Руслан Хасбулатов - Как развалили СССР. Крушение Сверхдержавы
Гайдар был удивлен этими моими рекомендациями, но и доволен, уходя, сказал, что был бы рад время от времени приходить ко мне за советами. Я искренне заверил его в том, что «у нас – одна команда вместе с президентом» и я не мыслю себе другого подхода в нашем общем деле. У парламентариев, конечно, бывают разные точки зрения, но если мы будем согласовывать важные решения, исходя из очевидных интересов общества, нам несложно будет убедить большинство в необходимости тех из них, которые надо принимать и вводить в действие.
Но ничего из этого, в общем-то, самого элементарного и необходимого предпринято не было. Тревожные ожидания директоров десятков тысяч предприятий, руководителей областей, краев и республик смешались в направлении конкретных требований к Центру. В Верховный Совет непрерывно являлись представители директорского корпуса, они организовывались в общественные и профессиональные организации, создавали разного рода структуры и проводили свои заседания, а решения направляли в парламент, правительство, президенту. Главное требование в их воззваниях состояло в одном: как им работать дальше? По каким планам или заказам? Если нужна их продукция, тогда почему не финансируется их деятельность, почему плохо обстоит дело с организацией поставок? Почему еженедельно растут неплатежи по поставляемой продукции? Почему сократилось финансирование больниц, школ, детских садов и яслей?
Буквально с каждым днем ухудшалась социально-экономическая обстановка в целом по стране, забастовки, которых не было уже с конца 20-х годов, стали обычным делом. Несмотря на рост заработной платы, она не восполняла роста цен и инфляцию. Уровень жизни населения быстро падал, дефициты расширялись, недовольство и раздражение народа быстро возрастали.
В такой обстановке, вполне естественно, росло и недовольство наших парламентариев деятельностью правительства. Они тогда были очень тесно связаны со своими избирателями и часто встречались с ними. Им приходилось каким-то образом объяснять ситуацию, буквально изворачиваться от непрерывных обвинений в слабой деятельности. Граждане-избиратели, разумеется, винили во всем своих депутатов, обвиняли их в том, что они, их представители, «плохо работают с правительством». А либерал-пресса и TВ захлебывалась от восторга по поводу «правительства-камикадзе», самоотверженно «бросившего свои судьбы навстречу опасности и спасающего Россию». И это – еще на первом этапе деятельности правительства Ельцина – Бурбулиса – Гайдара, когда противоречия между ним и законодателем даже не проглядывались и, кажется, не предвиделись. Уже тогда виновным в развертывании кризиса был обозначен законодатель, а не президент и его правительство, сумевшие углубить этот кризис своей неразумной политикой. Правительство даже не предоставило бюджет на 1992 год. Об этом я неоднократно говорил президенту; в результате Верховному Совету приходилось вынужденно пролонгировать расходы на базе показателей предыдущего бюджетного года.
Глава 2
Модели преобразований или реформирования
И, наконец, в начале февраля в Верховный Совет поступил проект бюджета на 1992 год и проект правительственной программы экономической реформы. Я дал указание парламентским структурам, а также Контрольно-Бюджетному комитету приступить к немедленной работе над этими документами. И сам стал внимательно читать программу; читал тщательно, выписывая главные моменты. Суть «программы», коротко говоря, состояла в следующих моментах:
проведение курса свободных цен на все виды промышленной продукции, несмотря на очевидное негативное воздействие этого курса;
ускоренная приватизация всего народного хозяйства;
финансовая либерализация, соответствующая требованиям международных организаций;
либерализация внешней торговли, переход к свободному притоку-оттоку финансовых ресурсов;
многократное сокращение финансовых ресурсов в целях поддержания промышленности и сельского хозяйства;
замораживание заработной платы, пенсий, пособий, стипендий;
сокращение расходов на здравоохранение, образование, научно-исследовательские расходы;
ориентация в политике на создание класса собственников;
курс на максимальное заимствование финансовых ресурсов на международных рынках (и ведущих западных стран);
10-кратное сокращение военно-промышленного комплекса, проведение в нем ускоренной приватизации.
