Александр Махлаюк - Римские войны. Под знаком Марса
Авгур с курицей
Конечно, и среди римских магистратов находились люди, открыто пренебрегавшие знаками божественной воли. Но в исторических рассказах о таких – очень немногочисленных – случаях всегда назидательно подчеркивается, что всякое нарушение указаний богов неизбежно оборачивается гибельными последствиями. Приведем несколько характерных примеров. Многие древние авторы рассказывают о консуле Клавдии Пульхре, который командовал римским флотом во время первой войны с Карфагеном. Когда накануне решающего сражения священные куры отказались клевать зерно, предвещая поражение, консул приказал выбросить их за борт, прибавив: «Не хотят есть – пускай напьются!», и дал сигнал к бою. И в этом сражении римляне потерпели сокрушительное поражение.
Другой пример относится ко Второй Пунической войне. Консул Гай Фламиний, как положено, совершал птицегадания со священными курами. Жрец, кормивший кур, видя, что у них нет аппетита, советовал перенести бой на другой день. Тогда Фламиний спросил его, а что он должен будет делать, если куры и тогда не станут клевать? Тот ответил: «Не трогаться с места». «Славное же это гадание, – заметил нетерпеливый консул, – если оно обрекает нас на бездействие и толкает в бой в зависимости от того, голодны или сыты куры». Затем Фламиний приказывает построиться в боевой порядок и следовать за ним. И тут оказалось, что знаменосец никак не может сдвинуть с места свое знамя, несмотря на то, что ему пришли на помощь многие. Фламиний, однако, пренебрег и этим. Стоит ли удивляться, что через три часа и войско его было разбито, и сам он погиб.
А вот о каком случае рассказывает древнегреческий писатель Плутарх. Когда в 223 г. до н. э. консулы Фламиний и Фурий двинулись с большим войском на галльское племя инсурбов, одна из рек в Италии потекла кровью, а в небе показалось три луны. Жрецы, наблюдавшие во время консульских выборов за полетом птиц, заявили, что провозглашение новых консулов было неправильным и сопровождалось зловещими предзнаменованиями. Поэтому сенат немедленно отправил в лагерь письмо, призывающее консулов как можно скорее вернуться и сложить с себя власть, не предпринимая никаких действий против неприятеля. Однако Фламиний, получив это письмо, распечатал его лишь после того, как вступил в сражение и разбил врага. Когда же он с богатой добычей возвратился в Рим, народ не вышел ему навстречу и за то, что консул не подчинился посланию сената, едва не отказал ему в триумфе. Но сразу после триумфа оба консула были отрешены от власти. «Вот до какой степени, – заключает Плутарх, – представляли римляне всякое дело на рассмотрение богов и даже при самых больших удачах не допускали ни малейшего пренебрежения к прорицаниям и другим обычаям, считая более полезным и важным для государства, чтобы их полководцы чтили религию, нежели побеждали врага».
Такого рода рассказы, безусловно, укрепляли веру римлян в предзнаменования. И она, несмотря ни на что, всегда оставалось серьезной и сильной. Римляне всегда твердо верили, что успех на войне обеспечивается расположением и помощью богов. Поэтому-то и нужно было безукоризненно совершать все положенные ритуалы и гадания. Но их прилежное исполнение в соответствии с древними традициями имело и чисто практическое значение, так как возбуждало воинский дух, давало солдатам веру в то, что на их стороне сражаются божественные силы.
Чтобы привлечь богов на свою сторону, римские полководцы перед выступлением в поход, а то и в разгар боя часто давали обеты, то есть обещания посвятить тому или иному божеству дары или построить в случае победы храм. Введение этого обычая, как и многих других, приписывается Ромулу. В одном ожесточенном сражении римляне дрогнули под натиском врага и обратились в бегство. Ромул, раненный камнем в голову, старался задержать бегущих и вернуть их в строй. Но вокруг него кипел настоящий водоворот бегства. И тогда римский царь простер руки к небу и взмолился Юпитеру: «Отец богов и людей, отрази врагов, освободи римлян от страха, останови постыдное бегство! А я обещаю тебе построить здесь храм». Не успел он закончить молитву, как его войско, словно услышав повеление с небес, остановилось. Отвага вновь вернулась к бегущим, и враг был оттеснен. По окончании войны Ромул, как и обещал, воздвиг на этом самом месте святилище Юпитера-Статора, т. е. «Останавливающего».
