У Хань - Жизнеописание Чжу Юаньчжана
Таким образом, представители господствующей верхушки вели междоусобную борьбу за власть и богатства и самоистреблялись, в то же время они погрязли в разврате и пьянстве.
Юаньский Шицзу после завоевания империи Сун, стремясь овладеть еще большими богатствами, неоднократно начинал агрессивные войны против соседних с Китаем стран. В 19-м году Чжиюань (1282 г.) стотысячное войско, посланное в Японию, было рассеяно тайфуном и вернулось с потерями. Кроме того, трижды посылались войска в Аннам (1284–1294 гг.), дважды в Бирму (1282–1287 гг.), в Тямпу (Южный Вьетнам) (1282–1284 гг.), на Яву (1292 г.). Бремя военных расходов росло, возникли затруднения в финансах, и правительство было вынуждено назначить на высокие должности купцов, способных драть семь шкур с кого угодно, чтобы добыть средства. Пришлось повысить налоги, продавать должности и звания.
Кроме огромных военных расходов, были еще огромные пожалования князьям и представителям знати, ежегодные подарки в определенные сроки и особые дополнительные подарки, раздаваемые на сборах при дворе и на курилтаях. Годовое пожалование сановнику Отджигиннояну составляло 100 динов серебра (дин равен 50 лянам), 598 кусков шелковой тафты, 300 кусков шелкового атласа, равных вещей на общую сумму 120 динов бумажных денег, пятьсот овечьих шкур, 16 динов и 45 лянов золота. Особое пожалование в 4-м году Чжунтун (1263 г.) принцессе Губа составило 50 тыс. лянов серебра. Пожалование на сборе при дворе во 2-м году Юаньчжэнь (1296 г.) были определены роду Тайцзу в 1 тыс. лянов золота и 50 тыс. лянов серебра, роду Шицзу — в 500 лянов золота и 25 тыс. лянов серебра. Хотя курилтаи были формальностью, на них в благодарность за поддержку князьям и знати раздавались подарки на еще более огромные суммы. Например, в 4-м году Чжида (1311 г.) по случаю воцарения императора Жэньцзуна общая сумма пожалований составила 39 550 лянов золота, 1 849 050 лянов серебра, бумажных денег на сумму 203 279 динов и шелковых тканей 472 434 куска. В том же году дополнительные пожалования соста-вили в бумажных деньгах свыше 4 млн. динов. Пожалования были фактически взятками князьям и знати с целью добиться их поддержки, а источником были богатства, созданные тяжелым трудом китайцев. Кроме того, больших расходов стоило содержание буддийских монахов. Юаньские императоры исповедовали буддизм, перед вступлением на престол принимали буддийские обеты, назначали «фаньских монахов» (то есть тибетских монахов) императорскими или государственными наставниками и оказывали им всяческое почтение.
В 4-м году Чжида расходы правительства за год в бумажных деньгах составили 20 млн. динов, доход от постоянных налогов — всего 4 млн. динов, причем в столицу Даду было доставлено денег только на 2800 тыс. Дефицит превысил годовой доход более чем в семь раз. В тот год к 11-й луне (1312 г.) в государственном казначействе оставалось только 110 тыс. динов бумажных денег. Дефицит погашался путем досрочной продажи купцам лицензий на получение соли на государственных солеварнях, повышения налогов и податей, а также путем инфляции. Во 2-м году Чжишунь (1331 г.) казна имела за финансовый год убыток в 2400 тыс. динов. В первые годы династии Юань выпуск бумажных денег представлял собой довольно совершенную систему: они выпускались в определенном количестве, могли немедленно обмениваться на золото, находились в определенной пропорции с ценами на товары, имели хождение во всем каганате и пользовались доверием населения. Когда же финансы империи оказались в безвыходном положении, а правительство израсходовало все металлическое обеспечение бумажных денег, последние превратились в бумажки, не обменивающиеся на металл. Кроме того, они выпускались без ограничений, и, чем больше выпускалось бумажных денег, тем больше падала их стоимость, тем выше подскакивали цены на товары. Населению ничего не оставалось делать, как обменивать товар на товар; правительственная казна оказалась на грани краха.
Политическая ситуация соответствовала экономической. Начиная со времени императора Уцзуна (1308–1311 гг.) при назначении на должности не интересовались способностями назначаемых; достаточно было добиться расположения императора, чтобы стать крупным чиновником. Князья и представители знати могли и казнить, и рекомендовать на должность чиновника. Помещикам и богачам, подлежащим казни за правонарушения, было достаточно найти доступ к императорскому наставнику (диши) или государственному наставнику (гоши) и подкупить их, чтобы получить особое прощение от императора. Впоследствии должности и титулы стали просто продаваться, взятки давались открыто. Крупные чиновники кормились за счет мелких, а мелкие — за счет народа. Народ высмеивал чиновничьи нравы в стихах:
За деньги отпустят разбойника, да еще ударят в барабан,
Встречая чиновника, бьют в два барабана и гонги;
Деньги и барабаны делают свое дело:
Чиновники и разбойники друг с другом не спорят.
