Искандер Гилязов - Легион «Идель-Урал»
В то же время каких-либо серьезных гонений против мусульман и их организаций в Германии периода нацизма не было. Связано это, вероятнее всего, с тем, что нацисты, не имея каких-то притязаний и претензий к мусульманскому миру в целом (по крайней мере в ближайшем будущем) рассчитывали на его поддержку в борьбе против Англии, давнишнего противника арабско-мусульманского Востока (хотя недоверие к «семитским арабам» всегда сквозило в их политике).
Глава 3
ТЮРКСКИЕ ВОЕННЫЕ СОЕДИНЕНИЯ ВЕРМАХТА И СС
На совещании германского высшего руководства с участием Гитлера, Розенберга, Кейтеля, Геринга и Ламмерса 16 июля 1941 г. было заявлено: «Железным правилом должно стать и оставаться: никому не должно быть позволено носить оружие, кроме немцев! И это особенно важно, даже если вначале может показаться легким привлечение каких-либо чужих, подчиненных народов к военной помощи — все это неверно! Когда-нибудь оно обязательно, неизбежно будет повернуто против нас. Только немцу позволено носить оружие, а не славянину, не чеху, не казаку или украинцу!»[51]
Появление в составе германского вермахта боевых соединений из представителей разных народов Советского Союза явилось далеко не случайным явлением, а прежде всего следствием тех военных и политических обстоятельств, которые сложились к концу 1941 — первой половине 1942 г.
Основной толчок к созданию Восточных легионов был дан очевидным провалом плана молниеносной войны.[52] К осени 1941 г. стало совершенно ясно, что «блицкриг» захлебнулся, что Германии следует готовиться к затяжной войне, в которой многое будет решаться и от состояния резервов: технических, материальных, людских. С этим у Германии дела обстояли далеко не гладко, резервов для длительных военных действий было явно недостаточно. Советский же Союз, который в начале войны оказался фактически в катастрофическом положении в результате политических и военных просчетов сталинского руководства, мог все-таки рассчитывать на постепенное наращивание своей мощи, опираясь на значительные людские и природные ресурсы, на психологический, патриотический подъем населения страны.
В качестве других важнейших обстоятельств, способствовавших созданию Восточных легионов, можно выделить следующее:
1. Наличие огромного количества советских военнопленных в руках Германии;
2. Активная германская пропаганда среди населения оккупированных областей СССР и против передовых частей Красной армии. Это приводило к тому, что многие представители гражданского населения Украины, Белоруссии и Прибалтики сотрудничали с немцами, что на немецкую сторону, особенно в первый период войны, перешло немалое количество солдат и офицеров Красной армии.
3. Позиция некоторых зарубежных стран, требовавших более человечного обращения хотя бы по отношению к тюркским, мусульманским военнопленным. Наибольшую активность проявляли при этом некоторые политики Турции. Сюда же я бы отнес и активность эмигрантских лидеров из представителей народов СССР, которые с началом войны заметно оживились.
Когда план «блицкрига» провалился, три названных фактора оказали свое влияние на позицию германского руководства. И оно, несмотря на различие точек зрения и серьезные противоречия между вождями и высшими государственными и военными учреждениями рейха, решило в своих интересах использовать сложившиеся обстоятельства. Поэтому будет вполне правомерно остановиться на них подробнее.
Военнопленные в Германии
Общеизвестно, что нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. стало шоком для Сталина, для его окружения, для всего населения страны, и оно явилось настоящей катастрофой для тех, кто встретил врага первыми — для частей Красной армии, располагавшихся в западных военных округах, для пограничников. Данные о потерях, в том числе и военнопленными, в источниках и литературе разных лет приводятся порой различные. Но все они жестоко красноречивы в одном — потери Красной армии в годы войны, особенно в первый год военных действий, были колоссальными.
