Александр Широкорад - Турция. Пять веков противостояния
Гордон продолжал давать распоряжения для ликвидации пожара. А чтобы ратники не подумали, что он собирается покинуть свой пост, велел готовить ужин и поставить на стол свой серебряный сервиз.
В 3-м часу ночи прибыл барабанщик полковника Карандеева, стоявшего у ворот с гонцом Ромодановского, который так и не решался войти в город. Барабанщик передал письменный приказ боярина, в котором говорилось, что Гордон должен выступить с ратными царскими людьми, взять с собой те пушки, которые полегче, а остальные закопать, разорить укрепления, уничтожить боеприпасы и порох.
Гордон показал приказ офицерам, оставшимся при нем, велел оставить фитили в амбразурах и зажечь ворота, устроенные для вылазок, а сам собственноручно поджег запасный и амуниционный магазины. В это время все солдаты, не дожидаясь команды, с криками побросали оружие и кинулись бежать, не разбирая дороги, из полыхающего замка. Многих из них изрубили турки, многие потонули в реке, через которую пытались переплыть. Сам Гордон вышел через мост, держа в одной руке пистолет, а в другой — саблю, прошел посреди неприятелей, носивших на копьях отрубленные головы русских, и «в сильном утомлении» добрался до стана.
Увидев Ромодановского, Гордон высказал ему в лицо все, что думал о его действиях. Боярин вяло огрызался. Спор их прервал страшный взрыв в захваченном турками верхнем городе (замке). Это взлетел на воздух пороховой склад русских. По данным Гордона, там погибло до 4-х тысяч басурман.
Ряд наших историков винят в сдаче Чигирина… Патрика Гордона. Так, В. В. Каргалов утверждал, что он-де срывал вылазки русских войск из Чигирина, «начисто проиграл минную войну» и т. д. Несколько по-другому оценивает деятельность Гордона «Военная энциклопедия»: «особую доблесть проявил в обороне Чигирина…»[15] Позже Патрик Гордон станет учителем и сподвижником юного Петра. Царь будет дважды обязан ему престолом. В 1689 г. Гордон откажется выполнять приказ правительницы Софьи и приведет конные полки в Троице-Сергиеву лавру, где укрывался Петр, а в 1696 г. в отсутствие Петра он встретит и разгромит на реке Истре взбунтовавшиеся стрелецкие полки.
Увы, виноват во всем Ромодановский, допустивший бардак во вверенной ему армии. «У нас в походе, — говорил впоследствии в Москве гетманский посланец Мазепа, — с Ромодановским людей было много, а на боях было их мало, только солдатские полки да стрелецкие приказы, да и стрельцов было немного; прочее все притаилось в обозе на телегах, от рейтар, городовых дворян и детей боярских только один крик! Гетман много раз посылал к ним, а они не шли, а гетман принужден был послать в бой все свои козацкие полки, а сам остался со своим двором и драгунами, которые всегда находились неотлучно при нем»[16].
После сдачи Чигирина Ромодановский был вынужден отступить от Днепра. 12 августа на рассвете армия выступила и шла, построенная в большое каре и окруженная несколькими рядами возов, как шанцами.
И кавалерия, и пехота шли пешие, и этот порядок соблюдался до самого берега Днепра.
12 и 13 августа турки и татары производили конные атаки, но генерального сражения не было. Во второй половине дня 13 августа русские вошли в свой лагерь у Бужина и занялись строительством укреплений. В тот же день калмыки, не желая больше помогать русским, ушли на другую сторону Днепра, а оттуда двинулись в свои края, но по пути «наделали немало бед малороссийским людям». Началось бегство и казаков. Боярин и гетман устроили «заградотряды». Беглецов ловили на правом берегу и нещадно пороли плетьми.
С 13 по 19 августа у переправы шли ожесточенные бои. Турки обстреливали русских и казаков из пушек и мортир. Переправа основных сил была невозможна.
В ночь на 20 августа в турецком лагере поднялся сильный шум. Ромодановский приказал полковникам строиться в боевой порядок, предполагая ночное нападение. Но оказалось, что турки в темноте сворачивали лагерь, чтобы отступить обратно к Чигирину.
Почти неделю простояла русская армия на правом берегу Днепра у Бужинской переправы, посылая вперед разъезды казаков и рейтар. Разведчики сообщали, что на несколько дней пути турок нигде не видно, а разрушенный Чигирин пуст. 27 августа русская армия начала переправу на левый берег Днепра.
