Константин Победоносцев - Великая ложь нашего времени
Нельзя скрывать от себя, что в последние годы крайне усилилось умственное возбуждение под влиянием сочинений графа Толстого и угрожает распространением странных, извращенных понятий о вере, о церкви, о правительстве и обществе; направление вполне отрицательное, отчужденное не только от церкви, но и от национальности. Точно какое-то эпидемическое сумасшествие охватило умы. К Толстому примкнул совершенно обезумевший Соловьев, выставляя себя каким-то пророком, и, несмотря на явную нелепость и несостоятельность всего, что он проповедует, его слушают, его читают, ему рукоплещут, как было недавно в Москве. Кружки этого рода сгруппировались особливо в Москве и, к сожалению, около университета, где три общества: юридическое, любителей словесности и новое, психологическое, собирают публику, большею частью из неопытной молодежи, для распространения самых извращенных идей; все они имеют свои издания такого же направления. В Москве же развелись ныне либеральные богачи-купцы и купчихи, поддерживающие капиталом и учреждения духа эмансипации (вроде женских курсов), и журналы вредного направления. Так, на счет одной купчихи издается журнал «Русская Мысль», к сожалению, самый распространенный изо всех русских журналов; он в руках у всей молодежи, и множество голов сбито им с толку. Так, купец Абрикосов (конфектное заведение) поддерживает журнал: «Вопросы философии и психологии», служащий ареною для Соловьева и отчасти для Толстого. В этих-то кругах ходит легенда о том, что вся эта вредная литература может рассчитывать на защиту у Вашего Величества противу всякого стеснения речей и писаний, и эта легенда усилилась особенно после того, как принята была Вашим Величеством графиня Толстая.
Теперь у этих людей проявились новые фантазии и возникли новые надежды на деятельность в народе по случаю голода. За границею ненавистники России, коим имя легион, социалисты и анархисты всякого рода основывают на голоде самые дикие планы и предположения, — иные задумывают высылать эмиссаров для того, чтобы мутить народ и восстановлять против правительства; немудрено, что, не зная России вовсе, они воображают, что это легкое дело. Но и у нас немало людей, хотя и не прямо злонамеренных, но безумных, которые предпринимают по случаю голода проводить в народ свою веру и свои социальные фантазии под видом помощи. Толстой написал на эту тему безумную статью, которую, конечно, не пропустят в журнале, где она печатается, но которую, конечно, постараются распространить в списках. Недавно одна богатая московская купчиха являлась к И. Н. Дурново, предлагая 300.000 р. на пособия, с тем, что для раздачи их она будет посылать своих агентов. Когда ей было в том отказано, она объявила, что все-таки пошлет их без всякого разрешения. Ей было отвечено, что в таком случае агентов ее будут арестовывать. Она ушла с негодованием, а через несколько дней в лондонском «Daily News» явилась телеграмма из Петербурга, что министр внутр. дел приказал арестовывать агентов общества для раздачи пособий…
Все это показывает, сколько нужно осторожности. Год очень тяжелый, и предстоит зима в особенности тяжкая, но с Божией помощью, авось, переживем и оправимся.
Простите, Ваше Величество, что нарушаю покой Ваш в Ливадии такими вестями и такими мыслями; но мне казалось нелишним доложить Вам о некоторых обстоятельствах, которые могли бы и не дойти до Вашего сведения.
Константин Победоносцев
Петербург. 1 ноября 1891
1892 ГОД
Смею утруждать Ваше Императорское Величество настоящею своею заботой, так как она относится и до церковных дел.
Сегодня услышал я о предположении взять из Ревеля князя Шаховского и перевесть его в Курск. Это известие смутило меня и смутит, несомненно, всех русских деятелей в Прибалтийском крае. Я уверен, что это перемещение отразится неблагоприятно на русском деле в этих окраинах.
