Наум Синдаловский - Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах
За окнами Летнего дворца зеленел молодыми посадками любимый Петром Летний сад, разбитый в 1704 году на месте старинной, еще допетербургской, усадьбы шведского майора Конау. Увлекшись просветительскими идеями Готфрида Лейбница, Петр хотел, чтобы Летний сад, как и Кунсткамера, служил просвещению. Штелин, приехавший в Петербург в 1735 году, записал любопытное предание.
«Шведский садовник Шредер, отделывая прекрасный сад при Летнем дворце, между прочим сделал две куртины, или небольшие парки, окруженные высокими шпалерами, с местами для сидений. Государь часто приходил смотреть его работу и, увидавши сии парки, тотчас вздумал сделать в сем увеселительном месте что-нибудь поучительное. Он приказал позвать садовника и сказал ему: „Я очень доволен твоею работою и изрядными украшениями. Однако не прогневайся, что прикажу тебе боковые куртины переделать. Я желал бы, чтобы люди, которые будут гулять здесь в саду, находили в нем что-нибудь поучительное. Как же нам это сделать?“ – „Я не знаю, как это иначе сделать, – отвечал садовник, – разве ваше величество прикажете разложить по местам книги, прикрывши их от дождя, чтобы гуляющие, садясь, могли их читать“. Государь смеялся сему предложению и сказал: „Ты почти угадал; однако читать книги в публичном саду неловко. Моя выдумка лучше. Я думаю поместить здесь изображения Езоповых басен“. <…> В каждом углу сделан был фонтан, представляющий какую-нибудь Езопову басню. <…> Все изображенные животные сделаны были по большей части в натуральной величине из свинца и позолочены. <…> Таких фонтанов сделано было более шестидесяти; при входе же поставлена свинцовая вызолоченная статуя горбатого Езопа. <…> Государь приказал подле каждого фонтана поставить столб с белой жестью, на котором четким русским письмом написана была каждая басня с толкованием».
Остается только сожалеть, что все это великолепие погибло в результате разрушительных наводнений 1777 и 1824 годов.
В 1711 году на взморье вблизи устья Фонтанки, там, где 7 мая 1703 года была одержана первая морская победа над шведами, Петр построил загородный дворец для своей жены Екатерины Алексеевны. Екатерингофский дворец простоял до 1924 года, когда после постигшего его пожара был разобран. Во дворце находилась простая, сколоченная из сосновых досок кровать, которую, по преданию, царь смастерил собственными руками.
А на одной из стен, как пишет М. И. Пыляев, висела большая карта Азиатской России, выполненная на холсте. Карта эта была явно шуточная. На ней все страны света были перемещены. Северный Ледовитый океан был нарисован внизу, а «море Индейское» – наверху. Камчатка была изображена на западе, а «царство Гилянское» (Иран) – на берегу Амура. Здесь же была курьезная надпись: «До сего места Александр Македонский доходил, ружья спрятал, колокол оставил». По преданию, рассказанному Пыляевым, по этой необыкновенной карте Петр ради смеха экзаменовал своих пенсионеров, нетвердо знавших географию.
В том же 1711 году начинает формироваться основа градостроительной структуры Петербурга – его знаменитый трезубец, образованный впоследствии Гороховой улицей, Вознесенским и Невским проспектами с Адмиралтейством в основании.
Левую часть этого трезубца – Невский проспект – начали прокладывать одновременно с двух сторон: пленные шведы со стороны Адмиралтейства и монахи со стороны Александро-Невского монастыря. Предполагалось, что они встретятся у Большой Новгородской дороги – будущего Лиговского проспекта. Согласно известному старинному преданию, при прокладке трассы ошиблись как те, так и другие, и Невский проспект, вопреки логике петербургского строительства, оказался не прямым, а с изломом. Говорят, узнав об этой ошибке, Петр так разгневался, что велел уложить всех монахов, а в их вине он ни чуточки не сомневался, на месте образовавшегося излома и примерно высечь. Если верить легенде, царь лично присутствовал при этой экзекуции и старательно следил за правильным исполнением своего приговора. Впрочем, истории хорошо известна личная неприязнь царя к «племени монахов».
Между тем есть версия, что излом Невского был заранее предопределен. Задуманное равенство углов между будущими Гороховой улицей и Вознесенским проспектом с одной стороны и между Невским проспектом и Гороховой улицей – с другой не позволяло Невскому напрямую выйти к Александро-Невскому монастырю, а это разрушало одну из главных политических концепций застройки Петербурга. Пришлось якобы согласиться на «кривой» Невский проспект. В этой связи может быть отнюдь не случайно появление в петербургской микротопонимике такого названия, как «Старо-Невский», призрачная самостоятельность которого некоторым образом как бы сняла с официального Невского его «вину» за свою кривизну, или, если можно так выразиться, избавила его от некоего комплекса неполноценности. Да и появление самого топонима «Старо-Невский» связано с неудачной попыткой выпрямить Невский проспект. Его участком от Лиговского проспекта до Александро-Невского монастыря должны были стать Гончарная и Тележная улицы. Этот любопытный замысел осуществлен не был, улицы были впоследствии разделены жилой застройкой.