В середине июля 1941 г. многонациональная Красная армия потеряла уже около миллиона своих солдат и офицеров, из которых 724 тысячи были пленены. В августе 1941 г. в районе Белосток—Минск потери пленными составили 332 тысячи человек, в районе Умани — 103 тысячи, под Смоленском и Рославлем — 348 тысяч, в районе Гомеля — 30 тысяч. В конце лета — начале осени безвозвратные потери советских военнослужащих, т.е. убитыми и плененными, только на Левобережной Украине составили 616 тысяч.[53]
К ноябрю 1941 г., по данным министра по делам оккупированных восточных территорий Альфреда Розенберга, в лагерях военнопленных находилось 3,6 миллиона красноармейцев.[54]
Авторитетный американский исследователь Второй мировой войны Александр Даллин приводит цифру 3 миллиона 355 тысяч пленных на конец 1941 г.[55] К. Штрайт приводит еще более высокую цифру — 3,9 миллиона человек, из них к февралю 1942 г. осталось в живых чуть более 1 миллиона, около 280 тысяч были из плена освобождены на условии сотрудничества с немцами, а остальные 2,6 миллиона погибли.[56]
Специально занимавшийся изучением этого вопроса Альфред Штрайм приводит официальные данные на 1 мая 1944 г.: общее число военнопленных красноармейцев на этот день составляло 5 163 381 человек, из них погибло, было казнено в плену 2 420 000 человек. К концу 1944 г. численность военнопленных увеличилась еще на 147 тысяч человек. Исследователь считает, что всего за годы войны в немецком плену погибло или было казнено минимум 2 545 000 советских военнопленных, уточняя, что речь идет именно о людях, которые имели статус военнопленных (т. е. в эту цифру не включены партизаны или гражданские лица).[57]
20 февраля 1945 г. в одной из справок германского учреждения «Fremde Heere Ost» была приведена наивысшая численность официально зарегистрированных на тот день советских военнопленных: 5 734 528 человек.[58] Согласно сведениям немецких историков 60-х гг., общая численность советских военнопленных в 1941–1945 гг. дошла до 5,75 млн человек, из которых 3,3 млн человек погибли.[59]
В монографии Т. Г. Ибатуллина обобщены многие известные количественные данные о военнопленных красноармейцах.[60] Проанализировав цифры, содержащиеся в публикациях последнего времени, сопоставив их с более ранними сведениями, он пришел к выводу, что относительно количества безвозвратных потерь советской стороны в годы Великой Отечественной войны «мы не располагаем достаточно обоснованными данными». При этом, на взгляд автора, наиболее близкой к истине является показатель 5,7–5,75 млн военнопленных[61].
Эти цифры, бесспорно, производят страшное впечатление. Они становятся страшными вдвойне, если учитывать и другое: люди, переживающие трагедию плена, своей собственной стране оказались не нужны, более того — она фактически бросила их на произвол судьбы, что было связано с известным сталинским представлением, автоматически превращавшим пленных красноармейцев в предателей и дезертиров.
После 1917 г. большевистское руководство официально не присоединилось к решениям Гаагских конференций 1899 и 1907 гг., на которых были приняты конвенции о законах и обычаях войны. Речь в конвенциях среди прочего шла и о режиме военнопленных. Условия содержания военнопленных еще более подробно были рассмотрены и в Женевской конвенции 1929 г. Советский Союз не подписал и этот международный документ.[62] Поскольку нормы международного права в отношении советских военнопленных в годы Второй мировой войны оказались в силу этого недействительными, на них распространились нормы совершенно иные — сталинские. А они были на удивление «просты». Когда к Сталину обратились с предложением разрешить переписку и посылки для военнопленных — советских и немецких одновременно, он ответил: «Русских в плену нет. Русский солдат сражается до конца. Если он выбирает плен, то он автоматически перестает быть русским. Мы не заинтересованы в установлении почтовой службы для одних немцев».[63] Официально же это мнение было сформулировано в Приказе Ставки № 270 от 16 августа 1941 г. Приведу несколько наиболее важных выдержек из этого документа, который был принят с грифом «Без публикации».
Пункт 1. «Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. Обязать вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава».
