Севостьянов Г.Н. - Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936
Достоин внимания следующий эпизод, проливающий свет на экономические отношения между двумя странами.
Член Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) М.А. Сорокин, четырежды посетивший США, встречался с руководителями компаний по вопросам автомобильной промышленности. Многие ему говорили о недостатке информации о Советском Союзе, неурегулированности ряда проблем и неиспользовании возможностей в торговле. 9 ноября 1935 г. Сорокин направил К.Е. Ворошилову отчет о пребывании в США в связи с приемом автомобилей для Горьковского автозавода и ЗИС. Вместе с И. Боевым он присутствовал на завтраке у вице-президента "Дженерал Моторс" и Американской экспортной ассоциации Т. Муни. Там был и банкир Бертран. В ходе беседы был затронут вопрос о советско-американских отношениях. Эта тема интересовала Муни, и он считал своим долгом высказать личные соображения. "В американских кругах, — сказал он, — создалось впечатление, что Союз морочит голову и не хочет делового сближения с Соединенными Штатами". Он выразил недовольство, что "Дженерал Моторс" никак не может наладить сотрудничество с представителями советской промышленности. В таком же положении оказался крупнейший химический концерн "Дюпон". Бертран заметил, что возможность получения займов и долгосрочных кредитов в США исключена. Экспортноимпортный банк может предоставить только кратковременные кредиты. Это реальность, и надо из нее исходить. "Не следует допускать охлаждения отношений между странами", — подчеркнул Муни.
Как видно, проблема долгов и кредитов продолжала негативно воздействовать на развитие советско-американских отношений даже после успешного завершения переговоров о торговле. Следует при этом отметить, что план экспорта товаров в США по линии Амторга в 1935 г. был полностью выполнен, хотя это далось не легко. Амторгу приходилось преодолевать большие препятствия и трудности. Экспортное управление НКВТ признало работу Амторга даже неудовлетворительной, так как на 1 октября 1935 г. остаток товаров на складах оценивался в 130 тыс. долл. Обеспокоенное управление отметило слабое знание американского рынка111. В целом Наркомат внешней торговли стремился выполнить взятые на себя обязательства. Докладывая главе правительства В.М. Молотову о торговых отношениях с США в 1935 г., НКИД констатировал: "В экономической области радикального изменения положения не произошло. У деловых кругов были надежды на расширение торговли. Литвинов говорил в Нью-Йорке о 500 млн долл., но этой торговли нет". Как положительный момент отмечалось заключение торгового соглашения 13 июля, "распространение принципа наибольшего благоприятствования на основании акта 1934 г., кроме угля. Это сделано взамен нашего обязательства сделать покупку товаров на 30 млн долл., это вдвое больше, чем в 1934 г."112 Характерно, что в момент обмена нотами Буллит в беседе с Литвиновым затронул вопрос о дате созыва конгресса Коминтерна. Прежде он неоднократно пытался обсуждать эту тему, в частности с Карлом Радеком и П.Л. Лапинским. Посол выражал протест против участия в работе конгресса американских коммунистов. Если это произойдет и они получат какие-либо директивы от Коминтерна, автоматически наступит разрыв советско-американских отношений, предупреждал Буллит. Поэтому, поставив подпись под торговым соглашением, он все же счел уместным признаться Литвинову, что "предстоящий конгресс Коминтерна не дает ему покоя и причиняет бессонницу". Литвинов с огорчением подумал, что не успела еще закончиться первая кризисная ситуация в советско-американских отношениях, как назревает вторая.
