Дэвид Мёрфи - Что знал Сталин
Все разведывательные донесения направлялись Советскому руководству, то есть Сталину. Считал ли Сталин донесения верными, это другое дело. В 1939 году, во время событий ведущих к пакту о ненападении и вторжению в Польшу, Сталин, очевидно, принимал во внимание сведения, получаемые Проскуровым от великолепных источников резидентуры РУ в Варшаве.
Глава 3. Проскуров поправляет Сталина
Чтобы понять ценность разведывательной информации варшавской резидентуры РУ, подчиненной Проскурову в 1939 году, необходимо знать хоть что-либо из ее истории, а также биографические данные и возможности ее агентурных источников. Варшава была важной резидентурой РУ (термин обозначающий разведывательную группу/станцию разведки за рубежом), потому что Польша считалась потенциальным противником СССР со времен советско-польского конфликта в 1920 году. Но разведывательная деятельность, которая оказала сильное воздействие в период 1939–1941 гг., началась с прибытием Рудольфа Гернштадта в Варшаву в 1933 году. Московский корреспондент немецкой газеты «Берлинер тагеблатт» был вынужден уехать вместе с другими немецкими корреспондентами — они были высланы в качестве ответной меры на выдворение нацистским правительством советских журналистов из Берлина. В период работы в Москве Гернштадт был завербован РУ и, выполняя ее задание, переехал в Варшаву, чтобы стать там корреспондентом газеты. Сразу же по прибытии, он окунулся в жизнь германского землячества, где его очень ценили за знания восточноевропейских дел. Он установил тесные отношения с германским послом Хансом-Адольфом Мольтке, который часто обращался к нему за советом, и через которого он имел возможность знакомиться, оценивать и завербовать нескольких лиц, которые предоставляли ему великолепные разведывательные сообщения.
Среди них оказалась отважная Ильзе Штёбе (псевд. «Альта») известная журналистка, а также любовница Гернштадта. Впоследствии являлась связником нескольких лучших источников Гернштадта, которого перевели в Берлин и Бухарест. Она была арестована Гестапо в августе 1942 года, подверглась жестоким пыткам, но не выдала ни одного члена своей разведгруппы, чем сохранила им жизнь. 21 декабря 1942 года приговорена к смертной казни и обезглавлена. Среди тех, с кем она работала, был Герхард Кегель (псевд. «ХВС») сотрудник коммерческого отдела посольства Германии в Варшаве, который впоследствии был назначен в посольство в Москве. Другой был Рудольф фон Шелиа (псевд. «Ариец») — первый секретарь посольства Германии в Варшаве, после захвата Польши Германией он был направлен в информационный отдел МИД в Берлин. Многие годы проработавший на дипломатическом поприще, он имел отличные контакты в германских политических и военных кругах. Третьим и четвертым членами этой варшавской группы были Курт и Маргарита Фёлькиш (псевд. «ABC» и «ЛЦЛ»). Курт занимался контактами с прессой в варшавском посольстве, а позднее был переведен в посольство в Бухарест. Его жена Маргарита работала там секретарем. Рассматриваемая в целом, эта группа снабжала РУ очень ценными сведениями по немецким планам и деятельности.
17 мая 1939 года Проскуров направил Сталину докладную записку с приложением на шести страницах, озаглавленным «Будущие планы агрессии фашистской Германии, по оценке чиновника Германского министерства иностранных дел Клейста». Записка была с грифом «Совершенно секретно» и «Особого интереса». Добытая варшавской резидентурой советской военной разведки, она основывалась на инструктивном совещании, которое проводилось д-ром Петером Клейстом, главой Восточного департамента ведомства Риббентропа, для высших сотрудников Германского посольства в Варшаве во время визита Клейста туда 2 мая 1939 года. [20]
По случайному совпадению, именно 2 мая Сталин проинформировал Максима Литвинова, что он будет заменен Молотовым на посту Наркома иностранных дел. Литвинов был еврей и поддерживал идею заключения соглашения с Англией и Францией, чтобы сдержать германскую агрессию. Соответственно, действия Сталина были сигналом Гитлеру о возможности соглашения между двумя странами. Это должно было стать одним из первых шагов в менуэте, который следующие несколько месяцев танцевали Москва, Берлин, Лондон и Париж, разбираясь, что делать с Польшей.
