Унгвари Кристиан - Осада Будапешта. Сто дней Второй мировой войны
Неудивительно, что неподготовленных и плохо экипированных солдат СС охватила паника. Им оставалось лишь наблюдать, как их товарищей давят танки Т-34, прежде чем они успевают найти укрытие. Тем не менее командование группы армий «Юг» обвинило в случившемся именно их. В донесении, адресованном Гудериану, Фриснер пишет: «В 4-й полицейской моторизованной дивизии СС командиры некоторых подразделений предпочли застрелиться из-за бегства своих солдат. 18-я моторизованная дивизия СС полностью разгромлена».
Венгерская 12-я дивизия резерва, в составе которой было примерно 2 тысячи солдат и офицеров и 20 орудий и которая все еще находилась в процессе формирования, в начале ноября получила боевую задачу прикрыть подходы к Будапешту по рубежу между Печелем, Ишасегом и чуть южнее, в районе городка Дань. Когда командование поняло, что этих сил было явно недостаточно, сюда же 13 ноября был переброшен 1-й парашютно-десантный батальон под командованием майора Эдёмера Ташшоньи. Вплоть до прибытия 15 ноября 600 солдат подкрепления парашютисты при хорошо организованной артиллерийской поддержке самостоятельно удерживали участок обороны длиной от 5 до 6 км, отбив ряд ожесточенных атак советских войск. Как-то в результате очередной бешеной атаки советские пехотинцы вышли к венгерским позициям. Ташшоньи вспоминает:
«Я повернулся к немецкому артиллерийскому корректировщику:
— Огонь на поражение в сектор «А», немедленно!
— Но это же ваши позиции.
— Не важно, скорее!
Я посмотрел на часы. Спустя 17 секунд наши позиции и район перед ними находились под огнем 52 артиллерийских стволов, который постепенно затихал и через несколько минут стал совсем редким. Этот вал пришелся прямо по русской пехоте, находившейся на дистанции прямого броска. Когда я отправился (точнее, поскакал прыжками) туда после того, как атака была отражена, парашютисты рассказали мне, что они понимали, что огонь ведет наша артиллерия и что ничего нельзя с этим поделать. Когда огонь несколько ослаб, некоторые выглядывали из окопов и видели, как тела русских разлетаются в воздухе, а остальные солдаты противника в панике пытаются окапываться. Чудесным образом в нашей роте в результате того смертельного артиллерийского удара было всего семь человек убитых и несколько раненых. Нескольких солдат засыпало землей, но они сумели благополучно выбраться».
Ташшоньи был награжден Железным крестом первого и второго класса; он и его парашютисты были отмечены благодарностью в приказе по немецкому вермахту. Тем не менее бои продолжались до 22 ноября, и во время их подразделение потеряло до 40 процентов своего состава.
Несмотря на то что советские войска форсировали Тису на многих участках, им не удалось воспрепятствовать тому, что немецкая сторона стабилизировала фронт, создав непрерывный передний край путем постоянного проведения перегруппировки оставшихся сил и нанесения непрекращающихся ударов по наступающему противнику. Потери советской стороны были ощутимыми, однако к концу месяца немецкие танковые дивизии также понесли существенный урон. «В батальонах оставалось по 100–200 солдат. На каждые 100 м фронта приходилось в среднем 3,5 человека… В танковых частях оставалось в лучшем случае по восемь танков, а в худшем — по четыре или пять», — писал Фриснер в своих мемуарах. К середине ноября развернутые северо-восточнее Будапешта немецкие части отступили к рубежу «Кароль», и в этом секторе фронт тоже стабилизировался.
Сталин наконец понял, что сил одного только 2-го Украинского фронта было недостаточно для захвата Будапешта. По его приказу 14 ноября в распоряжение Малиновского были переданы 200 танков и 40 тысяч солдат из резерва ВГК, а также из 4-го Украинского фронта, «застрявшего» в Карпатах. Бронетанковую технику, количество которой теперь далеко превосходило всю имевшуюся в составе немецких соединений, командующий фронтом направил в 6-ю гвардейскую танковую армию, получившую задание совместно с 7-й армией окружить Будапешт с севера (как предполагалось первоначальным замыслом). Однако советские войска не сумели прорвать оборону противника на этом направлении.
