Лев Канторович - Внук Цезаря
Щенок завизжал и удрал, поджав хвост.
Из дверей канцелярии вышел начальник. Он был совершенно такой же, как год назад, - та же шинель, те же фуражка и сапоги. Сутулясь, большими шагами он подошел к Павлу и протянул ему руку.
Юкон зарычал. Начальник спокойно положил руку на его голову.
- Осторожно! - вскрикнул Павел.
Но Юкон успокоился и завилял хвостом.
- Я еще не разучился обращаться с этими зверьми, - сказал начальник улыбаясь. - Отведите Юкона в вольер и приходите ко мне, товарищ Сизых.
В вольерах на Юкона бешено залаяли собаки. Он шел молча, скаля зубы и зло кося глазами.
Молодые курсанты с восхищением смотрели вслед Павлу. Павел был очень горд.
Устроив Юкона, он пришел в кабинет начальника. И здесь все осталось по-старому. Только еще одна полка с книгами висела слева от стола.
Начальник сказал Павлу:
- Мне очень хотелось бы, товарищ Сизых, чтобы вы не оставляли работу со служебными собаками. Вы скоро будете демобилизованы. Подумайте, как бы вы смогли применить свои знания в вашем колхозе. Я уже писал...
- Можно попросить вас, товарищ начальник? - Павел волновался и говорил запинаясь. - Я хотел сказать вам... Словом... Вот рапорт... нельзя ли мне еще год? Я хотел бы остаться на сверхсрочную.
Как год тому назад, начальник встал и, обойдя стол, подошел к Павлу.
- Я писал в поезде... очень трясло, так что почерк неразборчивый. Павел от смущения бормотал почти шепотом: - Я перепишу начисто чернилами.
Глава двадцать первая
АЛЬМА
Юкон плохо ладил с собаками питомника. Собаки его боялись. Даже самые большие драчуны и задиры утихали, когда его выводили на плац.
Один раз кобель Джек сунулся слишком близко. С быстротой молнии Юкон прыгнул к нему, и Джек, воя, отлетел с разодранным боком.
Мрачный и одинокий Юкон был признанным вожаком.
Однажды к его загородке подошли Павел Сизых и начальник питомника. Юкон дремал в глубине будки. Лениво потягиваясь, он встал и пошел навстречу.
Люди открыли дверцу решетки, и в вольер легко впрыгнула небольшая светло-серая овчарка.
Юкон даже присел от удивления. Дверца закрылась.
Юкон зарычал и подошел к собаке. Он ожидал, что она, как все другие в питомнике, бросится от него, поджимая хвост и испуганно приложив уши. Но серая собака нисколько не боялась.
Она спокойно смотрела на Юкона.
У нее были стройные ноги, маленькая острая мордочка, черная у носа, округлая грудь и мягко подтянутый живот.
Юкон подошел к ней вплотную. Тогда она резко повернулась и грозно оскалилась.
Это было просто наглостью. Юкон мог сокрушить ее одним ударом.
Но он не тронул ее.
Осторожно обходя вокруг и слегка помахивая хвостом, он принюхивался к ее запаху.
Потом зашел сбоку, некоторое время постоял неподвижно, как бы в раздумье, и вдруг лизнул серую собаку в затылок.
Она равнодушно шевельнула ухом.
- Все в порядке, - сказал начальник и вместе с Павлом отошел от загородки Юкона.
Вернулись они вечером.
Серая собака лежала посредине вольера, кокетливо вытянув лапы и зажмурив глаза.
Юкон сидел возле нее с раскрытым ртом и высунутым языком. Он не отрываясь смотрел на нее и тяжело дышал. Сидел совершенно неподвижно, только кончик черного хвоста изредка вздрагивал.
Начальник приоткрыл дверцу и крикнул: "Альма!"
Серая собака вскочила, подняв уши, и вышла, не глядя на Юкона. Он кинулся за ней, виляя хвостом и осклабясь.
Но дверца захлопнулась перед его носом.
Альма уходила рядом с начальником.
Юкон прижался грудью к холодной ржавой решетке и громко, раскатисто залаял.
Серая собака всего один раз равнодушно оглянулась и скрылась за углом.
Через три дня пришло экстренное предписание, и Юкон с Павлом снова уехали на границу.
Глава двадцать вторая
КОНЕЦ ЮКОНА
Павел Сизых с Юконом были в дозоре.
Солнце опустилось к горизонту. Косые лучи пробивались сквозь густую листву и частые стволы деревьев. Свет ложился яркими пятнами.
Ни одна ветка не шевелилась. В неподвижном воздухе серыми облачками плясала мошкара.
Кузнечик трещал в траве у тропинки, и дятел гулко тукал по стволу старой ели.
Юкон на длинном поводке бежал впереди Павла. Сзади шли двое пограничников.
Дозор двигался молча, не нарушая лесной тишины.