Комментарии Клейста по планам Гитлера по Польше и долгосрочные намерения Германии Сталин должно быть читал с большим интересом. В конце концов, Кпейст был единственной персоной в ближайшем окружении Риббентропа, который постоянно занимался германскими делами в Восточной Европе. Он начал с утверждения, что:
«По собственному высказыванию Гитлера, сделанному им в разговоре с Риббентропом, Германия переживает в настоящий момент первый этап своего абсолютного военного закрепления на востоке, которое, невзирая на идеологические соображения, должно было быть достигнуто какими угодно средствами. За беспощадным очищением востока последует „западный этап“, который должен будет окончиться поражением Франции и Англии, будь то военным или политическим путем. Лишь после этого можно будет рассчитывать на осуществимость разгрома Советского Союза. В настоящее время мы еще находимся в стадии военного закрепления Востока. На очереди стоит Польша. Подготовка уже предпринятая Германией — создание протектората в Богемии и Моравии, образование Словацкого государства, присоединение Мемельской области — были все направлены против Польши».
Здесь Клейст, по-видимому, имеет в виду договор от 15 марта 1939 года, навязанный чешскому правительству, который привел к оккупации Богемии и Моравии, создание Словакии и оккупацию Мемельской области 23 марта. Клейст продолжал, заявив, что:
«Гитлер решил необходимым поставить Польшу на колени. Узкому кругу лиц вокруг Гитлера было известно, что последнее германское предложение будет отвергнуто Польшей. Гитлер и Риббентроп были убеждены, что по соображениям внутренней и внешней политики польское правительство не сможет принять германские требования. Только по этой причине Германия вставить в свое предложение пункт о неприкосновенности границ на 25 лет. Германские расчеты оказались правильными. В силу отказа Польши мы получили по отношению к ней свободу рук».
В данном пункте своего доклада Клейст, вероятно, имел в виду переговоры с Министром иностранных дел Польши Юзефом Беком. Следующие слова Клейста звучат еще более жестко:
«Если Польша не согласится с германскими предложениями и не капитулирует в ближайшие надели, то вряд ли можно предположить, что в июле — августе она не будет подвергнута военному нападению ‹…›. Большое стратегическое сопротивление польской армии должно быть сломлено в 8 — 14 дней. Нападение на Польшу должно вестись одновременно — с германской восточной границы, из Словакии, Карпатской Украины и Восточной Пруссии. Наступление должно вестись самым яростным образом, и как мыслят в германском генеральном штабе, должно привести к ошеломляющему успеху. Оставшиеся очаги сопротивления, которые, без сомнения, будут еще по всей стране и не в малом количестве, должны подавляться самым беспощадным образом ‹…›, Германские подготовки против Польши отложены на июль — август. Военные мероприятия будут предприняты лишь незадолго до выступления. Они должны быть осуществлены основательно и при полной маскировке».
Клейст сконцентрировался на темах для пропаганды перед нападением, перечислив уловки и лозунги, которые необходимо было усилить в ходе этой кампании:
Под лозунгом «Польша — государство реакции и упадка» мы должны вскрыть нищету польского крестьянства, культурную отсталость страны, феодальный способ ведения хозяйства и голодное существования польского населения ‹…›. Цель этой кампании — воздействие на мировое общественное мнение и на польское население; надо будет добиться раскола внутри польской нации и недовольства польским руководством населения, используя для этого классовые противоречия. Подготовка этой пропагандистской кампании займет около двух месяцев.
Клейст рассмотрел различные ситуации, которые могли бы дать Германии предлог для начала боевых действий:
«Идеальным было бы, если бы конфликт с Польшей был вызван не со стороны Германии. В настоящее время мы в Берлине обсуждали вопрос вовлечения в это дело Украины. С А. Волошиным (В 1938–1939 гг. — глава автономного правительства Карпатской Украины) и Ю. Реваем (министр автономного правительства) условлено относительно узаконения широкой автономии Карпатской Украины в рамках венгерского государства. Этим самым мы бы снова завоевали доверие украинских масс в Восточной Галиции и укрепили бы потрепанную мощь украинцев. Специальной обработки украинских руководящих кругов не требуется; они остаются преданными Берлину. Мы можем затем дать Западной Украине сигнал к восстанию. Из Словакии и Карпатской Украины мы могли бы направить большие партии оружия и боеприпасов, а также хорошо подготовленных украинских бойцов. Между Львовом и Берлином установлен такой тесный контакт, что относительно массового восстания Украины не может быть сомнения. Созданный таким образом очаг беспокойства на Украине дает Германии повод для военного вмешательства в крупных размерах. Этот проект вызывает в Германии единственное опасение — возможность реакции Советского Союза. Если в ближайшее время мы убедимся в обратном, то украинский фактор будет нами введен в действие».
