Джеффри Робертс - Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939–1953
Наиболее внушительными сталинскими достижениями в ходе войны было изменение стиля его лидерства и изменение системы, которой он руководил. Сталинская власть и популярность в конце войны означали, что он имеет широкие возможности. Но сложная и изменчивая ситуация, которую он наблюдал дома, и за границей сделала необходимым разворот к строгой форме коммунистического авторитаризма. Трагедия холодной войны состоит в том, что Сталин снова начал усиливать консолидацию своей персональной диктатуры раньше, чем изучил перспективы более плюралистического подхода, промелькнувшие в ходе войны. Возможно, что Сталин не был способен сделать другой выбор, но гибкость и креативность, продемонстрированные в военное время, советовали иначе. Кроме того не произошёл возврат к террору 30-х годов. Вместо этого значительно снизился общий уровень политических репрессий. Сталинский послевоенный режим был системой переходного периода, и целью было смягчение советского политического порядка, что проявилось после его смерти в 1953 году.
Возраст и напряжение войны настигли Сталина в 1945 году. Он тратил по нескольку месяцев в году для отдыха на одной из своих дач на Чёрном море. Он бросил привычку вмешиваться во всё и брать на себя все проблемы, сконцентрировавшись главным образом на иностранных делах, и на удержании окружения в своих руках. Описание сталинской системы послевоенного правления может быть кратким — неопатримониальное. Подобно царям, своим предшественникам, или прочим властвующим автократам, Сталин осуществлял «отеческий» контроль, чувствовал себя хозяином государства. До и в ходе войны он развивал своё лидерство, вовлекаясь в мириады решений и вникая в детали ежедневной деятельности правительства. В послевоенные годы он стал более сдержанным, позволяя вести некоторые правительственные дела министерствам и ведомствам, руководимым членами его политбюро. В результате появилось множество послушных исполнителей правительственных и партийных дел, хотя и бюрократизированных, и в высшей степени консервативных, чего вовсе не желал недомогающий «босс». Медленно, несмотря на неограниченную власть и растущие капризы, сталинское послевоенное лидерство понемногу изменялось, и становилось разумнее, чем прежде.
На 19-м съезде партии в октябре 1952 года, первом съезде после 1938 года, Сталин не стал читать главный политический доклад, поручив эту задачу члену политбюро Г.М. Молотову. Сталинское хозяйское вмешательство в ход съезда ограничилось несколькими посланиями, включая ремарки к целям визита дружественных делегаций. Важно то, что он подыгрывал снова патриотической теме:
«Ранее буржуазия считалась главой нации, защитником прав и независимости народа… Теперь буржуазия будет торговать правами и независимостью нации за доллары. Лозунги национальной независимости и национального суверенитета выброшены за борт. Без сомнения эти лозунги должны быть подняты нами, выбраны коммунистическими и демократическими партиями, и вынесены вперёд, если вы хотите быть патриотами своей страны, если вы хотите стать передовой силой нации».
«Победителей не судят!» — гласит старая русская поговорка, приписываемая Екатерине Великой. Сталин знал это лучше, чем его предшественники-цари и сказал в феврале 1946 года следующее:
«Они говорят, что победителей не судят, что их невозможно критиковать и контролировать. Это не верно. Победителей можно и дОлжно критиковать и контролировать Это относится не только к их деятельности, но и к ним самим. Они не являются непогрешимыми. Они должны быть наиболее скромными».
Необходимость учиться на ошибках была повторяющейся темой сталинских публичных и частных дискуссий. Но он знал, что осуждение будет реально только тогда, когда он отойдёт от власти. Равно, вне Советского Союза, осуждение большинством людей непосредственно после войны, особенно на выигравшей стороне, невозможно в любом случае, так как победа, доставшаяся такой дорогой ценой, оправдывает всё. Варварская угроза европейской цивилизации устранена, и этого достаточно для большинства людей. Холодная война, однако, началась всерьёз. И многие надеялись, что сталинское диктаторское лидерство будет превращаться в более мягкий режим, достойный жертв, принесённых советским народом, и великой победы над нацистской Германией. Эти надежды рухнули с началом холодной войны, и сталинская либерализация, начавшаяся в военное время, обернулась консолидацией коммунистического авторитаризма.
