Вадим Деружинский - Тайны Беларуской Истории.
А теперь попытайтесь представить аналогичное событие в тогдашней РСФСР. Какие-то ученые, например В. В. Седов или В. Л. Янин, заявляют в печати, что история Новгородской Республики — наследие жителей Новгородской области. Разве стали бы осуждать такое заявление на партийных собраниях?!
До начала 60-х годов в беларуских школах не изучали историю БССР. В Москве считали это ненужным. Видимо, тогда и сложилось у многих жителей нашей республики представление о том, что до создания СССР не было у беларусов своей истории (хотя сразу возникает вопрос: как же представители «несуществующего» государства могли подписать Союзный Договор в декабре 1922 года? ).
Первый учебник истории БССР профессор Лаврентий Абецедарский сочинил только в начале 1960-х годов. Разумеется, он отличался великодержавной направленностью. Захар Шибека пишет:
«При брежневском режиме окончательно сложилась историческая концепция оправдания царского и большевистского режимов в Беларуси (школа Л. Абецедарского). Беларускому народу навязывался миф, созданный идеологами царизма, о существовании общего древнерусского государства (Киевской Руси) и какой-то древнерусской народности, общего предка трех братских славянских народов. В соответствие с этим мифом беларусы и украинцы получили статус «младших братьев русского брата» и лишились права на древний период своей истории (ІХ-ХІІІ века)».
Кандидат исторических наук Валентин Мазец в статье «Национальная политика коммунистов в БССР (1945—1985 гг. )» отметил:
«В учебнике Абецедарского был реанимирован миф, сформулированный еще во времена господства российского самодержавия представителями «западнорусизма». Имеется в виду принципиально неверное положение о существовании в IX—XIII веках обшей родины беларуского, украинского и русского этносов — древней Руси. Миф этот давно уже опровергнут наукой (археологией, генетикой, антропологией, лингвистикой, историей), однако по-прежнему живет в сознании многих поколений людей, оканчивавших школу в 1962-1991 годах».
Для более детального разъяснения «единственно правильного подхода к истории Беларуси» Л. С. Абецедарский в 1969 году по указанию партийных органов написал брошюру «В свете неопровержимых фактов». Ее издали небывалым для БССР тиражом 30 тысяч экземпляров (все остальные книги на историческую тематику издавались в республике тиражами не более 3 тысяч экземпляров). Эту брошюру беларуский историк-эмигрант Павел Урбан назвал «партийным заказом» — не только «антибеларуским, но именно шовинистическо-российского характера». (П. Урбан. У сьвятле гістарычных фактаў. Мюнхэн — Нью-Ёрк, 1972. )
fБрошюра Абецедарского была направлена против «вымыслов беларуских буржуазных националистов» в обличье современных «наймитов американских и западногерманских империалистов». Уже один этот пассаж демонстрирует суть якобы «научного подхода» профессора: навесить ярлыки на оппонентов и демагогично заявлять, что правда об истории ВКЛ — суть «происки ЦРУ»!
Партийные идеологи поспешили похвалить эту брошюру в газете «Советская Белоруссия» (статья В. Москаленко «Достойная отповедь»), заставили напечатать хвалебные отзывы редакцию журнала «Полымя» (№ 2, 1970) и газеты для зарубежья «Голос Родины» (№ 62, 1970), однако ни одна серьезная рецензия на брошюру так и не появилась. Хвалить в ней было нечего, а ругать — опасно для карьеры.
Почему же статья в «Советской Белоруссии» называлась «Достойная отповедь»? Дело в том, что «политическая оттепель» второй половины 50-х годов вызвала у некоторой части беларуской интеллигенции надежду на скорое возвращение правды о нашей дороссийской истории. Но это была иллюзия.
В 1968 году (напомню, это год вторжения в Чехословакию) пленум ЦК КПБ объявил борьбу с «ростками сепаратизма» в БССР, понимая под такими «ростками» желание части беларуской интеллигенции вернуть из забвения историческую правду о своей стране. На этом пленуме, следуя директивам из Москвы, директор Института истории Академии наук БССР Н. В. Каменская, якобы от имени «всего коллектива» заявила, что возглавляемый ею институт развернет отныне «непримиримую борьбу против фальсификаторов истории белорусского народа», «борьбу против их домыслов о происхождении белорусского народа, истории его культуры, о формировании белорусской нации». (См. газету «Советская Белоруссия» от 19 июня 1968 года. )
Откуда такое желание «непримиримой борьбы»? Урбан в 1972 году видел ситуацию следующим образом. Возвращение к исторической правде о ВКЛ подрывало великодержавные мифы царизма, на которых продолжала основываться советская идеология.
