстрация. 17 ноября она повторилась [2380]. «Телевидение всего мира показало «тело студента» Мартина Шмидта, скончавшегося от полицейских побоев во время разгона демонстрации». Страна взорвалась митингами и забастовками протеста [2381].
24–25 ноября М. Якеш и некоторые другие лидеры КПЧ подали в отставку, новым генсеком стал К. Урбанек. 30 ноября из конституции была исключена статья о руководящей роли КПЧ. 28–29 декабря состоялись президентские выборы, победу на которых одержал лидер поддерживавшейся Д. Соросом оппозиционной организации Хартия - 77 Вацлав Гавел. К власти пришли чешские диссиденты [2382].
После этого, пишет В.К. Буковский, «они установили, что все начальные этапы волнений, приведших к падению руководства Янеша, осуществлялись чешской госбезопасностью. А организовывались под руководством генерала Алоиза Лоренца - главы управления разведки ЧССР - по распоряжению начальника разведуправления КГБ генерала Виктора Глушко» [2383], который с 14 по 18 ноября находился в Праге [2384].
В.Ф. Грушко отвергает эти обвинения и в доказательство своей невиновности ссылается на статью, которая была опубликована осенью 1991 г. в «Комсомольской правде» [2385]. Статья в «Комсомолке» - очень весомый аргумент. Это не «Мурзилка».
Когда в ходе ноябрьских событий дотошные журналисты стали интересоваться судьбой убитого студента, выяснилось, что ни в один морг его тело не поступало. В то же время было установлено, что якобы погибший студент Мартин Шмидт жив и здоров и ни в какой демонстрации не участвовал. Оказалось, что «роль погибшего студента небезуспешно сыграл поручик госбезопасности Л. Зивчак [2386], заранее внедрённый в студенческую среду» [2387] (его «бездыханное» тело, политое красным раствором, таскали по ужаснувшейся Праге). А сообщил о его «смерти» средствам массовой информации другой офицер спецслужбы» [2388].
«В пятую годовщину этих событий генерал Лоренц, - пишет В.К. Буковский, - появился на наших экранах и подтвердил всё это...» [2389].
Член парламентской комиссии, занимавшейся этим расследованием, Вацлав Бартушка, опубликовал по его материалам специальную книгу под названием «Полуясно» [2390]. В ней он заявил, что «в процессе работы ему и его коллегам постоянно приходилось натыкаться на «след КГБ». Высшие офицеры госбезопасности ЧССР признавали, что поддерживали тесный контакт с московскими коллегами в период роковых событий» [2391].
Особое место среди стран «народной демократии» занимала ГДР.
В.М. Фалин утверждает, что ещё «в марте 1988 г.» он представил М.С. Горбачёву записку, в которой писал, что в «ближайшие три месяца обстановка в ГДР может быть полностью дестабилизирована» [2392].
6 октября 1989 г. М.С. Горбачёв прибыл в Берлин на празднование 40 - летия республики. Он вспоминает, что был поражён, когда во время демонстрации колонны проходили мимо трибун, скандируя: «Перестройка. Горбачёв. Горбачёв, спаси нас ещё раз» [2393].
А поскольку для первого секретаря Социалистической единой партии Германии (СЕПГ) Э. Хонеккера подобная демонстрация оказалась неожиданной, можно утверждать, что министр государственной безопасности Э. Мильке не поставил своего лидера в известность о подготовке к ней.
Как пишет служивший в представительстве КГБ СССР при МГБ ГДР И.Н. Кузьмин, до этого Э. Мильке обращался в германское представительство КГБ и прямо к М.С. Горбачёву с предложением о необходимости отстранения Э. Хонеккера. Подобные переговоры с КГБ и советским посольством вели премьер ГДР Вилли Штоф, заместитель премьера Вернер Кроликовский. В оппозицию входили также заместитель премьера Альфред Нойман, Эгон Кренц и Курт Хагер. Все они были членами Политбюро ЦК СЕПГ [2394].
Из ГДР М.С. Горбачёв вернулся 7 октября 1989 г. и на первом же заседании Политбюро заявил, что «Хонеккер не чувствует осложнения обстановки вокруг него» [2395]. 16 октября Михаил Сергеевич снова собрал некоторых высших должностных лиц партии и уже прямо поставил вопрос о необходимости изменений в руководстве СЕПГ. Причём некоторые из участников этого совещания поднимали вопрос об объединении Германии [2396].
Через день, 18 октября Пленум ЦК СЕПГ освободил Э. Хонеккера от обязанностей генсека и председателя Госсовета ГДР [2397].
«Я покривил бы душой, - пишет Михаил Сергеевич, - если бы сказал, что мы вообще сидели сложа руки. Но самым решительным образом отвожу намёки, будто бы мои и других членов советского руководства контакты с руководителями ГДР на этом критическом этапе были попыткой давления, навязывания, шантажа» [2398].
В одном из своих выступлений, М.С. Горбачёв заявил, что он «давно знает Путина» [2399]. Естественно возникает вопрос: откуда? Ведь когда Михаил Сергеевич был Генеральным секретарём, Владимир Владимирович носил скромные погоны офицера КГБ СССР и служил в ГДР.
Ключ к разгадке этой тайны, по всей видимости, следует искать в книге немецких журналистов Ральфа Георга Ройта и Андреаса Бенте «Заговор», которая вышла в ФРГ в 1993 г. [2400]. В ней «со ссылкой на источники из Федерального ведомства по охране конституции» была сделана попытка раскрыть деятельность «суперсекретной группы КГБ «Луч» [2401], на которую якобы «была возложена задача свалить режим Хонеккера» [2402].
Идея создания спецгруппы для контроля над руководством ГДР возникла ещё в 70 - е годы, но была реализована только «в начале 80 - х». По некоторым сведениям, «аналогичные группы» действовали в Польше - «Висла» и в Чехословакии - «Влтава» [2403].
Стремясь к отстранению Э. Хонеккера, Москва сделала ставку на руководителя дрезденской организации СЕПГ Ханса Модрова. «Тогдашний советник - посланник нашего посольства в ГДР Всеволод Иванович Совва рассказывал», «как он тайно провозил Модрова в своём автомобиле с дипломатическими номерами», Так как «Ханс Модров не мог открыто приехать в советское посольство в Берлине, за которым следили немецкие чекисты» [2404].
Ханс Модров не только подтверждает этот факт, но и уточняет, что поддерживал отношения с советским посольством с конца 70 - х годов: «Я, - вспоминал он, - ни в коем случае не подъезжал к советскому посольству на своей служебной машине. На некотором расстоянии от него я пересаживался в «Жигули» и въезжал на территорию посольства через задние ворота» [2405].
Не ранее 18 октября - не позднее 9 ноября ГДР посетил А.Н. Яковлев. «Я, - пишет он, - помню ночные разговоры с Эгоном Кренцем, наследником Хонеккера». Одной из тех тем, которые они обсуждали, была судьба ГДР. «Лично у меня, - вспоминает А.Н. Яковлев, - сложилось впечатление, что мой собеседник понимает неизбежность объединения Германии. Именно на этой волне и шли наши разговоры» [2406].
