Рой Медведев - Ближний круг Сталина. Соратники вождя
Решение о роспуске Коминтерна было принято еще в мае 1943 года. Это решение, несомненно, было уступкой западным союзникам СССР, хотя оно отвечало желанию и самого Сталина, никогда не жаловавшего Коминтерн особым вниманием или симпатиями. Что касается церкви, то существенные перемены в ее положении произошли осенью 1943 года. В моем архиве есть несколько свидетельств о встрече Сталина и Молотова с руководителями православной церкви. Эти свидетельства различаются между собой в деталях, но не по существу. Наиболее точное описание дает, по-видимому, А. Э. Левитин-Краснов, находившийся в 1943 году в Ульяновске и хорошо знакомый с некоторыми из видных архиереев. Он свидетельствует:
«3 сентября митрополит Сергий и его приближенные – Колчицкий с семьей и архимандрит Иоанн Разумов – были уже в вагоне. Отъезд проводился в такой спешке, что не успели даже упаковать вещи. Взяли лишь все самое необходимое… События развертывались с кинематографической быстротой. На другой день рано утром поезд был в Москве. На вокзале митрополита встречали приехавший из Ленинграда столь же внезапно митрополит Алексий (будущий патриарх) и митрополит Киевский Николай… Неожиданность следовала за неожиданностью: митрополита повезли не в его резиденцию в Баумановском переулке, где он жил 15 лет, а в Чистый переулок, в роскошный особняк, который был до войны личной резиденцией германского посла графа Шуленбурга… 4 сентября утром было объявлено, что вечером предстоит визит в Кремль. В 9 часов вечера в Чистый переулок приехал правительственный автомобиль. В него усадили митрополитов Сергия, Алексия и Николая… Через 10 минут автомобиль въехал в Кремль, а еще через 10 минут они вошли в обширный кабинет, облицованный деревом, где за столом сидели два человека… Сталин и Молотов. Обменялись рукопожатиями, уселись. Беседу начал Молотов сообщением о том, что Правительство СССР и лично товарищ Сталин хотят знать нужды церкви. Два митрополита, Алексий и Николай, растерянно молчали. Неожиданно заговорил Сергий… Митрополит заговорил спокойно, слегка заикаясь, деловым тоном человека, привыкшего говорить о серьезных вещах с самыми высокопоставленными людьми. (Когда Сталин был семинаристом, митрополит Сергий был уже в сане епископа, ректором Петербургской духовной академии.)
Митрополит указал на необходимость широкого открытия храмов, количество которых совершенно не удовлетворяет религиозные потребности народа. Он также заявил о необходимости созыва Собора и выборов патриарха. Наконец, он заявил о необходимости широкого открытия духовных учебных заведений, так как у церкви отсутствуют кадры священнослужителей. Здесь Сталин неожиданно прервал молчание. «А почему у вас нет кадров? Куда они делись?» – спросил он, вынув изо рта трубку и в упор глядя на своих собеседников. Алексий и Николай смутились… всем было известно, что «кадры» перебиты в лагерях. Но митрополит Сергий не смутился… Старик ответил: «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза».
Довольная усмешка тронула уста диктатора. Он сказал: «Да, да, как же. Я семинарист. Слышал тогда и о вас». Затем он стал вспоминать семинарские годы…Сказал, что мать его до самой смерти сожалела, что он не стал священником. Разговор диктатора с митрополитом принял непринужденный характер. Затем после чаепития началась деловая беседа.
Беседа затянулась до трех часов ночи. В ней помимо Сталина и Молотова участвовали также технические эксперты. Беседу эту можно назвать в полном смысле этого слова исторической. Во время беседы были выработаны Устав Русской церкви и те условия, в которых она существует до сего времени. Как известно, этот порядок в настоящее время вызывает множество нареканий… Но в тот момент, после десятилетнего террора, направленного против церкви, новый порядок являлся, несомненно, прогрессивным шагом, так как означал возможность легального существования для православной церкви.
В конце беседы престарелый, больной митрополит был страшно утомлен. Тут и последовал тот эпизод, о котором упоминает Солженицын. Сталин, взяв митрополита под руку, осторожно, как настоящий иподьякон, свел его по лестнице вниз и сказал ему на прощанье следующую фразу: «Владыко! Это все, что я могу в настоящее время для вас сделать». И с этими словами простился с иерархами.
