Андрей Платонов - Трагедии Финского залива
Минный заградитель «Марти»
В-четвертых, уровень боевой подготовки сил флота, особенно корабельных соединений, был невысок. По этому поводу обычно ссылаются на холодную затяжную весну, из-за чего корабли поздно начали отрабатывать учебные задачи в море. На самом деле это, скорее, не аргумент, а не очень компетентная попытка оправдаться и ввести в заблуждение. Начнем с того, что практически все акты проверки сил флота отмечают низкий уровень оперативно-тактической подготовки офицерского состава. Это может быть мало актуально, например, для командиров боевых частей — но претензии прежде всего предъявлялись к командирам кораблей и соединений, а также офицерам штабов всех уровней. А для командирской подготовки стоянка в базе — самое продуктивное время, когда есть возможность всех собрать в нужном месте, каждого проконтролировать, провести хорошо подготовленный, полноценный разбор каждого мероприятия. Кроме того, качественная базовая подготовка, отработка у причала организации всех боевых упражнений позволяют значительно сократить сроки подготовки корабля непосредственно в море.
Естественно, никакая теория не заменит практики, корабль сможет стать полноценной боевой единицей только в море, а тем более соединение кораблей. Однако без качественной базовой подготовки обучение превращается в натаскивание, и все равно такие корабли за учебный год так и не успевают достигнуть требуемого уровня боеготовности.
Что же касается непосредственно отработки в море, то в последнюю мирную зиму КБФ располагал не только замерзающим Кронштадтом, но и незамерзающей Лиепаей. Например, там стоял Отряд легких сил, но почему-то он не получил хорошей оценки при проверке флота в июне 1941 г. Тогда в лучшую сторону отмечались бригады торпедных катеров — те, что, уж точно, должны были ждать полного освобождения ото льда Финского залива.
Скажете, катерам легче восстановить свою боеготовность после зимнего перерыва? А кто мешал тем же малым охотникам ОВР проявить себя с лучшей стороны? Кстати, из ОВР хорошую оценку получил 2-й дивизион тральщиков, базировавшийся на Таллин, где все же льды были, а не 1-й дивизион, всю зиму проведший в незамерзающей Лиепаи. Так что низкий уровень боевой подготовки сил флота к лету 1941 г. можно объяснить халатным отношением к своим служебным обязанностям целого ряда должностных лиц, и прежде всего членов Военного совета, командиров объединений и соединений, а также отдела боевой подготовки штаба флота во главе с капитаном 1-го ранга С.В. Кудрявцевым.
Однако, скорее всего, дело тут в другом: все указанные должностные лица наверняка являлись добросовестными и исполнительными людьми, но сами оказались слабо подготовлены и просто не справились с организацией оперативной и боевой подготовки вверенных им сил.
Каждый из перечисленных выше выводов самым непосредственным образом повлиял на последующие трагические события, произошедшие в Финском заливе.
Трагедия первая, неосознанная
Отечественная литература, посвященная началу Великой Отечественной войны, изобилует описаниями последних мирных дней. В них для контраста с последующими событиями показывается почти идеалистическая картина беззаботной жизни советских людей в преддверии наступающих выходных, выпускных вечеров в школах, сборов в летние отпуска… Все так, в основном, наверно, и было. Однако тысячи людей в силу своих служебных обязанностей должны были думать отнюдь не о выходных и отпусках. Не надо забывать, что тот же Краснознаменный Балтийский флот находился в готовности № 2. А значит, у всех баз выставлены корабельные дозоры и ведется систематическая воздушная разведка в море.
Здесь как раз надо остановиться на деятельности разведывательного отдела КБФ, который до 6 июня возглавлял капитан 2-го ранга А.А. Филипповский, а с началом войны фактически подполковник Н.С. Фрумкин. Этот отдел, как и на других флотах, не входил в состав штаба флота, то есть как бы подчинялся непосредственно Военному совету флота. Здесь мы видим некий аналог политорганов в том смысле, что, занимаясь главным образом агентурной разведкой под руководством наркомата ВМФ, разведотделы флотов превратились в своего рода филиалы центральных органов стратегической разведки. То есть для начальника разведывательного отдела флота реальным непосредственным руководителем являлся не командующий флотом, а начальник 1-го Управления ВМФ (разведывательного) и, естественно, он прежде всего заботился о выполнении всех указаний Москвы. В этих условиях разведывательный отдел КБФ морской разведкой занимался мало, и его авторитет на флоте был не высок. Подобная ситуация в конечном итоге привела к отрыву разведчиков от насущных проблем флота. Планируя разведку на театре, разведотделы часто не знали потребностей штабов флотов и поэтому нередко организовывали разведку ради разведки. Сам отдел территориально размещался сразу в нескольких базах. Например, оперативные отделения имелись в Таллине, Риге и на Ханко. Агентурное и отделение спецслужб находились в Ленинграде. Так что в Главной базе, кроме оперативного, имелось только информационное отделение[9].