Но Сталин продолжает занимать противоречивое место в советских и западных суждениях о войне. Для некоторых Сталин был причиной победы, для других — катастрофы. Он считался величайшим военным лидером и величайшим бедствием. Его вклад в победу был ужасен, но, возможно, неизбежен. Он сотворил репрессивную и террористическую систему, которая перебила миллионы, но, возможно, только эта система могла победить в титанической борьбе против Гитлера.
Глава 2. Безбожный альянс: сталинский пакт с Гитлером
Нацистско-советский пакт от августа 1939 года не был первым сталинским «мародёрством» на поле «иностранных дел», но этот был наиболее важным и драматичным с тех пор, как Сталин пришёл к власти в 1920 году. В самый канун второй мировой войны вражда, которая испортила отношения между советской Россией и нацистской Германией с тех пор, как Гитлер пришёл к власти в 1933 году, объявлена прекращённой, как только два государства подписали договор, обещающий ненападение, нейтралитет, консультации и дружественное разрешение разногласий.
Первый публичный намёк об этом экстраординарном развороте событий был в заявлении от 21 августа 1939 года, что Иоахим фон Риббентроп, нацистский министр иностранных дел, вылетел в Москву для переговоров о заключении договора о ненападении. Риббентроп прибыл в советскую столицу 23 августа, и сделка завершилась поздно ночью. 24 августа «Правда» и «Известия» донесли новость о «позорном» пакте, подписанном комиссаром по иностранным делам Советского Союза Вячеславом Молотовым под наблюдением улыбающегося Сталина. «Зловещие новости „взорвали мир“, — писал Уинстон Черчилль. «Нет сомнения, что Германия нанесла мастерский удар» — отметил в своём дневнике итальянский министр иностранных дел граф Чиано: «Ситуация в Европе катастрофическая». Американский журналист, аккредитованный в Берлине, Вильям Ширер, сказал миллионам, что он «почти не верит этому» и «чувствует, что война неминуема».
Причиной шока и удивления было то, что предыдущие шесть месяцев Сталин пытался договориться об антигитлеровском альянсе с Британией и Францией. Эти переговоры начались после оккупации нацистами Чехословакии в марте 1939 года и возрастания угрозы Польше, Румынии и другим восточно-европейским государствам со стороны Германии. В апреле Советы предлагали тройной альянс между Британией, Францией и СССР — военную коалицию, которая даст гарантии европейской безопасности против дальнейшей германской экспансии и, если необходимо, начнёт войну с Гитлером. В конце июля соглашение «затянулось» из-за политических формулировок альянса, и переговоры двигались к финальной фазе в связи с открытием военных переговоров в Москве. Переговоры о тройственном альянсе велись на «низком уровне» (in private), но, из-за ничтожных результатов, информация в прессу не давалась. Когда англо-французская военная делегация прибыла в Москву 10 августа, её приветствовали с соответствующими «фанфарами», и переговоры были продолжены в роскошном дворце царских времён. Велики были надежды, что тройственный альянс будет сформирован и что Гитлера удастся удержать от ухода с переговоров с Польшей о Данциге и «польском коридоре», и от начала новой европейской войны. Но после нескольких дней военные переговоры прервались, и 21 августа были отложены на неопределённый срок, без продолжения.
Видимой причиной прекращения переговоров было требование Советов предоставить Красной Армии проход через территорию Польши и Румынии для предотвращения войны с Германией. Проблемой было то, что Польша и Румыния — две авторитарных антикоммунистических страны, имеющих территориальные проблемы с СССР, страшились советской интервенции едва ли не больше, чем немецкого вторжения, и не желали уступать Красной Армии автоматическое право прохода в случае войны. Советы настаивали, однако, что их военные планы зависят от наступления через Польшу и Румынию для отражения немецкого нападения, и что они должны знать, где им располагаться в этом случае. Для Советов тройственный альянс с Британией и Францией означал прежде всего координацию военного плана сражения в общей войне против Германии. Без такого военного договора был невозможен политический фронт против Гитлера, которого не удержит от войны никакой договор, как полагал Советский Союз.
