Ди Браун - Схороните мое сердце у Вундед-Ни
Пока бой, перекинувшийся к выстроенным для круговой обороны фургонам, становился все более ожесточенным, новость о столкновении дошла до находившегося в агентстве Куинкента (Дугласа). Он тут же пошел в контору Ника Микера и сказал, что солдаты уже на территории резервации. Дуглас не сомневался в том, что воины-юты вступят в бой. Микер ответил, что он не думает, что может произойти что-то серьезное, и затем попросил Дугласа отправиться на следующее утро вместе с ним навстречу солдатам.
Вскоре после полудня все юты на Уайт-Ривер уже слышали о том, что солдаты сражаются с их народом у реки Милк. С десяток индейцев взяли винтовки и вступили в бой между строениями агентства, стреляя во всех белых рабочих без разбору. К концу дня они убили Натана Микера и всех его белых служащих-мужчин. Захватив в плен трех белых женщин, они бежали к одному из старых лагерей ютов, находящемуся на Пайсинес-Крик. По пути каждая из трех женщин была изнасилована.
Бой на реке Милк продолжался почти неделю, причем двести солдат оказались практически в окружении трехсот ютов. Майор Торнберг был убит в первой же перестрелке. Когда бой закончился, оказалось, что из числа солдат его колонны убито двенадцать и ранено сорок три солдата. Тридцать семь ютов погибли в отчаянной схватке, считая, что своей гибелью спасают резервацию от вторжения, а свой народ - от перевода в качестве пленников на Индейскую территорию.
Вождь Урай, находившийся в агентстве Лос-Пинос в 150 милях южнее, был крайне встревожен этим известием. Он понимал, что только незамедлительные действия спасут его (как вождя) и всю резервацию ютов. 2 октября он отослал с гонцом послание военным предводителям, вождям и всем ютам агентства на Уайт-Ривер:
Настоящим письмом прошу вас и приказываю вам прекратить военные действия против белых и не причинять вреда никому из невинных лиц или кому бы то ни было, кроме тех случаев, когда вы защищаете свою жизнь и имущество от незаконных и неправомочных банд конокрадов и головорезов, всякие дальнейшие действия кончатся катастрофой и для белых, и для нас.
Послание Урая и прибытие кавалерийских подкреплении положили сражению конец, однако спасать ютов от катастрофы было уже слишком поздно. Губернатор Питкин и Уильям Викерс наводнили штат Колорадо рассказами о дикой жестокости индейцев, - рассказами, направленными в основном на ни в чем не повинных индейцев ункомпагре из Лос-Пиноса, которые в большинстве своем занимались своими делами и понятия не имели о том, что происходит на Уайт-Ривер. Викерс призвал белых граждан Колорадо подняться и "вымести вон красных дьяволов", вдохновляя безумцев из отрядов ополчения в городах и селениях всего штата. На восток прибыло столько газетных репортеров, чтобы делать отчеты об этой увлекательной новой "войне с индейцами", что губернатор Питкин передал им для публикации специальное заявление:
"Думаю, что завершение этого дела будет означать конец всякому уничтожению собственности в Колорадо. Отныне индейцы и белые жить в мире более не могут. Это нападение не было спровоцировано, и белым сейчас стало ясно, что они могут подвергнуться нападению в любой части штата, где индейцы располагают достаточными силами. Моя мысль состоит в том, что, если правительство не уберет индейцев отсюда, их непременно должно истребить. Для защиты поселенцев в течение суток я могу поставить под ружье 25 тыс. человек. Правительство охотно уладит конфликт с индейцами на свои собственные средства. Выгода от высвобождения 12 млн. акров земли для поселенцев и старателей покроет все издержки".
Юты с Уайт-Ривер сдали трех плененных женщин, и затем была создана неизбежная в таких случаях комиссия для тщательного расследования причин, установления вины и вынесения приговоров. Бой на реке Милк квалифицировали как засаду, каковой на самом деле не было, а то, что произошло в агентстве на Уайт-Ривер, назвали резней, каковой она и была. Джек, Колороу и их сторонники, в конце концов, избежали наказания на том основании, что они были воинами и сражались в честном бою. Дугласа и его людей, находившихся в агентстве, судили как убийц, но никто не мог опознать ютов, которые произвели выстрелы, убившие Натана Микера и его служащих.
Дуглас, давая показания, утверждал, что находился в агентстве, в помещении склада, когда услышал первый выстрел. "Я вышел из помещения склада и сделал несколько шагов. Потом я сразу же пошел домой точно с того места, где находился. Когда я пришел домой, я не мог удержаться от слез, думая о том, в какое положение попали мои друзья". Но поскольку Арвилла Микер присягнула на закрытых слушаниях, что Дуглас принудил ее к половому сношению, шестидесятилетний вождь был отправлен в тюрьму в Ливенворт. Формально его ни в чем не обвинили и не привлекли к судебной ответственности за какое-либо преступление; публичное обвинение в изнасиловании ставило в неловкое положение миссис Микер, и в тот век, когда было принято умалчивать обо всем, что связано с полом, сам факт, что в этом акте участвовал какой-то индеец, делал его вдвойне отвратительным
Наказание отдельных лиц, однако, мало интересовало старателей и политиканов. Им хотелось наказать все семь племен ютов, вытеснить их с этих 12 млн. акров земли, ожидавшей, когда ее распашут, перегородят плотинами, сведут на нет ее леса, для того чтобы наживались состояния.