Народная традиция связывает с именем Петра I и основание некоторых церквей. Так, церковь во имя святого митрополита Петра в Ульянке, по преданию, заложена по его повелению. Здесь Петр якобы получил известие о победе над шведами и повелел поставить «обыденную» церковь в виде палатки. Затем вместо палатки царь указал выстроить деревянную церковь. В народе ее называли Ульянковской, Юлианковской или «церковью за Красным кабачком».
В 1711 году во время неудачного Прутского похода русская армия во главе с Петром I попала в неприятельское окружение. Только благодаря чудом заключенному Прутскому миру, в результате которого Россия возвращала Турции Азов и обязывалась срыть крепость Таганрог, удалось спасти армию, да и самого царя. Существует предание, что Екатерина, бывшая в походе вместе с Петром, пожертвовала все свои личные драгоценности для подкупа турецкого визиря, чтобы тот согласился на заключение мира, и тем самым, как утверждает предание, спасла своего супруга от угрозы пленения. Вернувшись в Петербург, Петр I воздвиг, согласно другому преданию, храм в благодарность Всевышнему за мир, заключенный с Портой при Пруте, где он со своей армией был спасен, как витиевато выражается Павел Свиньин, «единственно благим промыслом от неминуемой гибели». Храм этот, названный Церковью Воскресения Христова, находился во дворце сестры царя Натальи Алексеевны в так называемой Русской слободе на Шпалерной улице.
Там же во дворце Натальи Алексеевны, в комнате между алтарем Воскресенской церкви и покоями царевны, по преданию, был устроен временный кабинет, в котором царь, часто посещавший любимую сестру, занимался чертежами.
Наталья Алексеевна переселилась из Москвы в Петербург около 1710 года. Но в 1716 году она безвременно умерла. По преданию, Лазаревская церковь в Александро-Невском монастыре была устроена Петром над ее могилой. Только впоследствии останки Натальи Алексеевны были перенесены в Благовещенскую церковь, где и покоятся до сих пор.
При Вдовьем доме Смольного монастыря до 1919 года существовала церковь во имя святых Захария и Елизаветы. Церковь имела полотняный иконостас, который, по преданию, принадлежал Петру I и сопровождал его в походах. Его будто бы пожертвовала церкви незадолго до своей кончины дочь Петра императрица Елизавета.
Существует предание, что и Никольский собор, заложенный в 1753 году и освященный в 1762 году, связан с именем Петра I. Будто бы в бытность свою в 1722 году в Астрахани, Петр пленился красотой тамошнего собора и пожелал иметь такой же в Петербурге. И только смерть помешала осуществлению этого замысла. Мечту Петра воплотила в жизнь его дочь императрица Елизавета.
Рассказывают старинную легенду и о стрельнинской церкви. Якобы Петр I после бракосочетания своего в «маленькой екатерингофской церкви» повелел перенести ее в Стрельну. Из этой церкви, продолжает легенда, теперь устроен придел в нынешнем стрельнинском храме. Здесь долго сохранялись царские врата, многие иконы и сосуды петровского времени. По преданию, сам Петр участвовал в рубке стрельнинской церкви. По другим рассказам, она была прежде немецкой киркой, по приказу государя превращенной в православный храм. Помимо исторического иконостаса здесь хранился готического стиля стул с вышитой золотой полосой на спинке. На этом стуле, говорят, сидел Петр I, ожидая свою невесту.
Интересно, что народная традиция видит в Петре не только строителя Петербурга первых двух десятилетий. Фольклорный Петр провидит в Петербурге город будущего, Петербург завтрашний. В этой связи любопытна загадочная легенда о земляном холмике, считающемся своеобразным памятником Петру I. Он находится на юго-западном склоне Пулковских высот, возле здания сейсмической лаборатории. На месте нынешнего здания Главной обсерватории в начале XVIII века стоял построенный для Екатерины деревянный дворец, в котором любил бывать Петр. Недалеко от этого дворца по указу царя якобы была насыпана горка, в основание которой, как гласит легенда, заложили капсулу с царским указом о постройке здесь, «как случится возможность», первой русской обсерватории. Но не только. По одной из версий той же легенды, Петр I, устраивая «валунную горку» на Пулковской горе, хотел обозначить точку для обозрения своего «парадиза».