Направление кн. Шаховского давно уже обозначилось и было весьма важно, что для тамошнего немецкого населения он был олицетворением неуклонных начал новой русской политики. К нему начали уже привыкать и, при самом раздражении, отдавать ему справедливость. Тем не менее известно, что представители эстляндского дворянства всячески желали именно от него избавиться и не раз хлопотали об этом распускаемыми об нем слухами в разных слоях общества. Теперь перевод его, несомненно, будет истолкован в Остзейском крае, как победа над русскою партией и как поворот в политике правительства, а всех русских деятелей обескуражит. Переводом Синягина в Москву было уже несколько расстроено дружное действие администрации в трех губерниях, а перевод кн. Шаховского еще более расстроит его, ибо он считался до сих пор главным, в русском смысле, деятелем. Думаю, что осторожнее было бы дать ему еще докончить начатое. На окраинах России еще нужнее, нежели внутри, прочные администраторы. Не могу не опасаться, что с устранением его и дело, которое он вел 7 лет, будет расстраиваться: несомненно, что люди, которых он с самого начала привлек к делу и собрал около себя (и в этом немалая его заслуга), после него разойдутся. Придут новые люди, которых, не знаю, сумеет ли прибрать и направить его преемник. А опыты, к сожалению, показывают нам, что преемник, но большей части, старается не продолжать дела своего предшественника, а напротив, приступает к нему с критикой и старается поставить новое свое на место прежнего. И этого в особенности надо опасаться в деле, едва лишь устанавливающемся, остзейской администрации.
Но в таком деле, какого требует Остзейский край, мало еще сделает администрация, если ограничится одними приказаниями, распоряжениями и решениями. Необходимо насаждать в крае такие, учреждения, которые могли бы в местном населении явить образцы русской православной и национальной культуры и возбудить к себе сочувствие. В этом отношении кн. Шаховской, совместно со своей женою, положили доброе начало учреждению, которое обещает принесть обильные плоды, но, начав развиваться, может без них заглохнуть. Я имею в виду женскую общину, основанную кн. Шаховского в Чевве и теперь переносимую в Пюхтицу, где из нее должен возникнуть монастырь. Эта община успела уже привлечь общее сочувствие и богослужением, и больницею, и школою с приютом для детей; княг. Шаховская, при содействии покойной матери Марии и других лиц, успела привлечь к этому учреждению женщин усердных и деятельных и сама составляет душу его. Дело удалось вполне и до такой степени, что владелец Пюхтицы Дикгоф, прежде сильно враждовавший против общины, теперь настолько полюбил ее, что пожертвовал ей даром лютеранскую недостроенную церковь, которую прежде едва соглашался уступить за 10 т. руб. Итак, если супруги Шаховские выедут из края, — и это важное для русского дела учреждение должно будет пошатнуться, так как и собранные княгинею Шаховскою монахини и учительницы едва ли останутся без нее…
Прошу прощения у Вашего Величества, что все эти соображения осмеливаюсь представить на Ваше благосклонное усмотрение.
Константин Победоносцев
Петербург. 5 мая 1892
89Завтра, по всей вероятности, министр внутренних дел будет докладывать Вашему Императорскому Величеству об исходе прискорбной истории, которая разыгралась в Варшаве по духовному ведомству.
Для разбора дел по просьбам о принадлежности лиц, происшедших от прежних униатов, к православной церкви или к католической, существуют смешанные комиссии, коих постановления восходят на утверждение духовной консистории.
В недавнее время открылось, что в среде чиновников консистории образовалась шайка мошенников, которая в связи с некоторыми польскими адвокатами и ксендзами брала с просителей деньги за успешное по желанию их окончание дела. Брались деньги по обыкновению и с правых, и с неправых. Главным орудием этого беззакония был дьякон замковой церкви Родкевич, заведовавший производством этих дел в консистории, а члены, по доверию к нему, подписывали иногда без рассуждения, что он представлял им. Генерал-губернатор признает неудобным направлять это дело к судебному производству, т. е. к огласке, и предполагает покончить его административным порядком, именно выслать виновных из тамошнего края в распоряжение административных властей.
Св. синод сделал уже в пределах своей власти возможное распоряжение. Именно. — все члены варшавской консистории за небрежение к своему долгу уволены от должностей и заменены новыми. Что касается до главного виновного, дьякона Родкевича, уже низведенного варшавским духовным начальством в причетники, то он по распоряжению синода будет выслан в крепость Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря и там лишен сана.
Константин Победоносцев
12 августа 1892
90Два квакера, подавшие адрес Вашему Величеству, мне известны. Они были у меня еще 16 октября и истомили меня длинною беседой. Это — мономаны, от времени до времени являющиеся просвещать Россию.
