Евгений Анисимов - Безвременье и временщики. Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» (1720-е — 1760-е годы)
22
Причиной стало дело камергера Екатерины В. Монса, уличенного в крупных взятках и интимной близости с императрицей. В 1724 году после короткого суда Монс был казнен. — Коммент. сост.
23
Замок Козель с принадлежащими ему землями находится ныне во владении графа Плеттенберга на тех же основаниях, на каких владел им князь Меншиков. (Примеч. М. Б.)
24
Родство идет через мать Петра II Софью-Шарлотту принцессу Брауншвейг-Вольфенбюттельскую. — Коммент. сост.
25
Миних весьма упрощает петровскую концепцию внешней политики, которая была глубже и активнее. — Коммент. сост.
26
Уверяют, что она умерла от отравленной засахаренной груши, которую ей преподнес граф Девьер (Примеч. М. Б.) (Версия об отравлении Екатерины I другими источниками не подтверждается. — Коммент. сост.).
27
Девьер был осужден только после смерти Екатерины. (Примеч. М. Б.)
28
Меншиков был выслан из Петербурга 9 сентября 1727 года.
29
Дело не в большем трудолюбии Остермана по сравнению с Ягужинским. Последний вступил в конфликт со всесильным Бироном, за что и поплатился своим местом в высшем эшелоне власти. — Коммент. сост.
30
Кабинет министров был образован в 1731 году — Коммент. сост.
31
Миних никогда не фигурировал как член (или кандидат в члены) Кабинета министров. — Коммент. сост.
32
Автор лукавит — он не вынудил Станислава бежать из Данцига, а упустил его из осажденной крепости. — Коммент. сост.
33
Свои воинские успехи автор сильно преувеличивает. Русско турецкая война 1735–1739 годов не была успешной, и немалая вина за это лежала на Минихе — главнокомандующем русской армией. Белградский мир 1739 года был естественным завершением этой войны, хотя русская дипломатия не сумела реализовать всех своих возможностей и не добилась достаточно выгодных для России условий мира. Неосновательны попытки Миниха принизить роль Австрии в этой войне, сведя все неудачи России к интригам «имперцев». — Коммент. сост.
34
Необходимо, чтобы его превосходительство генерал-фельдмаршал взял на себя труд ответить на то, что рассказывает герцог Курляндский об этом важном событии в своих записках о причинах своей опалы, потому что этот рассказ весьма правдоподобен в деталях, но совершенно не соответствует тому, что пишет его превосходительство генерал-фельдмаршал. Основные положения повествования герцога следующие:
1. Императрица Анна в начале своей болезни послала графа Левенвольде к графу Остерману узнать его мнение о том, что надлежало сделать.
2. Граф Остерман счел необходимым объявить принца Иоанна наследником престола.
3. Но императрица и министры опасались, как бы дед принца, герцог Мекленбургский, не произвел в Российской империи большого беспорядка.
4. По этой причине генерал-фельдмаршал граф Миних и некоторые вельможи отправились к герцогу Курляндскому и заявили, что они считают самым выгодным для империи, чтобы герцог взял на себя бразды правления государством на время малолетства юного принца. Они отстаивали свое мнение, несмотря на замечания и опасения, высказываемые герцогом.
5. Несколько дней спустя граф Миних и некоторые другие вельможи отправились к императрице и не только просили ее подписать проект присяги на верность, которую они должны будут принести принцу Иоанну, но и в то же время просили ее объявить герцога Курляндского регентом империи.
6. Правда, императрица не дала никакого ответа на эту последнюю статью господину Миниху, но говорила об этом с герцогом.
7. Два дня спустя граф Остерман и некоторые другие вельможи пришли в апартаменты императрицы, очень пылко просили герцога принять на себя регентство и прочитали ему просьбу, поданную ими императрице касательно этой статьи. Он наконец согласился на их просьбу с условием, что он откажется от регентства, когда того пожелает.
8. Затем бумага (по-видимому, завещание) была представлена императрице, которая пожелала ее немедленно подписать, но сам герцог помешал ей это сделать. Тогда императрица положила эту неподписанную бумагу под свое изголовье.
9. Дело оставалось в таком положении в течение нескольких дней. За это время сановники империи решили признать герцога регентом даже в том случае, если императрица умрет, не подписав вышеупомянутый документ. Те же сановники созвали во дворец всех знатных лиц и сочинили просьбу императрице, в которой они просили ее объявить герцога Курляндского регентом на время малолетства принца. Эта просьба была подписана господином генерал-фельдмаршалом графом Минихом и двенадцатью другими вельможами.
10. Императрица пригласила к себе Остермана, подписала этот документ и попросила его пойти успокоить указанных вельмож, объявив им, что она согласна на их просьбу.
11. Граф Остерман тотчас же запечатал бумагу, подписанную императрицей, затем императрица отдала ее супруге генерал-лейтенанта Юшкова, которая положила ее в шкатулку с драгоценностями императрицы.
12. Императрица прожила после этого еще несколько дней, и после ее кончины завещание было публично вскрыто и прочитано князем Трубецким. (Примеч. М. Б.)
35
Информация неточна. Записка А. П. Волынского не предусматривала свержения Бирона. Это была записка о вреде иностранцев, занявших наиболее важные посты в аппарате. — Коммент. сост.
36
История ареста герцога была рассказана в «Жизни г. Манштейна, прусского генерал-майора» записанной профессором Паули, который слышал ее из уст самого господина Манштейна. Гершельман списал ее у Паули, в я читал это в его жидкой так называемой «Прагматической истории Российской империи» (Примеч. М. Б.)
37
История восшествия принцессы Елизаветы на российский престол.
У Елизаветы было два плана, чтобы взойти на российский престол. Первый заключался в том, чтобы достигнуть его с помощью Швеции, которой за такую помощь были поданы большие надежды, интерпретируемые шведами в том смысле, будто Елизавета после восшествия на престол хотела отдать Швеции все завоевания ее отца; но принцесса понимала это совсем не так. Другой ее план состоял в том, чтобы привлечь на свою сторону гвардию раздачей крупной суммы денег в день крещения и водосвятия 6 января 1742 года, день, когда, по обыкновению, собиралась гвардия Санкт-Петербурга. Эти проекты были известны французскому посланнику господину де ла Шетарди, снабдившему принцессу значительными суммами. Но когда правительнице Анне было сообщено об этом заговоре письмом, переданным ей 20 ноября 1741 года, где ей советовали присматривать за принцессой Елизаветой и арестовать Лестока, и когда в день приема 23 ноября правительница имела неосторожность поделиться этими уведомлениями с принцессой Елизаветой, Лесток стал убеждать принцессу не откладывать более исполнение своего плана, чтобы оградить личную свободу и жизнь своих верных слуг. Приказ, изданный в то время, по которому большая часть гвардии должна была быть готова выступить в Финляндию, явился благоприятной оказией для выполнения этого проекта. По правде говоря, Лесток не мог привлечь на сторону принцессы ни одного офицера, но многие солдаты гвардейского Преображенского полка были на ее стороне, и у Лестока было несколько шпионов, информировавших его обо всем, что происходило при дворе. Он убедил принцессу осуществить свой план в ночь с 24 на 25 ноября. В одиннадцать часов вечера он пошел к маркизу де ла Шетарди, чтобы получить у него деньги, но не открыл ему своих истинных намерений. Через своих шпионов он узнал в полночь, что во дворце все тихо и спокойно и что там находится только обыкновенный караул. Принцессе не хватало мужества, и Лестоку стоило немалых трудов вдохновить ее. Наконец она воодушевилась и, совершив горячую молитву и принеся обеты перед образом Святой Девы и надев, по настоянию Лестока, орден Св. Екатерины, села в сани, на запятки которых встали Воронцов и Лесток. Уже бывшие на ее стороне солдаты были посланы в канцелярию Преображенского полка, чтобы склонить там караул на сторону принцессы и объявить им о ее прибытии. Когда она приехала, все солдаты принесли ей присягу на верность и затем в количестве двухсот-трехсот человек проводили ее в императорский дворец. Когда она была недалеко от дворца, Лесток отделил три отряда по двадцать пять человек, чтобы схватить господина фельдмаршала графа Миниха, графа Остермана и вице-канцлера Головкина. С другими солдатами принцесса отправилась прямо во дворец. Во дворце Лесток распределил гвардейцев так, чтобы занять все входы, в чем караул ему не воспрепятствовал. Принцесса Елизавета отправилась на дворцовую караульню, где гвардейцы на коленях принесли ей клятву на верность, при этом господа Воронцов и Лесток оставались при ней. Тридцать гренадер получили приказ проникнуть в покои, где правительница спала в одной постели со своим мужем. Оба были схвачены и перевезены во дворец принцессы Елизаветы, в котором было собрано все семейство правительницы и перед которым выстроились полки гвардии, чтобы принести присягу. Незадолго до этого Лесток в сопровождении нескольких солдат отправился к принцу Гессен-Гомбургскому, ничего не знавшему о случившемся, и к фельдмаршалу графу Ласси, которому не доверяли, чтобы известить их об этом перевороте. Несколько дней спустя вся герцогская Брауншвейгская фамилия вместе с фрейлиной Юлией Менгден была перевезена в Ригу, где провела полтора года в крепости, а оттуда в крепость Динамюнде, где также оставалась полтора года. Оттуда они были перевезены в Холмогоры, где находились все вместе до смерти принцессы Анны, после чего принц Иван был переведен в Шлиссельбург, где в марте 1762 года его увидел и говорил с ним император Петр III. Императрица Елизавета виделась и разговаривала с принцем Иваном несколько ранее в Петербурге в доме графа Шувалова. (Примеч. М. Б.)