Через несколько дней в особняке на Чистом переулке был созван Собор епископов (собрать его было нетрудно: в русской церкви было в то время семнадцать епископов), а в воскресенье 12 сентября, в день Александра Невского, в Елоховском Богоявленном соборе произошла интронизация вновь избранного патриарха, каким стал митрополит Сергий. Русская церковь после 18-летнего перерыва вновь увенчалась патриархом»
(Левитин-Краснов А. Рук твоих жар. Тель-Авив, 1979. С. 105—108. О встрече Сталина с руководителями Русской православной церкви можно прочесть и в советских изданиях. См., например: Атеистические чтения. 1990. Вып. 19. С. 52—55.)Первые годы после войны
В первые годы после войны проведение внешней политики СССР оставалось главной заботой Молотова, хотя по своим личным качествам он мало подходил для работы на дипломатическом поприще. Молотову приходилось не раз выезжать в Нью-Йорк для участия в работе ООН. Его речи на Генеральных Ассамблеях были обычными для него – обстоятельными, сухими и скучными. В тот период у союзников и сторонников США в ООН было большинство голосов, и в Совете Безопасности Молотову очень часто приходилось прибегать к праву «вето». В кругах ООН его прозвали в этой связи «Господин «НЕТ», слово «нет» Молотов произносил много раз. В его обязанности входило и поддержание связей с НКВД (МГБ) по вопросам разведки.
Разумеется, как член Политбюро Молотов несет ответственность и за все репрессии послевоенных лет: за «ленинградское дело», за арест почти всех членов Еврейского антифашистского комитета, а еще ранее – за выселение многих народностей СССР с их национальной территории. Жертвой одной из этих репрессивных кампаний стала жена самого Молотова – Полина Семеновна Жемчужина.
Еще юной девушкой Полина Жемчужина вступила в партию в 1918 году. Через несколько лет она уже возглавляла женский отдел одного из обкомов партии на Украине. В начале 20-х годов в Москве проходил съезд женотделов, на который приехала и Жемчужина. Но здесь она тяжело заболела и попала в больницу. Молотов, который отвечал за проведение съезда, решил навестить заболевшую делегатку. Потом он приходил к ней еще несколько раз, а после выздоровления Жемчужина уже не вернулась на Украину, а осталась в Москве и стала хозяйкой в доме секретаря ЦК Молотова. Вскоре у них родилась дочь Светлана.
В Кремле Полина Жемчужина очень подружилась с женой Сталина Надеждой Аллилуевой. Молодые женщины часто встречались, были откровенны друг с другом, и для Жемчужиной не было секретом, что отношения между Сталиным и его женой становились все более тяжелыми. В роковой ноябрьский день 1932 года, когда на ужине у Ворошилова Сталин грубо обошелся с Надеждой Аллилуевой, она покинула квартиру Ворошилова вместе с Полиной Жемчужиной, которая долго пыталась успокоить оскорбленную Надежду. Когда утром следующего дня жену Сталина нашли в своей спальне с пистолетом в руке и с простреленной головой, первыми были вызваны сюда Орджоникидзе с женой Зинаидой и Молотов с Полиной. Только после этого разбудили Сталина и сообщили ему о самоубийстве Надежды Сергеевны.
Для мстительного и подозрительного Сталина Полина Жемчужина уже тогда стала персоной non grata. Но Сталин умел ждать и тщательно скрывать свои чувства. «Чистки» 30-х годов обошли Жемчужину. Более того, она стала занимать во второй половине 30-х годов ответственные посты в аппарате Совета Народных Комиссаров. Некоторое время была заместителем наркома пищевой промышленности, наркомом рыбной промышленности, затем начальником Управления косметической промышленности, или Главпарфюмера. На XVIII съезде ВКП(б) она была избрана кандидатом в члены ЦК.
Жемчужина была еврейкой, и, когда во время Отечественной войны в нашей стране был создан Еврейский антифашистский комитет, жена Молотова стала одним из его руководителей.
В 1948 году на Ближнем Востоке появилось еврейское государство Израиль, созданное по решению ООН при активном содействии СССР. Советский Союз был первым государством, которое объявило об установлении с ним дипломатических отношений. Вскоре в Москву приехала посол Израиля Голда Меир. Было естественным, что на различного рода приемах, которые устраивало в Москве израильское посольство, присутствовали и члены Еврейского антифашистского комитета. Голда Меир и Полина Жемчужина не раз беседовали друг с другом.
К этому надо добавить, что у Жемчужиной была родная сестра, которая еще в годы Гражданской войны уехала из России. Полина переписывалась с ней до 1939 года. Если Молотову приходилось заполнять анкету и, в частности, отвечать в ней о «родственниках за границей», то он должен был писать о сестре и племянниках жены, которые теперь жили в Израиле. Хорошие отношения между Израилем и Советским Союзом длились, однако, недолго. В 1948—1949 годах стала набирать силу пресловутая кампания против «безродных космополитов». Начались массовые репрессии против еврейской интеллигенции и ликвидация почти всех еврейских общественных и национальных организаций. В это время для Сталина и наступил удобный момент расправиться с Полиной Жемчужиной, когда-то ближайшей подругой его жены. По мнению Сталина, она знала слишком много. Конечно, на первый план выдвигались другие обвинения.