Это – основные качественные характеристики «программы», но было множество и других положений, которые вызывали либо сомнение, либо несогласие. Например, отказ от обязательных требований к новому частному собственнику (приватизированного предприятия) в части производства той или иной профильной продукции, нужной обществу, отсутствие гарантий сохранения занятости, обеспечение успешной деятельности и пр. А ведь такого рода требования были обязательными, когда приватизировались крупные предприятия в западных странах в 70–80-х годах; я этот вопрос хорошо изучил и знал. И самое главное – вся программа базировалась на известной доктрине «Вашингтонского консенсуса», о которой я выше писал. Даже простое сравнение 10 пунктов этих двух моделей показывает пусть и не зеркальное, но сходство в основных положениях.
«Вашингтонский консенсус»: основные положенияОбреченность намеченных правительством Ельцина реформ становилась очевидной по мере того, как я вчитывался в тексты основных программных документов, представленных правительством Верховному Совету, – это было вскоре после моей беседы с Гайдаром. Становился ясным предельно жестокий характер задуманных мероприятий, отсутствие какой-либо основы для их проведения, – то есть предпосылок для успешных результатов в задуманных делах, в том числе в создании рыночной инфраструктуры, стабилизации производства, упрочнения финансов, сельского хозяйства, социальных отраслей и т. д.
И более того, я ловил себя на мысли, что уже приходилось читать аналогичные тексты или очень близкие к нему по содержанию материалы. Это в тех пунктах, где четко выделились основные моменты реальных действий. Без труда вспомнил: это же рекомендации из становившегося все более известным документа, называемого «Вашингтонский консенсус». История его возникновения следующая.
Все 80-е годы развивающиеся страны, особенно латиноамериканские, находились в сильнейшем долговом кризисе. МВФ и Вашингтон предпринимали все возможные меры, чтобы вывести континент из кризиса, как регион особых интересов Америки. Был, в частности, утвержден специальный «план Брэйди» (по имени министра финансов США), предполагающий мощную финансовую помощь этим странам, списание большей части долгов, либерализацию торговли и т. д. Ничто не помогало – страны континентов все глубже вползали в трясину финансового и экономического кризиса. Вот тогда и появился на свет этот пресловутый «Вашингтонский консенсус» (в начале 1990 г.).
Программа «Вашингтонский консенсус» была предназначена именно для этой, латиноамериканской группы стран, находившихся в безнадежной долговой зависимости, и главной ее задачей было достижение такой стабилизации, которая обеспечила бы возврат долгов американским банкам. Этим странам и было предложено принять программу «Вашингтонский консенсус». Термин «консенсус» использовался в значении интеллектуального согласия среди американских экономистов либерального направления – в противовес экономистам кейнсианского направления, которые осуществляли консультации по вопросам политики и экономики и занимались формулированием стратегии для Бреттон-Вудских учреждений и Межамериканского банка развития и финансовых властей США (ФРС и Министерства финансов). Это они, по поручению МВФ и Министерства финансов, при щедром финансировании разработали доктрину «Вашингтонский консенсус». Непосредственным разработчиком «консенсуса» стал профессор Дж. В. Уильямсон, ректор Петерсоновского института мировой экономики Гарвардского университета. Он собрал группу ученых-экономистов, сторонников Чикагской школы Фридмана, а протекцию оказывал МВФ. Вскоре принципы «Вашингтонского консенсуса» прочно вошли в стабилизационные программы международных финансовых учреждений; они приобрели всеобщий характер и были признаны правительствами большинства стран мира (под мощным давлением США и МВФ).
«В документе определялись 10 политических инструментов, при «правильном введении» которых Вашингтон достигнет значительного уровня консенсуса», – писал сам профессор Дж. Уильямсон[3]. Это – следующее:
укрепление бюджетной дисциплины (на базе нового Закона США – Закона Грэмма – Рудмана – Холлингса с целью восстановления сбалансированного бюджета США к 1993 г.);
необходимость денационализации (приватизации) государственного сектора, передача предприятий в частные руки;