После уничтожения империи Сун армия была расквартирована в цветущих городах, во внутренних районах Китая. Со временем она разложилась и разучилась сражаться, да и не желала сражаться. Большинство офицеров получали должности по наследству, погрязли в пьянстве и азартных играх, разворовывали военный провиант, грабили простонародье. Главные силы монгольского войска — потомки храбрецов и богатырей — выродились и утратили воинственный дух.
Классовый и национальный гнет давил простых китайцев, но чем тяжелее был этот гнет, тем сильнее становилось их сопротивление. Вооруженные выступления трудового народа Северного и Южного Китая, особенно на юге, фактически не прерывались вплоть до самого восстания «красных войск».
Хотя причины многочисленных антимонгольских восстаний были различными, но цель их была единой: свержение классового и национального гнета. Основные военные силы Юань были сконцентрированы на севере в районе столицы Даду, а на юге войска были послабее, потому и восстания там поднимались чаще. Когда же непрерывные восстания на юге ослабили власть монголов, население севера также стало восставать. Так сложились условия для всеобщего восстания, которое получило название восстания «красных войск». Оно началось в 11-м году Чжичжэн (1351 г.).
Юаньский Шуньди (Тогон-Тэмур), когда он был еще принцем, пошел походом на столицу из Гуанси и стал императором. Его сопровождал и поддерживал монголо-китайскими войсками глава провинции Хэнань Баян. Он был назначен первым министром и благодаря своим большим заслугам перед императором захватил власть при дворе. Баян был алчен, совершал злоупотребления, возвысил своих братьев и племянников. Он ненавидел китайцев и был против того, чтобы монголы учились китайской грамоте. Он издал приказ, запрещающий китайцам иметь оружие и лошадей. В 3-м году Чжиюань (1337 г.) произошли восстания в округах Жунин и Синьян, в Хуйчжоу, в Чжанчжоу, в 4-м году Чжиюань (1338 г.) — в Юаньчжоу и в Хэнани. Баян был взбешен и говорил, что все китайцы бунтовщики и что при дворе есть китайцы-чиновники, пусть последние подумают, как переловить и истребить бунтующих китайцев. Затем он выдвинул предложение — истребить всех китайцев, носящих распространенные фамилии: Чжан, Ван, Ли, Лю и Чжао, чтобы запугать остальных. В 4-ю луну 5-го года (1339 г.) был повторен указ, запрещающий китайцам иметь оружие, и обнародован декрет, который запрещал китайцам оказывать сопротивление, если на них нападали монголы. К тому же Баян рассорился с императором Шуньди и сговорился с вдовствующей императрицей низложить императора. Об этом узнал и донес императору племянник Баяна старший цензор Токто. Воспользовавшись тем, что Баян выехал на охоту, император отстранил его от командования войсками и приказал закрыть перед ним городские ворота; смещенному Баяну осталось только покончить жизнь самоубийством. Брат Баяна Маджартай наследовал должность министра. Но Токто уговорил его выйти в отставку и сам стал первым министром.
Семья Баяна и Токто держала в своих руках пост премьер-министра и проводила политику ненависти и вражды к китайцам, что поставило всех северян и южан перед необходимостью сплотиться и организоваться, взяться за оружие, оказать сопротивление властям и, опираясь на собственные силы, сбросить с себя национальный гнет. Сложилась напряженная обстановка, при которой достаточно было с любого холма бросить клич, чтобы откликнулась вся страна.
В 5-ю луну 3-го года Чжичжэн (1343 г.) Хуанхэ прорвала дамбу в Ваймаокоу. В 5-ю луну 4-го года (1344 г.) дожди шли свыше двадцати дней подряд, вода в Хуанхэ бурно поднялась, на севере прорвало дамбу Баймаоти, а в 6-ю луну — дамбу Цзиньти, вода затопила округа Цао-чжоу, Пучжоу, Цзичжоу. Затопило не только крестьянские посевы и дома, в зоне опасности оказались и соляные промыслы, отчего сильно пострадали налоговые доходы правительства. Кто-то предложил заделать прорывы в дамбах. Токто послал обследователей, которые доложили, что работы велики и что начать их трудно, к тому же в районе Хэнани повсюду бродят отряды восставших крестьян и если собрать на работы несколько десятков тысяч человек, то они могут присоединиться к восставшим и с ними тогда не справиться. Токто не принял совета и решил приступить к работам. Он назначил Цзя Лу главой министерства общественных работ и уполномоченным по защите от наводнения на Хуанхэ. В 22-й день 4-й луны 11-го года Чжичжэн (17 мая 1351 г.) из 13 округов в районе Баньляна и Дамина было отправлено на работы полтора миллиона крестьян, а из Лучжоу и других мест — двадцатитысячное охранное войско и начаты работы по возвращению Хуанхэ в старое русло на протяжении 280 ли от Хуанлингана на юг до Баймаокоу и на запад до Янцинцуня. Глава секты Минцзяо Хань Шаньтун, узнав об этом, разослал людей, чтобы они всюду говорили: «Каменный человек — одноглазый, он взбудоражит Желтую реку, и вся Поднебесная взбунтуется».
