Коллектив авторов - История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Русская община в Латвии и Эстонии по экономическим позициям занимала второе место после немцев. В крупных городах – Таллинне, Риге, Даугавпилсе русский на протяжении межвоенного двадцатилетия был одним из двух наиболее распространенных языков. Роль же третьего – немецкого языка снижалась в связи с сокращением немецкого населения. В 1914 г. в Латвии и Эстонии было 162 тыс. немцев, а в 1935-м их стало всего 78 500. В связи с утратой политического и экономического влияния бывшие хозяева земли возвращались в Германию.
Прибалтийские государства обеспечивали конституционное равноправие всех национальностей, нацменьшинства имели свои школы: закон давал право получать образование на национальном языке. Национальные школы частично или полностью финансировались госбюджетом. В Латвии с 1919 г. существовала школьная автономия, которая позволила создать сеть русских, еврейских, немецких, польских, белорусских, эстонских, литовских школ, от начальных до последних классов гимназий или реальных училищ. У русских и немцев были свои вузы – Русский институт и Институт Гердера. Русские дети занимались по старым гимназическим программам, изучали православный Закон Божий, русскую историю, литературу совсем не по большевицким учебникам.
Эстонское законодательство в отношении национальных меньшинств было лучшим не только в Прибалтике, но считалось образцовым во всей Европе. Эстонская Конституция предоставляла нацменьшинствам – главным образом русским – культурную автономию, что означало, что госучреждения в своей работе обязывались использовать как эстонский, так и русский языки, а те, кто считали себя членами русской общины, могли экстерриторально выбирать своих депутатов в парламент и претендовать на часть национального бюджета. Латвийское законодательство такие нормы не предусматривало, однако на практике русский язык сохранял свои функции и в госучреждениях и бизнесе, а русские становились государственными служащими высокого ранга, министрами. Большие нацменьшинства создавали свои политические партии, в национальные парламенты избирались шведы, немцы, русские, евреи, поляки.
В период аграрной реформы в Латвии и Эстонии обострились отношения с немецкими помещиками, лишившимися земли. Конфликт достиг высшей точки, когда немцы подали жалобу в Лигу Наций. Однако Совет Лиги Наций, исследовав ситуацию, пришел к выводу, что права нацменьшинств в Прибалтике не нарушаются. В дальнейшем противоречия стихли, особенно в Эстонии, где было принято решение выплатить немецким баронам денежную компенсацию за отчужденную землю. Евреи более не подвергались дискриминации, как это было во времена Российской Империи, и их право получать образование, выбирать место жительства, овладевать профессией не ограничивалось. На бытовом уровне антисемитизм в Прибалтике не получил развития.
В Латвии, как центре Прибалтийского региона, кипела оживленная культурная жизнь. В Латвии были два немецких театра, два русских, два еврейских, один польский и один литовский театр. Немецкий театр отличался очень высоким художественным уровнем. Крупнейшие русские таланты, такие как Ф.И. Шаляпин, Л.В. Собинов, регулярно гастролировали на русских сценах Риги. Выходившая в Риге газета «Сегодня» была самой крупной демократической русской газетой в мире. В Прибалтике действовало несколько крупных русских издательств.
С переходом балтийских стран и Польши к авторитарному правлению права нацменьшинств были урезаны в угоду идеологии национализма. Поворот к национализму более всего чувствовался в Латвии, где власти пытались «национализировать» предприятия и фирмы, принадлежащие евреям, немцам или русским. Новый закон о народном образовании требовал, чтобы ребенок, у которого один из родителей – латыш, непременно учился в латышской школе. Более придирчивыми стали условия финансирования национальных школ, отчего их количество сократилось. В Эстонии был принят закон, определяющий этническую принадлежность ребенка по отцу. В Польше среди поляков к концу 1930-х гг. все дети получали семиклассное образование, но немало детей украинцев и белорусов в Польше оставались почти неграмотными. Ограничения не затрагивали все же основных прав нацменьшинств на демократические свободы.
В экономическом развитии прибалтийским государствам, Финляндии и Польше, приходилось преодолеть немалые трудности. До Первой мировой войны эти регионы были самыми развитыми в Империи. Однако по сравнению с Западной Европой уровень развития народного хозяйства оставался здесь сравнительно низким. Основу экономики составляло сельское хозяйство. В сравнительно урбанизированной Эстонии только каждый пятый был горожанином.
