Николай Белов - 100 пророчеств Калиостро
Прослышав о приезде волшебника, к замку потянулись больные, мечтающие об исцелении. Калиостро начал пользовать их отварами и эссенциями, однако некоторые стали утверждать, что почувствовали облегчение уже от одного его взгляда. К примеру, у самой баронессы, страдавшей от частой мигрени, вдруг начинались судороги. Целитель успокаивал ее наложением рук.
Баронесса Шарлотта почти влюбилась в своего наставника. Под его руководством она беседовала с мертвыми, с нетерпением ожидая восхождения на следующую ступень посвящения. «Граф Феникс» обещал отправить ее в «духовное путешествие» по планетам. Ей единственной обещал он счастье посетить обитаемые миры, после чего она, по словам Калиостро, будет возведена в степень «защитницы земного шара» и сама сможет потом создавать новые земли, как это уже делали, по словам учителя,
Моисей, Илия и Христос. Пока же Калиостро предписывал ей поскорее научиться преодолевать все вещественное, очистить эфирный дух.
С масонами-алхимиками Калиостро вел себя иначе. Объясняя, как увеличить объем алмаза или жемчужины, он, по словам современников, не терпел вопросов и возражений: «испанский полковник» то и дело раздражался, изрытая ругательства по-итальянски, хватался за шпагу, рассекая со свистом воздух. Его манеры несколько шокировали чинных остзейских рыцарей, однако они все прощали кудеснику, отвыкшему от цивилизации в аравийских песках.
Калиостро поговаривал и о кладе, будто бы зарытом в окрестностях Митавы последними тамплиерами. Потомки рыцарей-меченосцев слушали его со смешанными чувствами. Но пуще любых обещаний обнадеживало поведение адепта высших степеней. За все это время он ниоткуда не получал денег, не обращался к банкирам с векселями, в то же время жил на широкую ногу, расплачивался щедро и в условленный час, а то и не дожидаясь истечения срока. Всякую мысль о корысти Калиостро даже его недоброжелателям пришлось отбросить, — на пользу другой догадки, догадки об алхимическом золоте.
Впрочем, Калиостро почувствовал, что настала пора отправляться в дорогу. Он хотел взять с собой баронессу Шарлотту, полагая с ее помощью войти в высший свет, ведь Медемы вели свою родословную с XIII века. При благосклонном одобрении родни она согласилась, но поставила совершенно невыполнимое условие. Она требовала, чтобы Калиостро убедил государыню стать защитницей новой ложи. Основательницей воображаемой храмины «союза» она мыслила самое себя. И в этом пункте Шарлотта фон дер Рекке оставалась непреклонной. Пусть «граф Феникс» сначала договорится обо всем с императрицей, и, если результат окажется благоприятным, она не замедлит прибыть в Петербург в сопровождении отца, брата, сестры и надзирателя ложи.
Те же современники свидетельствуют, что по прибытии в Северную столицу Калиостро с неудовольствием обнаружил, что его известность там не столь велика, как можно было надеяться. Слегка обескураженный, он тем не менее смело ринулся в бой.
Двери аристократических салонов открылись перед ним не без помощи братьев-«каменщиков». Великий магистр Елагин, обер-гофмейстер, действительный тайный советник и статс-секретарь, встретил его с распростертыми объятиями. К магическим упражнениям Калиостро он относился с прохладцей, а то и вовсе с осуждением, но в возможность трансмутации посредством философского камня верил. Калиостро обещал открыть свой секрет и поделиться имеющимися у него запасами.
Неизвестно, сколь успешны оказались российские розенкрейцеры в своих изысканиях. Судя по их сохранившимся рукописям, «высшее знание» дальше теоретических постулатов не продвинулось: «Много у нас в Петербурге наделал шуму известный Калиостро. У княгини Волконской вылечил больной жемчуг; у генерала Бибикова увеличил рубин в перстне на одиннадцать каратов и, кроме того, изничтожил внутри его пузырек воздуха; Костичу, игроку показал в пуншевой чаше знаменитую Талию, и Костич на другой же день выиграл свыше ста тысяч; камер- фрейлине Головиной вывел из медальона тень ее покойного мужа, и он с ней говорил и брал ее за руку, после чего бедная старушка совсем с ума стронулась…»
Безусловной удачей Калиостро можно было счесть покровительство, оказанное ему князем Григорием Потемкиным Таврическим, генерал-фельдмаршалом, наиболее вознесенным среди прочих фаворитом Екатерины. Калиостро вроде бы удалось возбудить любопытство всемогущего вельможи алхимическими таинствами, но почти все в один голос говорили, что причиной тому была красота Лоренцы. Ее неоднократно видели в карете князя, что, опять же по рассказам, вызвало неудовольствие государыни и, как следствие, фиаско поездки Калиостро.
