Алексей Исаев - Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела...»
В 6.00 утра 31 августа группа IV армейского корпуса вновь перешла в наступление. Основной удар на себя снова приняли части 33-й и 87-й гв. стрелковых дивизий. На этот раз они были существенно усилены артиллерией. Кроме того, из боя против соединений XXIX армейского корпуса был выведен 2-й гв. механизированный корпус. Одновременно армия развивала наступление на запад двумя полками 24-й гв. стрелковой дивизии и одним полком 86-й гв. стрелковой дивизии. За день боя 2-я гв. армия потеряла 39 человек убитыми и 144 человека ранеными.
Последнюю точку в отражении немецкого контрудара поставила соседняя 5-я ударная армия, которая использовала разрыв между IV и XVII армейскими корпусами. Прорыв частей 5-й ударной армии на Илловайск и Харциск заставил немцев бросить на это направление 17-ю танковую дивизию. Следует отметить, что в этих боях одна из частей 5-й ударной армии провела операцию, явившуюся своего рода ответом на атаку Штадлером высоты 203,4. 293-й гв. стрелковый полк подполковника А. А. Свиридова 96-й гв. стрелковой дивизии должен был захватить высоту 277,9 (курган Саур-Могила), ставшую камнем преткновения в июльских боях. Вершина высоты была захвачена 17 разведчиками в ночь на 30 августа с тыла, а затем полк Свиридова атаковал по крутому и лишенному растительности склону, где его меньше всего ждали. Уже в полдень высота была захвачена, и далее 293-й гв. стрелковый полк отбивал контратаки противника. Захват этого ключевого опорного пункта противника открыл частям 5-й ударной армии пути на Илловайск и Харциск.
Тем временем окруженный в районе Таганрога XXIX армейский корпус пробивался на запад под прикрытием деблокирующего удара. 28 августа была предпринята попытка силами 111-й пехотной и 13-й танковой дивизий пробиться через Анастасиевку, но здесь, на внутреннем фронте окружения, встал 2-й гв. механизированный корпус. Особенно отличилась в отражении этого удара противника 4-я гв. механизированная бригада подполковника Епанчина. Впоследствии действия бригады были упомянуты в приветственном приказе И. В. Сталина. Уже 29 августа советский прорыв был углублен кавалеристами до берега моря, и телефонная связь штаба 6-й армии с корпусом прервалась. Однако, задействовав крупные силы против готовящегося контрудара, командование Южного фронта смогло выделить для блокирования прилегающих к морю путей отхода на запад таганрогской группировке противника только 4-й гв. кавалерийский корпус. Кавалеристы были вынуждены сдерживать противника на фронте около 60 км. 29 августа 30-я кавалерийская дивизия вела бои за переправу через Миусский лиман у Ломакина. 9-я гв. кавалерийская дивизия в 6.00 захватила узел дорог Латоново, но вскоре была выбита контратакой. В конце дня положение было исправлено подошедшими с севера 4-й гв. мехбригадой и 37-й гв. танковой бригадой 2-го гв. механизированного корпуса.
В условиях все теснее смыкающегося кольца окружения штабом группы армий «Юг» был санкционирован отход XXIX армейского корпуса на запад. Лидировать прорыв из окружения должна была 13-я танковая дивизия. Северо-западный и западный фасы «котла» занимали 111-я и 17-я пехотные дивизии. Столкнувшись с усиливающимся сопротивлением в прорыве на запад, командование XXIX корпуса смещало направление возможного прорыва на юг, нащупывая слабое место в заслоне советских войск. В итоге был использован разрыв в построении кавалерийского корпуса между 9-й гвардейской и 30-й кавалерийской дивизиями. В условиях открытой и ровной местности противник имел возможность проскакивать вне дорог. В результате в первой половине дня 30 августа 13-я танковая дивизия пробилась на запад по линии Щербаков — Городецкий — Кузнецкий. 31 августа была предпринята попытка закрыть прорыв силами 10-й гв. кавалерийской дивизии, но отбить Щербаков она не смогла. XXIX армейский корпус плотным «каре» не более 15 км в поперечнике пробивался по северному берегу Миусского лимана на запад.