Основные подразделения радиоразведки — береговые радиоотряды — также подчинялись в предвоенный период непосредственно Военному совету флота, минуя даже разведывательный отдел, не говоря уже о штабе флота. Хотя радиоразведка взаимодействовала с разведотделами, но все же единый центр сбора и обработки разведданных, действующий непосредственно в интересах штаба флота, как главного потенциального потребителя информации отсутствовал. Все это сказалось самым негативным образом на развитии событий в первые же часы войны.
Для вскрытия обстановки разведывательный отдел использовал информацию, поступающую главным образом от агентурных источников, частей радиоразведки и наблюдательных постов СНиС, береговой обороны и ПВО. Суда гражданского флота привлекались весьма ограниченно.
С мая 1941 г. оперативную авиационную разведку в средней части Балтийского моря и в Ботническом заливе вел 15-й разведывательный авиационный полк под командованием полковника Д.Ф. Бартновского. Тактическую воздушную разведку на театре организовывали командиры ВМБ приданными им отдельными разведывательными авиаэскадрильями (ораэ). Разведка осуществлялась ежедневно различными эскадрильями в разное время. Например, в интересах Лиепайской ВМБ осуществляла разведку с 7:00 до 10:30 43 ораэ под командованием капитана И.Я. Вахтермана. Ей вменялось наблюдение за коммуникациями и акваторией средней части Балтийского моря с целью обнаружения присутствия в районе разведки кораблей и судов, определение характера их деятельности. Частными задачами являлось определение элементов движения целей, их построение, признаки маскировки, вооружение транспортов и так далее. В интересах Прибалтийской ВМБ в районе Ирбенского пролива действовала 41 ораэ под командованием майора В.М. Баканова (с 7:00 до 10:30), а в районе устья Финского залива — 44 ораэ под командованием майора В.И. Мухина; в интересах ВМБ Ханко — 81 ораэ под командованием капитана В.Н. Каштанкина (с 5:00 до 8:30); в интересах Береговой обороны Балтийского района, то есть Моонзундских островов — 15-я ораэ под командованием капитана А.Г. Крошенкова (с 16:00 до 19:30). Центральную часть Финского залива в интересах Кронштадской ВМБ «обслуживал» 15 рап. Все эти авиационные части имели на вооружении гидросамолеты МБР-2. При обнаружении целей экипаж должен был донести об этом на КП эскадрильи по радио. С возвращением на аэродром о выполнении задания шифровкой сообщалось в штаб ВВС, в копии — командиру базы. Так же в недельный срок составлялся письменный отчет, который направлялся в штаб ВВС флота. При ведении разведки экипажи допускали большие ошибки в определении координат и элементов движения цели, а особенно типов кораблей. Из-за слабой специальной подготовки и низкой надежности радиоаппаратуры донесения по радио производились редко и с большими искажениями. В итоге разведывательный отдел и штаб флота о результатах вылетов узнавали с большой задержкой, часто, когда информация уже теряла всякую ценность.
Особый интерес представляют результаты работы в предвоенные месяцы радиоразведки. В первой половине 1941 г. она добыла весьма ценные данные, непосредственно или косвенно характеризовавшие мероприятия Германии по подготовке агрессии против СССР. Так, в январе — феврале радиоразведка выявила развертывание новых радиосетей германского флота, в частности, ранее не существовавших радиосетей подводных лодок, торпедных катеров и надводных кораблей в восточной части Балтики, германских ВМС в Финляндии и 16 германских армейских радиостанций вблизи советско-финской границы. Начиная с марта 1941 г., около побережья Советской Латвии радиоразведка систематически обнаруживала работу радиосредств подводных лодок. С апреля и до начала войны регулярно пеленговались радиопередачи гидросамолетов, совершавших разведывательные полеты в средней и северной частях Балтийского моря и в устье Финского залива. В мае радиоразведка установила резкое возрастание интенсивности морских перевозок из Германии в Финляндию. В мае — июне, по данным радиоперехвата и пеленгования, было отмечено прибытие на аэродромы Северной Норвегии германской авиации. Радиопеленгованием установили факт ввода германских подводных лодок в устье Финского залива. В течение января — июня поток передаваемых радиограмм в радиосетях ВМС и ВВС Германии и ее союзников непрерывно нарастал. Однако за несколько суток до нападения интенсивность радиообмена снизилась.
