Михаил Шиловский - Первая мировая война 1914–1918 годов и Сибирь
В связи с этим встает вопрос о степени привязки отдельных полков русской императорской армии к городу, в котором они формировались и данное обстоятельство увековечивалось в их названии. Так, в числе кадровых армейских частей еще до войны были 9-й гренадерский Сибирский генерал-фельдмаршала Великого Князя Николая Николаевича полк, 38-й Тобольский, 39-й Томский, 40-й Колыванский, 41-й Селенгинский, 42-й Якутский, 43-й Охотский, 44-й Камчатский пехотные полки. Например, Томский егерский полк был сформирован в Томске 29 ноября 1796 г. В 1808 г. в составе 24-й пехотной дивизии его вывели к западным границам России и больше в Сибирь он не возвращался. В 1864 г. он становится 39-м пехотным Томским. Накануне Первой мировой войны часть дислоцировалась в городе Козлове (Мичуринске) Тамбовской губернии, а с началом боевых действий вошла в состав 10-й пехотной дивизии вместе с другими «сибирскими» формированиями: 37-м Екатеринбургским, 38-м Тобольским и 40-м Колыванским пехотными полками[80]. Судя по отсутствию информации о призыве в него томичей и жителей Томской губернии, можно предположить, что полк не был «сибирским», и в период развертывания в июле 1914 г. в него пришли резервисты в основном из Тамбовской губернии. В качестве противоположного примера можно назвать третьеочередной 533-й Новониколаевский пехотный полк 134-й пехотной дивизии, который был сформирован уже во время войны из новониколаевцев и доблестно сражался на фронте. Причем городские власти и обыватели поддерживали связи со своими родными и земляками, собирали для них теплую одежду, продукты и подарки, на фронт приезжали делегации горожан[81]. В Томске же в 1910 г. на базе местного пехотного батальона развертывается 42-й Сибирский стрелковый полк 11-й Сибирской стрелковой дивизии, командиром (командующим) которого назначили полковника Н. М. Пепеляева (отца В. Н. и А. Н. Пепеляевых)[82].
Определенное представление об офицерском составе сибирских воинских формирований периода Первой мировой войны, их мужестве и героизме дают собранные Д. Г. Симоновым сведения на 534 кавалера военного ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия, участвовавших в боевых действиях в составе сибирских частей[83]. Как известно, орден этот давался только за военные подвиги. Всего с момента учреждения в 1769 г. и до конца 1917 г. орденом Св. Георгия 4-й степени награждено свыше 6 тыс. чел. Все 534 офицера удостоились этой степени, а трое – генерал-майор А. С. Карницкий, командир 2-го пограничного Заамурского полка, а затем 1-й Заамурской конной бригады; генерал-лейтенант В. И. Соколов, командир 4-го Сибирского армейского корпуса и полковник В. Н. Токарев, командир 9-го гренадерского Сибирского полка – стали еще и кавалерами этого ордена 3-й степени.
За какие заслуги награждали этой высокоценимой в армии наградой, можно судить из представления на награждение орденом Св. Георгия 4-й степени будущего генерал-лейтенанта сибирской белой армии А. Н. Пепеляева: «Будучи в чине штабс-капитана, в бою 18 сентября 1915 года, командуя отрядом из четырех команд конных разведчиков 11-й Сибирской стрелковой дивизии, одной пешей командой разведчиков 44-го Сибирского стрелкового полка и полуротой того же полка, лично управляя боем под сильным пулеметным и ружейным огнем, удержал свою позицию. Отбив атаки германцев силою около двух батальонов пехоты с 6 пулеметами, когда же позиция правого боевого участка у д. Боровая была захвачена противником, и был неизбежен наш отход по всему фронту, штабс-капитан Пепеляев, получив разрешение отойти из д. Клетище, по собственной инициативе решил держаться на своей позиции, отбил все атаки немцев и, выждав благоприятную минуту, перешел сам в наступление, отбросив противника и своим наступлением угрожая левому флангу немцев, занявших д. Боровую, заставил их бросить занятую ими позицию и отступить за р. Неман»[84].
Орден Св. Георгия (слева) и Георгиевский крест (справа)
По годам войны награждения распределяются следующим образом: 1914 – 5 (0,93 %), 1915 – 185 (34,6 %), 1916 – 125 (23,4 %), 1917 – 217 (40,6 %), 1918 – 2. По родам войск: пехота – 322 (60,3 %), казаки – 35 (6,5 %), артиллерия – 64 (12,0 %), саперы (инженеры) – 12 (2,3 %), военнослужащие Заамурских пехотных и конных полков – 61 (11,4 %). Среди награжденных присутствует один врач – Е. А. Матушкин, лекарь, и. д. врача 21-го Сибирского стрелкового полка. Список свидетельствует о появлении нового рода войск – военной авиации, поскольку в каждом армейском корпусе по штатному расписанию полагалось авиазвено, выросшее до авиаотряда. Из 15 награжденных летчиков 8 можно считать кадровыми авиаторами. Например, прапорщика Б. И. Мерцалова, летчика 3-го и 5-го Сибирских корпусных авиаотрядов. Еще 7 офицеров пришли в авиацию в ходе боевых действий из артиллерии, пехоты, кавалерии, саперных частей. В качестве примера можно назвать поручика 31-го Сибирского стрелкового полка Ф. Ф. Василевского, фактически служившего военным летчиком 8-го авиационного отряда истребителей или штабс-капитана 77-й артиллерийской бригады Н. В. Евсюкова, служившего летчиком-наблюдателем 1-го Сибирского корпусного авиационного отряда.
