Александра Толстая - Дочь
- Ну и што? - ответил казак.
И когда мы ушли, он каким-то способом и ванну водрузил на место.
Один наш знакомый рассказывал, что несколько лет тому назад казак не мог найти работы. Его товарищ повел его к "контрактору", разрушающему дома.
- Мне рабочие не нужны, - сказал контрактор.
- А вы его попробуйте. Вон у вас там четверо людей бьются, рушат стену, дайте этому человеку задачу ее свалить.
- Ну так щож, - сказал казак, которому перевели разговор. Он, разумеется, не мог ни "да", ни "нет" сказать по-английски. - Попробуем.
Как хватил молотом в стену, так стена и рухнула.
Звали казака Федор Данилович Гамалей.
Мы купили несколько кур, и яйца были у нас свои, постепенно вырастали овощи, и для полного благополучия недоставало только коровы. Травы было много. И мы стали узнавать, где можно купить корову.
На большой соседней ферме разводились маленькие породистые красавицы джерси. У нас разбежались глаза. Цены были жуткие. Сотни и сотни долларов за одну корову. Мы очень огорчились - цены были нам недоступны. Но вот управляющий показал нам несколько коров.
- Этих я могу вам продать, они у нас предназначены на убой.
- Но почему же? Они не молочные? старые?
- Нет, нет, они молодые и прекрасно дают молоко, только у них в крови "бруцелозис".
Мы не знали, что такое "бруцелозис".
- Это вредно для людей? - спросила Ольга. - У меня 15-летняя дочь.
- Нет, нет, это совсем не опасно для людей, но эти коровы часто не могут растелиться, у них мертвые телята...
Чудная была одна коровка с выпуклыми, большими, томными глазами и с курносым носиком. Мы сразу в нее влюбились и купили ее чуть не за 50 долларов.
Теперь у нас было уже вволю молока, масла, сметаны и творогу. Мы пили, ели эти молочные продукты и не подозревали, что мы могли сами заболеть "бруцелозисом", тем, что называлось у нас мальтийской лихорадкой, трудноизлечимой, опасной болезнью.
А затем семья наша еще разрослась. Одна американка подарила нам чудную черную собачку - щенка шести месяцев - бельгийскую овчарку, которую мы назвали Вестой. Вместе с собачкой шофер привез от дамы меню собачки: полфунта мяса в день, два желтка, морковь, еще что-то. Одним словом, собачкины харчи были куда роскошнее, чем харчи, которые мы могли себе позволить; так что записку мы разорвали, собачку приняли с благодарностью и стали ее кормить овсянкой, что нисколько не повлияло на живость и страстность ее натуры, и, как только ей минуло 9 месяцев, вся наша усадьба подверглась осаде десятков собачьих женихов всякого размера, пород и возрастов.
И теперь в лавочку, в Ньютаун Сквер, который находился от нас в полутора милях и где мы получали почту и закупали продукты, мы ходили уже в большой компании. Впереди, когда она бывала дома, шла Мария, за ней Веста тянула маленькую тележку, в которой мы возили продукты, за ней шла Ольга, я, и шествие замыкала корова. Пока мы делали покупки, корова стояла в углу леса, никогда не выходила на большую дорогу и терпеливо ждала. Обратно мы шествовали в том же порядке.
Мы были довольны своей жизнью. