Артур Мейкен - Белый народ
Находясь в полном одиночестве на холме, я раздумывала, что же было истинно. Я видела что-то очень удивительное и прекрасное, и я знала нянины истории. И если те черные ветви и яркий свет, поднимающийся к небу от большого круглого холма, не померещились мне в темноте, стало быть, действительно существуют всякие удивительные, прекрасные и ужасные вещи. Думая о них, я тосковала и содрогалась, одновременно горя и холодея. Я смотрела на город, столь тихий и спокойный, подобный маленькой белой картине, и все больше убеждалась, что это было наяву. Долгое время я не могла ни на чем сосредоточиться; мое сердце как-то странно трепетало, казалось, оно все время шептало мне, что я не придумала это. И все же это казалось совершенно невероятным, и я понимала, что мой отец и все остальные скажут, что это вздор. Я и не мечтала поведать им об этом, потому что это было бы бесполезно - надо мной просто посмеются или будут ругать, так что в течение долгого времени я вела себя тихо и старалась не думать и не удивляться своим мыслям. Ночью мне снились необычные сны, и иногда я просыпалась ранним утром, протягивая руки и плача. Мне было страшно, потому что если эта история была правдой, меня должны подстерегать какие-то опасности. И если я не проявлю осторожность, со мной случится какая-то ужасная вещь. Эти старые байки всегда приходили в мою голову по ночам и утрам, и я пересказывала их себе много раз. Я гуляла в местах, где няня рассказывала их мне, и когда вечерами сидела в ее комнате у камина, я представляла, что няня сидит в кресле напротив и приглушенным голосом рассказывает о каком-нибудь замечательном событии, напугавшем бы любого слушателя. Но она предпочитала рассказывать свои истории, когда мы находились далеко от дома, потому что, по ее словам, "стены в доме имеют уши", а ей бы не хотелось, чтобы кто-то подслушал наши тайны. И если она говорила о какой-то великой тайне, мы скрывались в лесной чаще. Мне казалось забавным красться вдоль изгороди, осторожно идти и затем внезапно забегать в лес или густые заросли кустарника, где мы были уверены, что нас никто не видит, и наши секреты останутся только между нами. Время от времени, когда мы прятались подобным образом, няня показывала мне всякие странные вещи. Помню, однажды мы находились в светло-коричневых зарослях, где протекал ручей. Нам было очень уютно и тепло, хотя это происходило в апреле. Солнце палило, и листья еще только распускались. Няня сказала, что покажет мне кое-что забавное и смешное. Она объяснила мне, как можно было поворачивать целый дом вверх дном, и никто не смог бы понять, почему все горшки и сковородки попрыгивают, фарфор бьется, а стулья кувыркаются через себя. Как-то раз я попробовала сделать это на кухне, и оказалось, что у меня получается очень хорошо. Целый ряд тарелок с полки полетел на пол, небольшой кухонный стол наклонялся и переворачивался, на наших глазах, но няня испугалась и так побледнела, что я больше этого не делала, поскольку любила ее. Впоследствии, в той же светло-коричневой роще, она еще показала мне, как совершать гремящие шумы, и я также научилась этому. Потом она учила мне произносить колдовские стихи для разных случаев, рисовать особые знаки, а также другим вещам, в которые ее посвятила прабабушка, когда она была еще маленькой девочкой.
Обо всех этих вещах я раздумывала в дни после странной прогулки, когда, как мне казалось, я увидела большую тайну. Мне бы очень хотелось, чтобы там была няня, и я расспросила бы ее, но она ушла двумя годами ранее, и никто не знал, что с ней случилось и куда она отправилась. Но я всегда буду помнить те дни, если доживу до глубокой старости, потому что все это время я переживала столько странных, удивительных и призрачных ощущений. Одно время я была совершенно уверена в реальности происходящего, а потом мне казалось, что такого никогда не могло случиться, и это повторялось снова и снова. Но я проявляла большую заботу, чтобы не совершать некоторые вещей, которые могли бы быть очень опасными. Так я ждала и удивлялась в течение долгого времени, и хотя у меня по-прежнему не было полной уверенности в реальности своих чувств, я не смела попытаться выяснить все до конца.
Но однажды я совершенно уверилась в том, что все, что говорила няня, было на самом деле. Когда я выяснила это, я находилась в полном одиночестве. Все мое тело дрожало от радости и ужаса, и так быстро, как я только могла, я бросилась в одну из старых чащ, куда мы имели обыкновение ходить - это была то место, где няня сделала маленького человечка из глины. Я прибежала туда, пролезла сквозь кусты и, добравшись до зарослей бузины, закрыла руками лицо и легла на траву. Я лежала без движения в течение двух часов, шепча про себя чудные, жуткие слова, произнося их по много раз. Это было правдой, замечательной и прекрасной, и когда я вспомнила нянины истории и подумала о том, что я действительно видела что-то необычное, мне стало жарко и холодно, воздух, казалось, наполнился ароматом цветов, и раздалось пение. Сначала я хотела сделать глиняную фигурку, подобно той, что когда-то слепила няня. Мне следовало составить хитрый план, осмотреться вокруг и продумать обо всех вещах заранее. Никто не должен и мечтать о чем-либо из того, что я делала или собиралась делать. У меня хватило догадки отнести глину в жестяном ведерке в чащу, где я выполнила все действия, как няня, только я слепила изображение намного изящнее, чем она. Закончив, я делала с ней все, что только могла вообразить, намного больше, чем няня, потому что моя фигурка была гораздо лучше.
Спустя несколько дней, быстро приготовив уроки, я второй раз отправилась по течению маленького ручья, который вел меня в загадочную страну. Я проследовала за ручьем, прошла через кустарники под свисающими ветвями деревьев, по тернистым чащам на холме, и проделала длинный путь сквозь сумрачный лес, полный ползучих колючек. Я пролезала по темным каменистым проходам, где протекал ручей, и, наконец, добралась до чащи, поднимающейся вверх по склону холма. Хотя листья на деревьях уже распустились, все выглядело почти столь же черным, как в первый день, когда я пришла туда. Я медленно поднималась вверх, пока не вышла на открытое пространство, где мой путь пролегал среди удивительных камней. Я снова видела ужасающую мрачность на всем, поскольку, хотя небо было более ярким, окрестности диких холмов по- прежнему оставались темными, растущий на склонах лес выглядел черным и зловещим, а странные камни были столь же серы, как и раньше. Когда я посмотрела на них сверху с большой насыпи, сидя на камне, я увидела все таинственные каменные круги - один в другом. Я должна была сидеть очень тихо и наблюдать за ними, по мере того, как они начали поворачиваться ко мне, и каждый камень танцевал на своем месте. Казалось, они двигались кругами в большом хороводе, и я словно находилась в центре звездной круговерти и слышала, как они мчатся по воздуху. Потом я бродила среди камней, танцевала с ними и пела очень необычные песни. Затем я спустилась вниз, пройдя через другую чащу, и пила из яркого потока во внутренней долине, опуская губы в пузырящуюся воду.
Я продолжала идти, пока не прибыла к глубокому источнику, журчащему среди светлого мха, и там я присела. Я вглядывалась перед собой в загадочную темноту долины, а позади меня была большая высокая стена травы, а все окружал лес, из-за которого долина стала почти недоступной и неизведанной. Я знала, что кроме меня здесь никого нет, и никто не может увидеть меня. Я сняла туфли и чулки и опустила ноги в воду, произнося известные мне слова. Вопреки ожиданию, мне было совсем не холодно, а, наоборот, тепло и очень приятно. Когда мои ноги находились в воде, я чувствовала, что как будто погружаю их в шелк, или как будто их целует нимфа. Посидев у родника, я произнесла другие слова и сделала знаки, а затем вытерла ноги полотенцем, которое специально взяла с собой, и надела чулки и туфли.
Потом я поднялась вверх по крутому склону и пришла к месту, где изобиловали ямы и провалы, а также находились два красивых кургана и округлые земляные валы странных форм. На сей раз я не стала спускаться в яму, а добралась до другого конца и при свете внимательно рассмотрела рисунки. Я вспомнила историю, которую прежде совершенно позабыла. В ней две фигуры назывались Адам и Ева, и только посвященные понимают, что это означает. Я продолжала путь, пока не вошла через найденный ход в тайный лес, который нельзя описывать. Пройдя полпути, я остановилась, развернулась и завязала глаза сложенным вдвое красным шелковым носовым платком, покрытым большими желтыми горошинами. Убедившись, что ничего не вижу - ни веток, ни листьев, ни неба - я очень медленно пошла вперед, шаг за шагом. Мое сердце колотилось все быстрее и быстрее, что-то в горле мешало мне дышать и побуждало меня вскрикнуть, но я твердо сжала губы и продолжала идти. Ветви хватали меня за волосы, а большие колючки царапали меня. Но я продолжала двигаться к концу пути. Там я остановилась, протянула руки и наклонилась. Я прошла по кругу первый раз, ничего не ощущая в своих руках. Я прошла второй раз, и снова ничего не случилось. Тогда я пошла по кругу в третий раз и почувствовала, что вся история была истинной. Мне хотелось, чтобы годы скорее прошли, и мне осталось бы недолго ждать, пока я не стану навек счастлива.
