Виктор Безотосный - Наполеоновские войны
Обер–офицер Кирнбурнского драгунского полка 1812—1814 гг.
Какую же позицию по отношению к армии занимал Александр I в начале своего царствования? За плечами российского императора была пройденная им в юности школа изощренного лавирования между салоном бабки – властолюбивой Екатерины II и гатчинской казармой вечно подозрительного отца – Павла I. По мнению В. О. Ключевского, ему долго пришлось жить «на два ума, держать две парадные физиономии». Но военное воспитание Александр I получил под непосредственным руководством отца, а его великая бабка никак не мешала этому. Многие современники отмечали, что гатчинский дух и традиции оставили в нем глубокий отпечаток и в первые годы царствования он никак не следовал по стопам «победного века Екатерины». Так, адмирал А. С. Шишков весьма негативно сравнивал военную преемственность царствований Екатерины и ее внука и писал в своих мемуарах: «Все то, чего при ней не было, и что в подражание пруссакам введено после нее, осталось не нарушенным: те же по военной службе приказы, ежедневные производства, отставки, мелочные наблюдения, вахтпарады, экзерциргаузы, шлагбаумы и проч., и проч.; та же раздача орденов лекарям и монахам. Одним словом, Павлово царствование, хотя и не с тою строгостью, но с подобными же иностранцам подражаниями и нововведениями еще продолжалось»[36]. Другой деятель времени Александра I, П. Г. Дивов, также отмечал печать конца прошлого столетия (Павла I) на военную политику государства: «Буйность, строптивость сего повелителя России причиною была не малого затруднения наследника его, ибо в течении пятилетнего царствования отставленных и выключенных генералов и офицеров находилось несколько тысяч. Все сии изгнанные и потерпевшие служители явились в столицу и трудами управляющего министерством военным Ламба были размещены в течении одного года. Но направление, данное военному департаменту в царствование покойного государя, осталось по–прежнему, следовательно, и все бремя мелочного разбирательства осталось предметом заботливости самого государя, отъемлющей драгоценнейшее время, потребное на рассмотрение и внимание других государственных соображений»[37]. Укажем, что за время павловского правления было уволено 7 генерал–фельдмаршалов, 363 генерала, 2156 офицеров.
Казак Донского Войска, 1801—1809 гг.
Несмотря на суровую оценку известных мемуаристов, изменения в военной сфере все же происходили и в начале правления Александра I, хотя направление осталось прежним. Уже 29 марта 1801 г. (через 17 дней после восшествия на престол) император вернул полкам прежние исторически сложившиеся названия. Затем последовали другие перемены, в первую очередь это касалось формы одежды и воинских атрибутов. В 1801 г. с офицерских знаков убрали изображение Мальтийского креста, а с 1803 г. нижние чины стали носить погоны на обоих плечах. Произошли изменения и в прическах – всем чинам приказали обрезать букли и укоротить косу, пудру использовать только для парадов и праздников. С 12 марта 1802 г. по конформированному «Табелю мундирных, амуничных и оружейных вещей» в обиход вводились новые образцы головных уборов – гренадерская, фузелерная и фуражная шапки, а также мушкетерские шляпы. В 1803 г. в кавалерии изменилась обшивка чепрака и чушек. С 1802 г. в полках было оставлено по два знамени на батальон (одно из шести считалось полковым). С 1803 г. для формирующихся полков введены новые знамена образца 1803 г.[38] В целом можно констатировать, что павловская военная система даже внешне оставалась почти без изменений, нововведения лишь слегка изменили внешний вид армии и были продиктованы военной модой или личными пристрастиями нового монарха. Реформы, если их можно назвать реформами, носили косметический характер и не затрагивали укорененных Павлом I прусских основ военного дела в России.
Но изменения все же происходили не только в переменах в форме одежды. Первоначально для вступившего на престол императора главной задачей стала нейтрализация наиболее активных и деятельных участников заговора против его отца. Ему удалось в короткий срок убрать из армии и удалить из столицы графа П. А. Палена, а Л. Л. Беннигсена назначить на должность Виленского военного губернатора. Попутно в армейские ряды стали возвращаться многочисленные отставники. Одновременно Александр I начал расставлять на ключевые военные посты угодных ему людей. Не оставляет сомнения и тот факт, что новый император при расстановке кадров ориентировался на старых военачальников и руководствовался принципом старшинства службы. Об этом свидетельствуют назначения на важные административные и командные посты в полевые войска «екатерининских орлов» И. В. Гудовича, М. И. Кутузова, И. И. Михельсона, А. А. Прозоровского, М. Ф. Каменского, Ф. Ф. Буксгевдена и др. Был даже возвращен в 1803 г. на службу и восстановлен в должности инспектора артиллерии фаворит прежнего царя А. А. Аракчеев, который в дальнейшем пользовался абсолютным доверием императора, что вызывало зависть многих царедворцев.