Урай был при смерти, когда в 1880 г. Бюро по делам индейцев направило его в Вашингтон, чтобы он мог защитить будущее своего народа. Больной нефритом, он покорился желаниям Большеглазого Шурца и других официальных лиц, которые решили, что "юты должны уйти" в новую резервацию на территории штата Юта - на землю, от которой отказались мормоны Урай умер до того, как в августе 1881 г. войска погнали его людей, собрав их вместе, в 350-мильный поход из Колорадо в Юту. Штат Колорадо был полностью очищен от индейцев, кроме узенькой полоски земли в юго-западном углу штата, где было разрешено остаться лишь небольшой группе южных ютов.
Шайены и арапахи, кайовы и команчи, джикарилла и юты - они обладали всеми известными горами и равнинами Колорадо, но теперь на земле, принадлежащей белым, от самих племен не осталось и следа - лишь их имена.
XVII. ПОСЛЕДНИЕ ВОЖДИ АПАЧЕЙ
Я мирно жил со своей семьей - еды у нас было вдоволь, и сон был здоровым, - я заботился о своих людях и был совершенно доволен. Откуда начали приходить эти дурные вести - я не знаю. Дела у моей семьи шли хорошо и у моего народа - хорошо. Я вел себя хорошо. Я не убивал ни лошади, ни человека, будь то американец или индеец. Я не знаю, что не нравится тем людям, которые руководят нами. Они знали, что я вел себя хорошо, все же они говорили, что я дурной человек, самый дурной в тех местах, но что я сделал? Я мирно жил со своей семьей под сенью деревьев и делал все, что, по словам генерала Крука, я должен был делать, и пытался следовать его советам. Хотел бы я знать, кто приказал арестовать меня? Я умолял свет и тьму, бога и солнце, чтобы мне дали жить там спокойно, с моей семьей. Я не знаю, по какой причине надо было говорить обо мне дурно. А сколько раз газеты писали о том, что меня следует повесить. С меня хватит. Если человек встал на правильный путь, не следует о нем писать таких вещей в газетах. У меня теперь осталось совсем мало мужчин. Они поступили дурно, но лучше об этом никогда не вспоминать. Нас осталось так мало.
Гойатлай (Джеронимо)
В 1874 г. после смерти Кочиза его старший сын Таза стал вождем чирикахуа, а Таглито (Том Джеффордс) все еще был агентом резервации в Ущелье Апачей. В отличие от своего отца Таза оказался не в состоянии заслужить постоянной преданности всех индейцев чирикахуа. За несколько месяцев племя апачей раскололось на отдельные группы, и, несмотря на искренние усилия и Тазы и Джеффордса, набеги, которые Кочиз строго запрещал, возобновились. Из-за близости резервации чирикахуа к Мексике она превратилась в перевалочный пункт и убежище для совершавших набеги отрядов апачей, двигавшихся из Аризоны в Мексику и обратно. Стремящиеся к захвату земли поселенцы, старатели и политиканы времени зря не теряли, требуя переселения всех чирикахуа в какое-нибудь другое место.
К 1875 г. политика правительства США по отношению к индейцам была направлена на концентрацию племен либо на Индейской территории, либо в обширных областных резервациях. Резервация Уайт-Маунтинс с ее 2,5 млн. акров земли в восточной Аризоне была больше всех остальных юго-западных резерваций апачей, вместе взятых. Ее агентство Сан-Карлос стало уже административным центром для семи групп апачей, и, когда чиновники в Вашингтоне стали получать отчеты о непорядках в резервации чирикахуа, они увидели в этих событиях прекрасный предлог для перевода индейцев чирикахуа в Сан-Карлос.
Это агентство, расположенное при слиянии рек Сан-Карлос и Джиле, армейские офицеры считали самым неприятным в смысле тягот гарнизонной службы. "Покрытая мелким камнем равнина, - писал один из офицеров, возвышающаяся над руслом реки примерно на 30 футов, по которой там и сям разбросаны однообразные жилые строения агентства. Тощие, поникшие ряды редких тополей, засыхающих, почти лишенных листвы, отмечают направление ручьев. Дожди так редки, что на них смотрят как на чудо, если они вообще идут. Почти всегда сухие, горячие, несущие пыль и песок ветры опустошили долину, лишив ее всяких следов растительности. Летом температура в тени поднимается до 110ш (По Фаренгейту.), и это считается прохладой. В остальное время года мухи, комары и какие-то неизвестные насекомые кишат миллионами..." В 1875 г. агентом здесь служил Джон Клам, который всего несколько месяцев тому назад освободил Эскиминзина и его араваипов из Камп-Гранта и теперь помогал индейцам научиться полностью обеспечивать себя на орошаемой земле вдоль реки Джиле. Со свойственным ему упрямством Клам добился вывода войск из огромной резервации Уайт-Маунтинс и заменил солдат ротой апачей, выполнявших функции полиции в своем агентстве, учредив к тому же некую систему индейских судов, чтобы разбирать дела преступников. Хотя начальство и относилось с недоверием к необычному методу Клама, позволяющему индейцам самим принимать решения, оно не оспаривало его успехов в деле поддержания мира в Сан-Карлосе.