По примеру старой российской историографии, официальная советская историография никак не могла принять концепцию независимого развития беларуского народа, его самостоятельного государственного существования в прошлом. Ибо в таком случае следовало выкинуть на свалку пресловутые «исторические права» России на Беларусь, отказаться от концепции «единства исторических судеб» русского, украинского и беларуского народов, которые всегда преподносились советской идеологией в виде некоей дивной «троицы общерусского характера».
Пришлось бы также отказаться от тезиса о якобы «справедливых войнах», которые вела Россия с целью «собирания русских земель в едином русском государстве». Эти войны автоматически становились захватническими.
Кроме того, как пишет Урбан, признание самостоятельности в историческом развитии Беларуси способствовало бы росту национального самосознания и сепаратизма в самой БССР. По той же причине советская историография никогда не признавала Киевскую Русь державой украинского народа, а привязывала ее к Московии. Соответственно, термины «Россия», «Российское» советские историки, вслед за Карамзиным, Соловьевым, Ключевским и Нечволодовым применяли не только к Московии, но и к Киевской Руси. То есть воровали наследие Киевской Руси у народа Украины и присваивали его себе.
В итоге была создана крайне примитивная концепция истории Беларуси. Она гласила, что в прошлом беларуский народ никогда не имел ни своего государства, ни своей самостоятельной истории. В эпоху Киевской Руси он якобы был частью «древнерусского народа» и «древнерусской» державы. В эпоху Великого княжества Литовского им правили «литовские феодалы» (надо понимать — современные летувисы, замечает Урбан), и беларуский народ «томился в условиях национального порабощения».
Борьба беларуского народа (то есть литвинов) с «гнетом литовских феодалов» (будто феодалы были тогда только у нас — а в России их не было!) и соответствующая «помощь» со стороны России (то есть со стороны ее феодалов!) — привели к «национальному освобождению» беларусов и «воссоединению с братьями в едином русском государстве» — в составе Российской империи. Это полный маразм: неужели переход от своего феодала к иностранному есть «освобождение»?
«Впервые» свою государственность беларуский народ получил в результате так называемой Октябрьской революции, но и в этом Случае он не сам ее добился, а получил в виде подарка от товарища Ленина (до 1956 года говорили, что из «рук» Сталина).
«Дать достойный отпор! ».
Урбан пишет:
Нелегко приходилось тем, кто пытался обойти логичную «стройность» указанной концепции. Например, советский историк И. Б. Греков в книге «Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV—XVI вв. » (Москва, 1963 г. ) посмел назвать ВКЛ державой, выступавшей в качестве объединительного центра на востоке Европы и потому соперничавшего с Московией.
Греков был далек от того, чтобы уважать ВКЛ или считать его беларуской державой. В отношении ВКЛ он использовал издевательскую великодержавную терминологию «русские» или «западнорусские земли» и «западнорусские княжества». Он называл ВКЛ «Литовско-Русским государством» и подчеркивал, что это княжество «было построено на русской (исторически и этнографически русской) территории», что оно создалось в результате как «прямой вооруженной экспансии литовских феодалов», так и по причине «наличия в самих западнорусских землях определенной тенденции к объединению».
Но при этом он посмел заявить, что в дальнейшем ВКЛ стало реальным центром «собирания русских земель».
Отпор последовал самый жесткий.
Для начала Грекову указали в книге «Международные отношения в Центральной и Восточной Европе и их историография» (Москва, 1966, с. 211), что он «скатывается на позиции белорусских буржуазных националистов». Можно подумать, что «Великое княжество Московское» — понятие коммунистическое, а «Великое княжество Литовское» — понятие буржуазно-националистическое! Далее ему «разъяснили»:
«Наличие в составе Великого княжества Литовского русских земель и завоевательная политика литовских феодалов на востоке не дают основания ставить знак равенства между княжествами Московским и Литовским, определять их как два равнозначных центра объединения русских земель и соответственно ставить вопрос о «двух путях сложения русской феодальной государственности» в Восточной Европе в XIV-XV вв., как это получается у И. Б. Грекова…