По «росписи», представленной Ромодановским в Разрядный приказ, главные силы армии потеряли в сражениях с 13 июля по 19 августа убитыми — 3132 человека, умершими от ран — 63 человека, без вести пропавшими — 56 человек, пленными — 45 человек, а всего безвозвратные потери русской армии составили 3287 человек. 5400 ратных людей получили ранения.
Тут следует заметить, что Ромодановский отчитался только о московском войске и не включил потери гетманских казаков. Да и приведенные цифры отдают «липой». Это в таком-то походе без вести пропавших 56 человек! Да только дезертиров было в 4–5 раз больше! Кроме того, Чигиринский гарнизон потерял 1300 человек убитыми.
Крымские татары взяли и разграбили несколько небольших правобережных городков — Канев, Черкассы, Корсунь, Немиров — и отправились к Перекопу. А в октябре 1678 г. великий визирь с частью армии Ушел за Буг. Главная причина отступления великого визиря от Бужина была та же, что и Наполеона в 1812 г. — нехватка продовольствия в разоренной стране.
Тем не менее, часть турок осталась на юге Украины, вместе с ними был и Юрий Хмельницкий. Историки типа Каргалова считают сдачу Чигирина победой русских войск, но население Украины думало совсем иначе. Этим воспользовался и Юрий Хмельницкий. В своих универсалах (манифестах) он писал: «Какова была оборона московская: князь Ромодановский и Самойлович, не сдержавши сил наияснейшего султана турецкого и крымского хана, сожгли до основания Чигирин, погубили много душ христианских, а сами со стыдом ушли. Просите же скорее, пока есть время, милости у верховного визиря и отзовитесь к нам с дружбою и послушанием. Буде нас не послушаете, постигнет вас конечная погибель»[17].
В результате в конце 1678 г. ряд городов Левобережной Украины присягнули Хмельницкому. Среди них были Корсунь (на реке Рось), а также Кальник и Немиров (в районе Винницы). Жители Канева ответили Хмельницкому, что не могут перейти на его сторону, опасаясь «московских людей», благо, город стоял на правом берегу Днепра. Многие обыватели вместе с семьями начали перебираться на левый берег. Находившийся в Переяславле гетман Самойлович послал в Канев несколько сотен пехотного полка Кожузовского, надеясь, что Юраска придет с небольшим отрядом татар, и в то же время советовал всем остальным горожанам убираться скорее за Днепр.
Великий визирь отправил на Канев несколько тысяч турок с 15 пушками. Казаки Самойловича не выдержали натиска неприятеля и все погибли в бою. Немногочисленные жители, оставшиеся в Каневе, укрылись в каменной церкови. Но турки обложили церковь дровами и хворостом и подожгли их. Все находившиеся внутри задохнулись от дыма. Испуганные судьбой Канева, Юрию Хмельницкому покорились городки Черкассы, Машна и Жаботин.
По возвращении посланного в Канев турецкого отряда визирь с Капустиной долины двинулся со всем войском в турецкие владения.
Сам же Юрий Хмельницкий сделал своей резиденцией город Немиров. Кроме казаков у него было полторы тысячи крымских татар. В январе — феврале 1679 г. Хмельницкий совершил рейд на Левобережье, но быстро ушел за Днепр, преследуемый гетманскими казаками.
Полки гетмана Самойловича во второй половине февраля 1679 г. форсировали Днепр и начали выбивать сторонников Хмельницкого и крымских татар из правобережных городов. 25 февраля был штурмом взят город Ржищев (на Днепре выше Канева). Город был сожжен, а всех обывателей отправили на жительство в Переяслав и Корсунь.
Рано утром 4 марта гетманские войска двинулись к Деренковцу, Драбовцу, Староборью и далее вниз по реке Рось. Жители выходили встречать их хлебом-солью, приносили повинную и приводили связанных татар. Семен Самойлович (сын гетмана) всем жителям этих городков велел переселяться за Днепр, а сами городки приказал сжечь. Между тем гадяцкий полковник с казаками и воевода Косагов с царскими ратными людьми переправился через Днепр ниже и приступил в Жаботину. Жаботинцы попытались сопротивляться, но вскоре сдались. Жаботин был также сожжен, и жители переселены на левый берег Днепра. Та же участь постигла и город Черкассы.
Как писал Н. И. Костомаров: «Это важное событие в истории Малороссийского края, по преданиям, осталось в народной памяти под названием „сгона“: остаток народонаселения правобережной Украины был теперь окончательно выведен оттуда по распоряжению власти (согнан), а Самойлович мог положительно верно донести московскому правительству, что вся правобережная Украина обезлюдела, и Хмельницкий, оставаясь в своем Немирове, не мог, как бывало прежде, вредить пограничным городам и селениям царской державы»[18].