Попытки 46-й армии переправиться через Дунай и высадиться южнее города на острове Чепель оказались более успешными. 6 ноября такая же попытка силами одного батальона 23-го стрелкового корпуса была остановлена венгерскими гусарами и срочно переброшенным сюда из-под Дебрецена подразделением штурмовой артиллерии (причиной переброски послужило обнаружение советского корректировщика артиллерийского огня, который скрывался на церковной колокольне в юго-восточной части острова). Лейтенант венгерской артиллерии Джорджи Тюроси вспоминал:
«Солдаты советского стрелкового батальона накапливались на мелководье, почти у самого берега Старого Дуная. Десантировавшись, они прятались в ивняке и березовой роще. Тот, кто не успел спрятаться, был пленен нами. Почти им всем было за 40 лет, почти все с большими усами и простодушным видом. Наши солдаты любезно предложили пленникам ром и дружелюбно похлопывали их по спине… Подобная дружелюбность смогла выманить из убежищ еще нескольких русских. Некоторые несли в руках импровизированные распятия из прутьев… Там был советский раненый, по-моему сержант с белым как мел лицом. Я прекрасно помню его твердый, окаменевший взгляд и суровое лицо, которое не реагировало ни на какие дружеские жесты, рот, кривившийся от боли. Он принял от нас медицинскую помощь, но так и не притронулся к предложенному ему рому. Без слов он покачал головой, отказываясь от выпивки. Пленники просили не передавать их в руки немцев. Но венгерская армия не могла иметь пленных».
Атаки советских войск, пытавшихся переправиться через реку 14, 15, 16 и 18 ноября, были отбиты, но 21 ноября они высадились на остров Чепель силами до дивизии. Командир полуроты венгерского 4-го гусарского полка Тибор Генчь пишет в своих воспоминаниях:
«На рассвете следующего дня противником вновь была предпринята попытка форсирования рукава Дуная (Рацкевеи-(Шорокшари) — Дуна). Как резервная рота, мы оказались размещены в одной из школ Тёкёля. Офицеры полка спали праведным сном. Те, кто оказался на передовой, майор Мессарош со своими людьми и другие подразделения, не оказали ни малейшего сопротивления. Войска противника, возможно, это были штрафные роты, успевшие изрядно хлебнуть «штурмовой воды», подошли к железнодорожной ветке на окраине поселка, где стоял я и мои люди. Они подходили большими плотными группами, поэтому иногда одной пулей можно было пробить два или даже три тела. Несколько раз мы перезаряжали оружие. В какой-то момент они рассеялись и попытались зайти нам в тыл, обойдя поселок… Тогда нас вытеснили из поселка, а на следующий день была контратака при поддержке немецких танков. На этот раз войска противника успели грамотно окопаться; они сопротивлялись грамотно и серьезно. Они хорошо маскировались в окопах, но мы находили их и убивали выстрелами в шею и в голову. Однако при помощи наших слабых сил полностью очистить Тёкёль было невозможно».
Обеспокоенное угрозой с южного направления, командование группы армий «Юг» перенацелило на остров Чепель 2-й венгерский парашютно-десантный батальон, батальон кадет офицерского училища, боевую группу дивизии «Фельдхернхалле», два отдельных батальона, а также 1-й и 9-й артиллерийские дивизионы. Но этих сил оказалось явно недостаточно для того, чтобы сдержать наступление советского 23-го стрелкового корпуса, который 25 ноября завершил высадку на острове Чепель и соединился с войсками 37-го стрелкового корпуса. Несколько поселков при этом переходили из рук в руки, пока наконец линия фронта не стабилизировалась между Лакихедью и Кирайердё по южной окраине столицы. Советские части продолжали наступать, пока не оказались в пределах доступности огня венгерской артиллерии, которую поддерживали речные катера. 103 венгерских орудия теперь имели возможность обстреливать советские части не только с территории острова Чепель, но и из Шорокшара на востоке, и даже с противоположного берега Дуная на западе. Тем не менее бои продолжались, и, как вспоминает призванный из резерва лейтенант гусарского полка, «к вечеру наши позиции атаковали так называемые русские штрафные батальоны, составленные из политических заключенных (штрафные батальоны набирались по другим критериям — за проступки, совершенные на фронте. — Ред.). Их ожидал ураганный огонь. Совместные залпы пулеметов, минометов, закопанных в землю танков, даже скоростных речных катеров посылали в них пули и снаряды… Атака вскоре захлебнулась. Русские понесли огромные потери. Перед нашими позициями остались лежать сотни умирающих и раненых. Мы слышали, как русские зовут бога: «Господи!», громко стонут и зовут на помощь. Все эти звуки становились все слабее. Наши санитары хотели помочь им, но каждая попытка заканчивалась пулеметным огнем с противоположной стороны. Этих людей просто бросили умирать. Мы не могли помочь им. На следующий день мы уже не слышали стонов».