В области высшего военного управления также произошли некоторые изменения, но и они первоначально носили лишь внешний характер. Либеральные реформы в гражданской сфере начала царствования Александра I почти не затронули армейскую сферу. Несмотря на создание 8 сентября 1802 г. Министерства военно–сухопутных сил, в его структуре продолжала функционировать Военная коллегия. На должность министра был назначен генерал от инфантерии С. К. Вязмитинов (бывший вице–президент Военной коллегии). Многие современные исследователи рассматривали власть тогдашнего министра как абсолютную. На самом деле, хотя под контролем министра находились важнейшие функции (инспекторские, хозяйственные, текущее делопроизводство), он не имел права вмешиваться в полевое управление войск и крупные военачальники ему не подчинялись. Кроме того, все нововведения и Высочайшие приказы продолжали исходить от начальника Военно–походной канцелярии императора молодого генерал–адъютанта Х. А. Ливена – современники сравнивали его по значимости с военным министром (часто называя его так), поскольку он играл не менее важную роль в решении армейских дел. Дуализм же вряд ли можно отнести к лучшим способам в ведении военных дел, поскольку лучшим механизмом для этого всегда считалось единоначалие. Но именно такая ситуация устраивала Александра I, она давала ему возможность контролировать армию, силу очень опасную для трона Романовых, как показали все предшествующие дворцовые перевороты.
В целом же основным законом, регламентирующим управление и деятельность полевых войск, оставался введенный еще Петром I «Устав Воинский» 1716 г., а главными документами для обучения и боевой подготовки в полках являлись выдержанные в прусском духе павловские уставы и инструкции. В частности, для пехоты – «Воинский устав о полевой пехотной службе», принятый в 1796 г., еще в самом начале царствования Павла I. Он предусматривал лишь линейные построения, в то же время отсутствовало даже упоминание о рассыпном строе, каре и колоннах, а главное внимание уделялось подготовке к вахт–парадам, правильному и точному держанию дистанции и интервалов, мелочной и педантичной регламентации всех частных случаев[39]. На этой основе строилась боевая подготовка войск. Прежний армейский бытовой уклад, плац–парадность, красота строя и равнения в рядах, шагистика и муштра продолжали господствовать и определять повседневную жизнь войск в начале нового царствования. В итоге – полки успешно демонстрировали высоким начальникам свою выправку и маршировку, но в минимальной степени оказались готовыми к боевым действиям.
Н. Н. Новосильцев. Портрет первой половины XIX в.
У Александра I, без сомнения, имелись собственные взгляды на армию. Свидетельством того, что он подспудно осознавал необходимость изменений в армейской среде, стала деятельность учрежденной им 24 июня 1801 г. «Воинской комиссии для рассмотрения положения войск и устройства оных» под председательством великого князя Константина Павловича. В состав комиссии вошли занимавшие тогда ответственные посты генералы А. А. Прозоровский, М. И. Голенищев–Кутузов, И. В. Ламб, Н. А. Татищев, Н. С. Свечин, Д. П. Волконский, А. П. Тормасов, С. Н. Долгоруков, И. И. Русанов. Правда, данный орган рассматривал в основном организационные и хозяйственные проблемы армии и не затрагивал боевую подготовку войск. Комиссии было «высочайше указано» не касаться «строевого учения и школьной тактики». Причем ставилась и задача экономии средств, отпускаемых на военные нужды[40].
Комиссия пришла к выводу о необходимости увеличения в первую очередь количества пехотных частей «по отношению к силам соседственных держав». С 1802 по 1805 г. было сформировано двенадцать новых мушкетерских, три егерских, шесть драгунских, два уланских, один гусарский полк, а также один пионерный и один понтонно–артиллерийский полки. В 1801 г. расформированию подверглись девять артиллерийских полков, в 1803 г. они были вновь возрождены, а в 1806 г. снова расформированы. 30 апреля 1802 г. были введены новые штаты, согласно которым гренадерские полки состояли из одного гренадерского и двух фузелерных батальонов, мушкетерские – из одного гренадерского и двух мушкетерских, егерские – из трех егерских батальонов (4 ротного состава). В лейб–Гренадерском полку все три батальона оставались гренадерскими. Примерно на 25 % была увеличена численность инженерных подразделений. Обращает на себя внимание тот факт, что были усилены егерские части (за счет увеличения численности личного состава в полках) и приоритет стал отдаваться легкой кавалерии – гусарам и уланам, эффективно используемым для разведки, боевого охранения и действий в отрыве от главных сил. Увеличение драгунских полков (кавалерия общего назначения – «ездящая пехота») было достигнуто по рекомендациям комиссии за счет уменьшения числа элитных ударных подразделений (кирасир). Недостаток численности регулярной кавалерии по отношению к пехоте, по мнению комиссии, должен был компенсироваться наличием иррегулярной конницы, основу которой составляли казачьи войска, традиционно несшие службу по своим исторически сложившимся «обрядам». Именно тогда было принято принципиальное решение на постепенное сближение правил управления и регламентации несения воинской службы казаками по образцу регулярных войск. Необходимо заметить, что этот процесс и работа военного ведомства России в этом направлении продолжались до начала ХХ в.