Среди награжденных – представители 54 стрелковых полков, 13 артиллерийских бригад и дивизионов, 10 казачьих полков СКВ и ЗКВ, всего – 77 частей. Больше двух награжденных служило в 57 полках, бригадах и дивизионах. Максимальные показатели: 14 орденоносцев – в 7-м, по 12 – в 4-м, 6-м, 9-м, 14-м, 21-м Сибирских стрелковых полках, 11 – в 8-м, 37-м Сибирских стрелковых, по 10 – в 47-м пехотном и 7-й Сибирской артиллерийской бригаде. По 9 награжденных воевало в двух полках, по 8 – в двух, 7 – в одном, по 6 – в шести полках и двух артиллерийских бригадах, по 5 – в пяти полках.
По воинским званиям изучаемая совокупность распределилась следующим образом: прапорщики (корнеты, хорунжие) – 60 (11,23 %), подпоручики – 78 (14,6 %), поручики (сотники) – 87 (16,2 %), штабс-капитаны (подъесаулы) – 61 (11,4 %), капитаны (ротмистры, есаулы) – 92 (17,2 %), подполковники (войсковые старшины) – 64 (12 %), полковники – 54 (10 %), генерал-майоры – 23 (4,3 %), генерал-лейтенанты – 6 (1,1 %), генерал от инфантерии (Е. А. Радкевич, командир 3-го Сибирского армейского корпуса) – 1. Среди полковников 44 служили командирами полков, т. е. являлись ключевыми фигурами в непосредственной организации и ведении боевых действий. За что их награждали, можно судить по описанию подвига командира 39-го пехотного Томского полка М. Г. Пацевича, который «в бою 15 авг[уста] 1914 г. у поселка Лащов, командуя левым боевым участком в составе трех батальонов его же полка, воодушевляя подчиненных личным мужеством, энергичной атакой опрокинул превосходные силы неприятеля на узкую переправу у дер. Пукаржева, что привело к разбитию австрийской дивизии и пленению значительной части ее. При этом полком было взято знамя, одна батарея и несколько сот пленных». Сам М. Г. Пацевич был убит в бою 13 февраля 1916 г.[85]
Мужество и героизм проявили рядовые воины-сибиряки. Не случайно в изданном в Австро-Венгрии в начале 1917 г. справочнике «Русская армия» 2-я, 3-я, 7-я, 8-я, 9-я, 12-я Сибирские стрелковые дивизии именовались «ударной силой», а 10-я Сибирская стрелковая дивизия характеризовалась следующим образом: «Пользуется очень высокой репутацией, особенно при наступлении»[86]. Отличившиеся в боях награждались Георгиевскими крестами и медалями. В качестве примера можно привести представителя известной купеческой династии Белоголовых чаеторговца Силу Васильевича, который в качестве добровольца-санитара участвовал в Русско-японской войне 1904–1905 гг. и был награжден медалью. С началом Первой мировой опять же с одним из сформированных в Иркутске стрелковых полков ушел на фронт. В Иркутске он появился в конце ноября 1914 г. Как сообщает И. И. Серебренников: «Приехал доброволец С. В. Белоголовый, получивший уже три степени Святого Георгия и представленный к 4-й. Он служил в конно-разведочной команде и участвовал в делах на восточно-прусском фронте. Здесь доброволец будет держать экзамен на офицера и затем снова вернется в армию»[87].
Бойцы 5-го Сибирского стрелкового полка (из коллекции Новосибирского краеведческого музея)
Информация с театра боевых действий постепенно формирует в общественном сознании представление о героическом и жертвенном подвиге сибирских стрелковых полков, находившихся в самом пекле сражений. В качестве примера опять сошлемся на дневник иркутского общественного деятеля И. И. Серебренникова. 3 декабря 1914 г. он записывает: «О сибирских полках все чаще и чаще начинают писать и говорить. В деле под Варшавою они покрыли себя неувядаемою славою».
«От Варшавы немца гнали пред собой,
Что ни лес, что ни деревня – славный бой.
Будут немцы долго помнить про стрелков,
Про сибирских наших чудо-молодцов».
12 февраля 1915 г.: «Думаю, то при отступлении из Восточной Пруссии пострадали сильно, сильно опять-таки наши сибирские стрелки, принявшие на себя тяжесть войны с германцами». 25 июня того же года: «Вести с фронта пока идут успокоительные. Наши серые герои творят подлинные чудеса»[88].