Удивительно, но ощутимыми противниками графа оказались придворные врачи.
Калиостро, боясь восстановить против себя врачебную коллегию, состоявшую преимущественно из немцев и англичан, действовал с разумной осторожностью: кого демонстративно отсылал к лекарям, кого успокаивал травяными настоями. Денег за лечение кудесник не брал.
У князя Гавриила Гагарина, видного масона, серьезно занедужил десятимесячный ребенок. Консилиум докторов признал положение безнадежным. Калиостро уступил мольбам отчаявшегося отца и согласился испробовать свои безотказные средства. Выполняя поставленные им условия, князь отдал умирающего младенца на попечение мага, обязавшись до самого выздоровления его не навещать и то же наказать своим домашним.
Требование Калиостро показалось княжеской родне несколько необычным, настораживающим, но сам масон успокоил себя тем, что волшебство — дело тайное. В результате больше месяца прошло с того дня, когда мальчика доставили в дом на Дворцовой набережной, где снимал помещение чародей, прежде чем родителям было дозволено повидать ребенка.
Чудо свершилось — мальчик выздоровел. Кто-то из недоброжелателей Калиостро пустил слух о подмене ребенка, но поклонники Феникса уверяли, будто князь на радостях прослезился и выложил на стол мешочек, туго набитый золотыми империалами.
Калиостро, по обыкновению, от денег отказался. Не уставая благодарить, Гагарин удалился в прихожую и, словно по забывчивости, оставил золото на подзеркальной консоли. Возврата денег не последовало.
А еще одна история о Калиостро гласит, что, когда его вызвал на дуэль некий обиженный доктор, граф, получив вызов, согласно кодексу, предоставлявшему ему выбор оружия, предложил яд. «Чье противоядие окажется сильнее, тот и победит», — якобы заявил он, чем поверг забияку-доктора в смятение.
Эротика с налетом мистицизма, тайны черной магии и алхимии, пародия на обряды масонов и розенкрейцеров, ясновидение и блестящий маскарад — все это, безусловно, имело место в эффектных демонстрациях Калиостро. Он и сам никогда не чурался плотских утех. Его портреты
красовались на кольцах, амулетах и брошах, дамских веерах и ширмах. Его ваяли в мраморе и бронзе — рубаха вызывающе распахнута, упрямый подбородок, чувственные губы и взгляд пророка, прозревающего далекое будущее. Но — таков уж был век. Достоверно одно: завоевать внимание государыни «Фениксу» не удалось, что казалось поначалу удивительным, ведь речь шла о Северной Семирамиде, Минерве, состоявшей в переписке с Дюма и Вольтером. В данном случае для Екатерины важнее оказались политические моменты. Вне зависимости от личности Калиостро, над «золотым розенкрейцерством» собиралась гроза-
В 1786 году, вероятно, вследствие каких-то правительственных распоряжений, были закрыты все московские ложи, а вскоре уже от самих масонских руководителей последовало предписание «прервать с наступлением 1787 года все орденские собрания и переписки и сношения и отнюдь не иметь до того времени, пока не дано будет знать».
Арест видного издателя-масона Новикова в 1792 году и кары, посыпавшиеся на мартинистов (последователи учения португальского мистика Мартинеса Паскуалиса, основателя масонства) только довершили и без того начавшийся распад российских лож.
Складывается впечатление, что для визита в Россию Калиостро попросту выбрал неподходящее время. Из сохранившихся, до наших дней писем Екатерины следует, что ему не было дозволено не только говорить с ней, но даже видеть ее издали: «…о Калиострове пребывании в Петербурге я ничего верного сказать не знаю. По слуху же, однако, известно, что хотя он и там разными чудесными выдумками мог на несколько времени обмануть некоторых особ, но в главном своем намерении ошибся». Добавим здесь, что грешившая писательством императрица пять лет спустя вывела Калиостро под трудно произносимым именем Калифалкжерстон в своих комедиях «Обманщик» и «Обольщенные», где крепко досталось и мартинистам, по созвучию именовавшимся мартышками. Премьера «Обманщика» состоялась 4 января 1786 года в Эрмитажном театре. Главное действующее лицо, по словам
