Алексей Кунгуров - Киевской Руси не было, или Что скрывают историки
С утратой этих и многих других важнейших свидетельств, с заменой подлинных древних летописей пропагандистскими новоделами XVII в. из исторической памяти народа были вычеркнуты и золотоордынская торговая империя, и ее экономический центр – волжский Великий Новгород. Зато колыбель русского государства по причине политической конъюнктуры XVII в. фантомно сместилась из бассейна Волги в среднее Поднепровье. Туда же виртуально переехали и знаменитые новгородские князья – Олег Вещий (считается основателем единого русского государства, вероятно, является фантомом Ярослава Всеволодовича); оба Ярослава – Мудрый и Всеволодович (раздвоились они, судя по всему, только в баснях историков); Александр Невский. Совершенно виртуально великим киевским князем стал Андрей Боголюбский, не покидавший своей резиденции во Владимире. К Киеву в сочинениях историков оказался привязан основоположник русского церковного законодательства митрополит Кирилл (предположительно организатор массового крещения Руси в рамках ордынского проекта) и многие другие персонажи русской истории. Иногда доходит до смешного: легендарный киевский князь Владимир Святой тоже имеет канонизированного новгородского «двойника» – Святого благоверного князя Владимира Ярославича (по некоторым данным он даже взял Корсунь в 1044 г., как и его киевский тезка!).
Может ли ложь быть во благо? может – во благо наших врагов!
Давайте сопоставим кое-какие факты. Миф о Киевской Руси, неразрывно связанный с легендой о монгольском нашествии, как причине ее угасания, начал целенаправленно внедряться в XVII в. По времени это совпадает с никоновой церковной реформой и войнами Московского царства и Российской империи за украйные земли Речи Посполитой, населенные преимущественно русскими людьми, исповедующими христианство греко-православного толка. Поэтому царям легенда о якобы киевском происхождении Руси была нужна, чтобы подкрепить свои претензии на Малороссию, хотя формально права на эти территории, заселение которых происходило по направлению с запада на восток, принадлежали Польше. Таким образом, речь нужно вести не о воссоединении Руси в 1654 г., а о присоединении Малой Руси (исторической области, но не государства!) к России. Дата эта весьма условна, и с нее надо вести начало процесса собирания западнорусских земель под властью Москвы, затем Петербурга и снова Москвы, растянувшийся почти на 300 лет. Подкарпатская Русь была включена в состав ССР в 1945 г.
Дореволюционные историки, кстати, предпочитали называть переяславские события именно присоединением, а не воссоединением. Да и в самом переяславском манифесте ни намеком не говорится о каких-то исторических связях Малороссии с Московией через Древнюю Русь, хотя многословно отмечаются религиозная общность черкасов и подданных московского царя. Сам акт вступления в русское подданство мотивируется неисполнением королем Яном Казимиром своей присяги по прекращению притеснений православной веры.
Русская история во многом построена на мифах, из которых самые вредоносные мифы – прозападные, унижающие наше самовосприятие. Норманнская теория, утверждающая, что славяне даже государство создать не смогли, пригласив к себе для этой цели заморских князей, вообще была доведена до абсурда. Абсурдна она хотя бы потому, что на территории Руси было несколько очагов образования государственности. К чему приводит эта прозападная мифологизация исторического сознания, прекрасно видно на примере нашей интеллигенции, наиболее отравленной прозападным дискурсом – она страдает жутким комплексом неполноценности именно по отношению к «культурному Западу», старается очиститься от всего русского и истово служить «общечеловеческим ценностям». Речь не только об убогой советской интеллигенции, ненавидящей «эту страну» и фетишизирующей поделки забугорного ширпотреба. По-обезьяньи западничающая отечественная интеллигенция всегда была такой, вспомним хотя бы хрестоматийного Пекарского, радостно восклицающего «нас разбили!» по поводу поражения русских войск в Крымской войне. К счастью весь народ невозможно было превратить в интеллигентов, и потому пекарские являли собой инородное тело в крестьянской России XIX столетия.
Да, древняя история России выстроена на мифах, но всякий миф несет в себе хоть какие-то крупицы правды, которую можно восстановить. История же Украины есть дискурс в чистом виде. Мой анализ показывает, что такого государства, как Киевская Русь не существовало, и даже гипотетически не могло существовать, а Киев хоть какое-то видимое значение приобретает лишь в эпоху хлебного бума и бурной распашки целины к концу XVI столетия, как региональный экономический и, главным образом, религиозный центр. В то же время начинается и сельскохозяйственное освоение земель к югу от Киева, которые ныне составляют 80 % территории Украины. О более раннем периоде существования Киева мы можем сегодня лишь строить догадки.