Одним из средств расчистки пути на запад остаткам XXIX корпуса стала авиация, которая наносила массированные авиаудары по расположению кавалеристов. Точно так же, как в период прорыва «Миус-фронта» 19–23 августа, немецкое командование сосредоточило против Южного фронта крупные силы авиации. Если в период с 27 по 31 августа против Степного фронта было зафиксировано 932 самолето-пролета, против Юго-Западного фронта — 1302 самолето-пролета, то Южному фронту достались 3950 самолето-пролетов. Вообще по итогам боев с 12 по 31 августа Южный фронт стал рекордсменом в отношении внимания авиации противника: в его полосе было зафиксировано 8847 самолето-пролетов, в то время как Степному фронту досталось 5210 самолето-пролетов, а Юго-Западному фронту — 7274 самолето-пролета. Несмотря на жалобы кавалеристов Кубанского корпуса на отсутствие в воздухе своей авиации, 8-я воздушная армия не оставила без внимания левое крыло фронта. Проблемой была вынужденная пассивность действий истребителей, когда район действий кавалеристов прикрывался сменявшимися шестерками «Аэрокобр». Атакующий противник без труда создавал численное превосходство. Например, 29 августа патрулирующие в районе Латоново «Аэрокобры» были атакованы последовательно двумя группами Ме-109, и три самолета из патруля были сбиты. Реакцией командования 8-й воздушной армии стало усиление патрулей до 10–12 самолетов, что сразу улучшило ситуацию. Впоследствии по приказу Т. Т. Хрюкина истребители стали прикрывать кавалеристов с аэродромов подскока в расположении 4-го гв. кавалерийского корпуса. Вместе с тем очевидной неудачей советских летчиков стала попытка разрушить переправу через Миусский лиман у Лакедемоновки (отход через которую с суши пытались блокировать силами 30-й гв. кавалерийской дивизии): заход производился вдоль переправы при сильном боковом ветре, и все бомбы легли левее цели. Результативнее были действия штурмовиков по отходящим колоннам противника, особенно на переправах через Сухой и Мокрый Еланчик.
В ночь на 31 августа разделенный на три боевые группы XXIX корпус вышел из окружения, сохранив артиллерию. Корпус занял оборону на рубеже Мокрого Еланчика. Но не следует думать, что XXIX армейский корпус вышел из окружения целым и невредимым. В своем отчете, составленном по итогам боев в Донецком бассейне, офицер штаба 6-й армии доктор Мартин Франк признавал, что 15-я авиаполевая и 336-я пехотные дивизии в результате боев были, по существу, разбиты, а 111-я и 17-я пехотные дивизии понесли большие потери.
В период с 27 по 31 августа 1943 г. 4-й гв. кавалерийский корпус потерял 273 человека убитыми и 465 ранеными. Частями корпуса было взято в плен свыше 2000 человек, в том числе 250 коллаборационистов — служивших немцам с оружием в руках граждан СССР. Трофеями кавалеристов также стали 45 орудий, 11 танков, 100 автомашин, 2 тягача и другое имущество.
Отступление. Следующим рубежом обороны 6-й армии должна была стать согласованная с соседней 1-й танковой армией «позиция Черепаха» (Schildkroten-Stellung). Она проходила из района восточнее Мариуполя через Макеевку на Константинову и защищала Сталино (ныне Донецк) — ключевой город Донбасса. «Позицию Черепаха» второпях строила «организация Тодта», армейские саперы и принудительно согнанное немцами местное население. Манштейн приказал Холлидту отступать на «позицию Черепаха» 31 августа 1943 г. По плану немецкого командования 6-я армия должна была держать «позицию Черепаха» продолжительное время. В своем приказе командирам армейских корпусов своей армии Холлидт писал:
«Отступление армии при любых обстоятельствах должно получить свое окончательное завершение на «позиции Черепаха». «Позицию Черепаха» сохранять длительный период времени».
Одним из средств удержания нового рубежа должен был стать батальон танков «Пантера», прибывший в распоряжение Холлидта в первые дни сентября. План перевооружения немецких танковых войск на новые танки предполагал вывод с фронта одного из двух батальонов танковых полков дивизий с перевооружением их на «Пантеры». Так, в частности, первые два батальона танков «Пантера» (51-й и 52-й) были сформированы из танковых батальонов, изъятых из 9-й и 11-й танковой дивизий соответственно. Несмотря на первые бои под Курском в роли танков качественного усиления, штатным вариантом было возвращение в свою танковую или танкогренадерскую дивизию. Именно таким образом появились «Пантеры» в «Дас Райхе» в августе 1943 г. — в дивизию вернулся перевооруженный ими батальон. В ноябре 1943 г. с одним из двух батальонов танкового полка, перевооруженным на «Пантеры», вступили в бой эсэсовский «Лейбштандарт» и 1-я танковая дивизия. Однако не всем батальонам «Пантер» везло. Перевооруженный на новые танки батальон 23-й танковой дивизии (II./Panzer-Regiment 23) вернулся на фронт не в свою дивизию, а в качестве средства непосредственной поддержки пехоты. Батальон «Пантер» был придан оборонявшему линию «Черепаха» XVII армейскому корпусу и сразу же растащен на части. В частности, три «Пантеры» были привлечены для защиты двух дивизионных штабов в Красногорке.