В Финляндии в 1938 г. больше половины населения занималось сельским хозяйством. До 1918 г. более двух третей финского сельского населения были арендаторами земли и ряд законов, принятых между 1918 и 1922 гг. обеспечил бывших арендаторов льготными займами на приобретение земли. В результате к 1937 г. было создано около 150 тыс. фермерских хозяйств и в сельском хозяйстве 90 % всех ферм обрабатывалась их собственниками. От Финляндии до Литвы развитие получила сельхозкооперация с целью защиты интересов фермеров при продаже продукции, ее первичной обработке, при получении кредитов.
Во время Первой мировой войны промышленные предприятия были эвакуированы в Россию; причем в процессе транспортировки значительная часть машин оказалась выброшена вдоль железных дорог. По мирным договорам 1920 г. предполагалось возвращение части вывезенного промышленного оборудования, а также культурных ценностей (архивов, библиотек, музейных коллекций). Большевицкие власти так и не выполнили эти статьи договоров. Таким образом, промышленность приходилось создавать заново. Рынки и сырьевые базы в России стали недоступны, и производство пришлось переориентировать главным образом на Запад.
Особенно драматично этот процесс обозначился в ходе экономического кризиса 1923–1924 гг. в Эстонии. Он возник из-за того, что Эстония в ходе Гражданской войны достигла тайной договоренности с российскими большевиками о транзитной торговле в обход блокады Антанты по своей территории. Эстонцы при этом надеялись на необъятный российский рынок и сырьевую базу. Когда советские власти получили международное признание, услуги Эстонии оказались лишними и местные стратеги стали пожинать горькие плоды сомнительных компромиссов с большевиками.
Во второй половине 20-х гг. была выработана модель экономики – сельскохозяйственное производство, ориентированное на западные рынки. Эта стратегия соответствовала интересам многочисленного слоя мелких фермеров, образовавшегося в результате аграрной реформы. Если до войны Прибалтика ввозила зерно, то в межвоенный период она стала его экспортером. Финляндия также стала важным поставщиком сельскохозяйственной продукции на Запад.
Польша добилась больших экономических успехов в 1933–1939 гг. под руководством вице-премьера по экономическим вопросам Евгения Квятковского. В это время было завершено строительство первого польского морского порта на Балтийском море в Гдыне и начато создание центрального промышленного района. Уровень жизни населения, упавший на треть в годы Великой депрессии, стал устойчиво возрастать. Новые технологии были привнесены в горнорудную промышленность и угледобычу, развивалось машиностроение, модернизировалась легкая промышленность. Однако в Польше во второй половине 1930-х гг. сохраняли силу и лево-радикальные настроения среди крестьян и рабочих. Рабочие забастовки порой оканчивались кровопролитными стычками с полицией, а в 1937 г. по стране прокатилась крестьянская забастовка. За этими экстремистскими действиями легко угадывалась рука сталинской политики.
Промышленность Прибалтики была ориентирована на обработку местной сельскохозяйственной продукции. Наиболее индустриализованной была Эстония – там по данным на 1930 г. в промышленности было занято 17,4 % населения; крайне низкий уровень был в Литве – только 6 %. В Эстонии доминировала текстильная промышленность и машиностроение, в Латвии – деревообрабатывающая и пищевая отрасли, в Литве – пищевая промышленность. Разрушительной эвакуации не подверглась Финляндия. Это позволило ей к 1922 г. восстановить довоенный уровень производства. Двигателем развития там была лесная промышленность, за которой стала развиваться и деревообрабатывающая отрасль. Все страны Прибалтики и Польша держались консервативной налоговой политики, воздерживались от внешней задолженности и внешнеторгового дефицита, что обеспечивало им стабильный экономический подъем. Рост промышленного производства в Латвии, к примеру, был одним из самых высоких в Европе. Главными экономическими партнерами Прибалтики стали Англия и Германия.
Близость к России привлекала тех, кто организовывал вооруженное сопротивление большевикам. В конце 20-х гг. в Эстонии жили около 15 тыс., а в Латвии – 19 тыс. русских эмигрантов. В Латвии было не менее десяти эмигрантских организаций (во Франции было около 50, Германии – 20, в одной лишь Софии – 24). В Прибалтике действовали такие противники большевизма, как князь А. Ливен, генерал Глазенап, барон Адеркасс, представители Великого князя Кирилла Владимировича – братья А. и Ф. Фегнер, и др. Польский генералитет и сам генерал Рыдз-Смиглый сочувствовали русскому антикоммунистическому движению и оказывали помощь группам, переходившим границы СССР. В 1920-е гг. некоммунистические окраины Российской Империи, особенно Латвия и Польша, стали местом транзита для эмиграции из СССР. В 1922–1924 гг. транзит людей из СССР через Латвию составил 40 083 чел.