Конгресс Коминтерна и позиция США
С 25 июля по 21 августа 1935 г. в Москве, в Доме Союзов, проходил VII конгресс международного форума руководителей и представителей компартий. В его работе принимали участие 513 делегатов от 65 компартий. Очередной конгресс был созван в обострившейся международной обстановке. Япония, оккупировав Маньчжурию, расширяла экспансию в Китае. Германия встала на путь ревизии Версальской системы: Гитлер заявил о пересмотре государственных границ с соседними странами насильственным путем; в марте он открыто провозгласил создание армии и флота для войны. С докладами выступили руководители Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала: Вильгельм Пик — о деятельности Исполнительного Комитета, Георгий Димитров — о задачах Коминтерна в борьбе за единство рабочего класса против фашизма, Пальмиро Тольятти (М. Эрколи) — о подготовке и опасности войны, Д.З. Мануильский об итогах социалистического строительства в СССР1. И.В. Сталин присутствовал лишь на открытии конгресса. В центре внимания собравшихся были вопросы об опасности фашизма и угрозе возникновения войны. Обстановка требовала усиления борьбы за мир и демократию. Выступавшие призывали к единству действий с социал-демократией и профсоюзами, к формированию единых действий и защите общенациональных интересов2. Решения конгресса, определявшиеся изменившейся обстановкой в мире, свидетельствовали о новой стратегической и тактической линии компартий, об отказе от установившихся и получивших широкое распространение в прошлом догм, подчас надуманных схем, шаблонов и стереотипов. Конгресс выдвинул идею создания Народного фронта, объединения демократических сил против фашизма и угрозы войны3. Вместе с компартиями многих стран в работе конгресса приняла участие и делегация Коммунистической партии США, которую возглавили генеральный секретарь Эрл Браудер и ее председатель Уильям Фостер. В своих выступлениях американские делегаты воздерживались от антиправительственных заявлений. Коммунистическая партия США в то время была малочисленна, ее влияние незначительно, в политической жизни страны она не играла заметной роли. На выборах в конгресс страны и в штатах она не поддерживалась избирателями. Американские власти, и в частности госдепартамент, категорически возражали против участия в конгрессе представителей компартии США. Само участие в его работе официальный Вашингтон расценивал как невыполнение советским правительством советско-американского соглашения от 16 ноября 1933 г., в котором было заявлено о невмешательстве во внутренние дела друг друга. В тексте соглашения, заметим, ничего не говорилось о Коминтерне и его деятельности. Во время переговоров 1933 г. нарком иностранных дел М.М. Литвинов убеждал президента Ф. Рузвельта в том, что советское правительство не ответственно за действия Коминтерна и не может брать никаких обязательств в отношении его. Трудно поверить, что президент разделял доводы и аргументы главы внешнеполитического ведомства СССР. Тем не менее он согласился вообще не упоминать в соглашении о Коминтерне. Однако в США впоследствии стали шире толковать это соглашение4. Уместно отметить, что при установлении дипломатических отношений Литвинов и Рузвельт подписали ряд важных документов, среди них ноты о нормализации отношений между двумя государствами, о невмешательстве во внутренние дела друг друга и воздержании от ведения революционной пропаганды. Стороны обменялись письмами по религиозным вопросам, правовой защите граждан, судебным делам. Было издано совместное коммюнике о переговорах по финансовым вопросам, желательности по возможности быстрее урегулировать все нерешенные проблемы касательно уплаты долгов и взаимных претензий5. Между тем жизнь внесла серьезные коррективы. Надежды Москвы на политическое сотрудничество двух крупнейших государств в деле сохранения всеобщего мира не оправдались. Переговоры об уплате долгов советским правительством выявили серьезные разногласия сторон. Неудача постигла переговоры как в Москве, так и в Вашингтоне. В начале февраля 1935 г. они были прекращены6. Американская администрация отказала Советскому Союзу в предоставлении долгосрочного кредита. Вашингтон сократил штат посольства в Москве, были отозваны помощники военного атташе по авиации и военно-морским вопросам. В течение более полутора лет не заключалось торговое соглашение. В целом как в Москве, так и в Вашингтоне были недовольны состоянием отношений между двумя странами. Серьезным препятствием на пути их развития явилась неурегулированность вопроса об уплате советским правительством долгов, хотя именно американская сторона отказалась от условий, зафиксированных в коммюнике, подписанном президентом Рузвельтом. Предвзято и односторонне госдепартамент интерпретировал и соглашение о пропаганде, в котором стороны обязывались воздерживаться от вмешательства во внутренние дела друг друга, от пропаганды, имеющей целью нарушение территориальной целостности государства либо насильственное изменение политического или общественного строя. Внимательно наблюдая за деятельностью Коминтерна, госдепартамент направил 14 августа 1934 г. в Москву телеграмму послу Буллиту, в которой обращал внимание на то, что, по сведениям, советское правительство нарушало 4-й пункт соглашения Рузвельта—Литвинова от 16 ноября 1933 г. касательно пропаганды7. Такие сведения, говорилось в телеграмме, в госдепартамент поступали от Американской федерации труда и других организаций, от отдельных лиц. Далее сообщалось, что в декабре 1933 г. на пленуме ИККИ обсуждался вопрос о работе американской компартии. В январе 1934 г. ИККИ, сообщал госдепартамент, призывал газету "Дейли уоркер" более энергично выступать на своих страницах за организацию борьбы рабочих в защиту их интересов. Отмечалось также участие Э. Браудера и У. Уинстона в работе 13-го пленума ИККИ, состоявшегося в декабре 1933 г. В связи с приближением VII конгресса Коминтерна госдепартамент поручал Буллиту обратить внимание наркома Литвинова на то, что созыв конгресса Коминтерна в Москве будет рассматриваться Вашингтоном как нарушение упомянутого соглашения. Глава госдепартамента К. Хэлл просил проинформировать его о беседе с Литвиновым8. Через две недели госдепартамент посоветовал Буллиту постараться узнать, когда намечается проведение конгресса Коминтерна и внимательно следить за его подготовкой.
![Анатолий Добрынин - Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]](/uploads/posts/books/36343/36343.jpg)