Павел внимательно оглядывал все вокруг. Он научился видеть всякую мелочь с острой наблюдательностью настоящего следопыта.
Сломанная ветка, примятый куст, растоптанный стебелек рассказывали ему обо всем происшедшем в лесу.
Здесь пробегала лисица, там - заяц перескочил тропу и обглодал ствол молодой березы, а здесь проходил лось.
У разветвления тропинок Павел резко остановился, разглядывая что-то у своих ног.
Юкон тревожно заворчал и припал носом к траве.
Пограничники бросились к ним, снимая винтовки.
В густой траве лежал окурок.
Окурок погас, но сухие листики еще тлели, подожженные папиросой.
Павел выпрямился и жестом остановил пограничников.
Шепотом он приказал Юкону:
- Нюхай след... ищи...
Юкон с минуту кружил вокруг окурка, потом зарычал и потянул в сторону. След вел в чащу высоких кустарников.
От этого места тропинки расходились углом, напоминающим огромное римское "V". В середине были почти непроходимые заросли. Вершины пятерки упирались в болото, на противоположном краю которого проходила граница.
Павел тихо отдавал приказания товарищам. Он послал их порознь по каждой из тропинок.
Человек, бросивший окурок, очевидно, продирался напрямик, чтобы сократить расстояние и пройти незаметно.
План Павла был такой: двое пограничников должны как можно скорее пробежать до болота и соединиться, отрезая путь к границе. Сам Павел постарается догнать и задержать нарушителя. Окурок выброшен недавно, и человек должен быть близко.
Выслушав Павла, пограничники с винтовками наперевес бросились в разные стороны и скрылись за поворотами троп.
Юкон рвался на поводке.
Павел вынул наган и пустил собаку по следу.
Ремень поводка он накрепко привязал к левой руке.
Юкон тащил, пригибаясь к земле и хрипя.
Веткой с Павла сбило фуражку. Он бежал не останавливаясь.
Сучья цеплялись, рвали гимнастерку.
Ноги вязли в сыром мху.
Юкон выл и рычал.
Скрытый в кустах извилистый ручей преградил путь. Юкон вошел в воду и поплыл.
Высоко поднимая наган, Павел перешел вброд. Вода дошла ему до груди.
Выбравшись из ручья, Юкон отряхнулся на бегу. Намокшие сапоги Павла стали скользить. Бежать стало труднее.
Впереди, сквозь густые кусты, замелькало небо. Близко было болото.
Задыхаясь, Павел выскочил на опушку.
Человек в серой куртке, пригнувшись и часто оглядываясь назад, бежал по болоту.
Павел остановился и схватил Юкона за ошейник. Юкон лязгнул зубами и заворчал.
- Стой! - крикнул Павел и выстрелил в воздух.
Человек оглянулся и побежал еще скорее.
Болотная вода брызгала из-под его ног.
Павел крикнул: "Фас!" и пустил Юкона.
Юкон рванулся с места и огромными прыжками понесся к убегавшему человеку. Расстояние между ними сокращалось с каждой секундой.
На болото с двух сторон выбежали оба пограничника. Они бежали к нарушителю изо всех сил.
Юкон настигал врага.
Павел видел, как человек обернулся и стал, повернувшись лицом к собаке.
Юкон бежал прямо на него.
Человек медленно поднял руку. Луч заходящего солнца блеснул на револьвере.
Павел замер на месте.
Белый дымок вылетел из дула. Павел услышал сухой треск выстрела.
Юкон упал.
Человек не опускал руки. Он выстрелил еще три раза.
С каждым выстрелом вздрагивало тело Юкона.
Павел отвернулся.
Первая пуля попала Юкону в переднюю лапу и раздробила кость.
Он повалился в мох. Два раза страшная боль ожгла его спину. Четвертый выстрел содрал кожу с головы.
Кровь залила Юкону морду. Он все же открыл глаза и увидел серую спину убегавшего врага.
Юкон должен догнать врага. Пока Юкон жив, он должен драться.
Он поднялся шатаясь. Несколько раз жадно глотнул воду у своих ног. Прыгнул вперед и взвыл, наступив простреленной лапой.
Павел рассчитал верно: пограничники успели соединиться и отрезали нарушителю путь к границе. Павел догонял его сзади.
Затравленным зверем нарушитель пригнулся к земле.
Пограничники шли к нему с винтовками наперевес.
Но когда они были совсем близко, нарушитель вскочил, замахнувшись ручной гранатой.
Срывая кольцо, он обернулся и вдруг дико вскрикнул: молча разевая красную пасть, окровавленный, обезумевший от ярости, черный пес летел к нему.
В следующую секунду Юкон прыгнул и сшиб его с ног.
Нарушитель старался отбросить гранату, но страшные зубы сжали кисть его руки.
Силясь оторвать от себя собаку, сунул дуло револьвера ей в бок.
Звук выстрела был глухой.