Не было никакой древней Киевской Руси, да и самой Руси, как единого государства, в древности не существовало. В Поволжье сформировалось ядро империи, втянувшей в течение веков в свою орбиту все заселенные русскими территории, а попутно и множество других народов. Процесс этот завершился лишь в середине прошлого века. Чисто кабинетные доктрины о раздельности существования «двух русских народностей» появились лишь в середине XIX в. в среде либеральной профессуры и носили не научный, а политический характер. Но единства во взглядах на вопрос разделения единого славянского народа на две русские ветви как не было, так и нет.
Историк Михаил Погодин вслед за Николаем Карамзиным пропагандировал идею о том, что Киевскую Русь создали великороссы, которые поголовно ушли на Верхнюю Волгу после татарского погрома, а обезлюдевшее Поднепровье через два века заселили выходцы с Волыни и Прикарпатья, ставшие малороссами (спрашивается, кем же они были ранее?). Его коллега и современник Константин Кавелин утверждал, что Киевскую Русь создали малороссияне, а великороссы появляются на исторической сцене не ранее XI столетия, причем своим происхождением они обязаны малороссиянам, русифицировавшим финские племена, господствующие в Поволжье. Ну а потом, благодаря щедрым грантам Габсбургов, на сцене появляется Михаил Грушевский и, следуя в русле доктрины Духинского, объявляет о том, что украинцы вообще не имеют ничего общего с русскими ни антропологически, ни исторически.
Основной закон логики гласит, что если посылки верны и верен ход рассуждений, то и выводы должны получиться верными. То, что у историков выводы получаются столь противоречивыми, указывает лишь на то, что свои концепции они высасывают из пальца, не отрывая зада от стула. Еще больше в этом убеждаешься, когда обнаруживаешь удивительный факт: в XIX в. историки говорят о двух русских народностях, а в советское время, откуда ни возьмись, появляется третья, древняя и равноправная с двумя предыдущими – белорусы, которых раньше отчего-то в упор не замечали. Родословные великороссов, малороссов и белорусов совершенно искусственно выводятся «учеными» от общей древнерусской народности, основавшей Киевскую Русь. Но если не было Киевской Руси, то, выходит, и общего корня у трех братских народов тоже не было. Откуда же они взялись тогда? В том-то и дело, что даже сами малороссы и белорусы (имеется в виду именно народные массы) еще в начале XX в. считали себя русскими и не подозревали о своей исторической «отдельности». Но советская украинизация основательно вправила мозги малороссам, убедив их в том, что они испокон веку являлись украинцами.
Не было государства под названием Украина (варианты: Киевская держава, Козацкая республика) до самого конца XX в. В этом не сомневается даже первый украинский президент Кравчук, четко заявивший: «У нас до 1991 года не было государства»! И даже история так называемого украинского народа (и укро-мовы) начинается лишь в конце XIX столетия в Австро-Венгрии, где в полном согласии с иезуитским тезисом Калинки удалось создать Грица, не польского, но и не русского. Мутант вывелся именно такой, как и рассчитывали его создатели – главным фактором этнической самоидентификации украинца стала ненависть к русским, причем такая ненависть, которая искала самого деятельного выражения. В 1914 г. украинцы на пятерку сдали экзамен по русофобии.
Исторический миф – что дышло: как повернешь, так и вышло. Сегодня укро-сепаратистами миф о Киевской Руси (они, естественно, предпочитают говорить о Киевской державе или Киевской Украине) широко используется для обоснования древности украинского этноса, «отдельности» его от русского народа и, разумеется, превосходства над дикими азиатами-московитами. Парадокс в том, что эксплуатация одного и того же исторического мифа используется в диаметрально противоположных политических целях: московскими царями с целью соединения русских земель под своей властью, а нынешними киевскими правителями с целью отторжения Малороссии, Новороссии, Галиции, Волыни и Подолья от русского государства и обоснования своего исключительного права паразитировать на шее украинцев, в которых они лихорадочно пытаются «перекрестить» большинство своих подданных. Украинизация продолжается.