Обет Ромула повторяли потом и другие полководцы. Интересно, что победоносные римские военачальники в благодарность за помощь воздвигали храмы божествам, которые непосредственно «ведали» войнами и битвами, как, например, Марс, тот же Юпитер, Беллона (само имя этой богини, возможно, происходит от слова bellum, «война») или Фортуна – богиня удачи и судьбы, которой, как считали римляне, подвластны все дела человеческие, а дела войны всего более. Храмы посвящались также богам и богиням, казалось бы, очень далеким от военных дел, например, богине любви и красоты Венере. И чем успешнее воевали римляне, тем больше становилось в городе Риме храмов. До Второй Пунической войны (218-201 гг. до н. э.) по обетам полководцев их было выстроено около 40. И обычай этот долго сохранялся впоследствии.
Однако зависимость человека от божественных предначертаний и поддержки небожителей не исключала необходимости самому человеку проявлять свои усилия и волю. Весьма показательно, что в надписях, сделанных в честь полководцев-победителей, часто указывалось, что победа была одержана при ауспициях военачальника, его власти, его водительстве и его счастье. Ауспиции в данном случае означают право и обязанность магистрата, командовавшего войском, выяснять и исполнять божественную волю, выраженную через знамения. С точки зрения древних римлян, военачальник был всего лишь посредником между войском и богами, чью волю ему надлежало неукоснительно выполнять. Но при этом считалось, что победа одерживается под непосредственным командованием полководца, т. е. на основе его личной энергии, опыта и знаний. Вместе с тем, таланты и доблесть полководца были неразрывно связаны с его счастьем, которое представлялось римлянам особым даром. Наградить же этим даром могли только боги.
Право проведения ауспиций и других религиозных обрядов было необходимой и очень важной частью тех полномочий, которыми наделялись высшие магистраты. Жрецы, по существу, только помогали должностным лицам совершать жертвоприношения и прочие обряды. Сами жреческие должности в Риме, подобно магистратским, были выборными, хотя и занимались, как правило, пожизненно. И те, и другие должности часто совмещались, чтобы, как писал Цицерон, «одни и те же лица руководили как служением бессмертным богам, так и важнейшими государственными делами, дабы виднейшие и прославленные граждане, хорошо управляя государством, оберегали религию, а мудро истолковывая требования религии, оберегали благополучие государства».
Связь государственной политики, войны и религии наглядно проявлялась в деятельности особой коллегии жрецов фециалов. Она появилась еще при четвертом римском царе Анке Марции. Рассказывают, что едва только он взошел на престол, как соседние латины расхрабрились и сделали набег на римские земли. Когда же римляне потребовали возместить причиненный ущерб, латины дали высокомерный ответ. Они рассчитывали, что Анк Марций, подобно своему деду Нуме Помпилию, будет проводить царствование среди молитв и жертвоприношений. Но враги просчитались. Анк оказался схож нравом не только с Нумой, но и с Ромулом и решил достойно ответить на вызов соседей. Однако, чтобы установить и для войны законный порядок, Анк ввел специальные церемонии, сопровождавшие объявление войны, и поручил их исполнение жрецам-фециалам. Вот как описывает эти церемонии римский историк Тит Ливий: «Посол, придя к границам тех, от кого требуют удовлетворения, покрывает голову шерстяным покрывалом и говорит: «Внемли, Юпитер, внемлите рубежи племени такого-то (тут он называет имя); да слышит меня Вышний Закон. Я вестник всего римского народа, по праву и чести прихожу я послом, и словам моим да будет вера!» Далее он исчисляет все требуемое. Затем берет в свидетели Юпитера: «Если неправо и нечестиво требую я, чтобы эти люди и эти вещи были выданы мне, да лишишь ты меня навсегда принадлежности к моему отечеству». Если он не получает того, что требует, то по прошествии 33 дней он объявляет войну так: «Внемли, Юпитер, и ты, Янус Квирин, и все боги небесные, и вы, земные, и вы, подземные, – внемлите! Вас я беру в свидетели тому, что этот народ (тут он называет, какой именно) нарушил право и не желает его восстановить».
Произнеся эти слова, посол возвращался в Рим для совещания. Царь (а позже высший магистрат) запрашивал мнение сенаторов. Если сенат большинством голосов высказывался за войну и это решение утверждалось народом, фециалы проводили обряд объявления войны. По обычаю, глава фециалов приносил к границам противника копье с железным наконечником и в присутствии не менее чем трех взрослых свидетелей объявлял войну, а затем бросал копье на территорию врага. Такой обряд должен был подчеркнуть справедливость войны со стороны римлян, и они неизменно его соблюдали. Правда, со временем, в результате завоеваний Рима расстояние до вражеской земли увеличилось. Быстро добраться до границ очередного противника стало очень трудно. Поэтому римляне придумали такой выход. Одному из пленных врагов они приказали купить клочок земли в Риме около храма Беллоны. Эта земля стала теперь символизировать вражескую территорию, и именно на нее главный жрец-фециал бросал свое копье, проводя обряд объявления войны.
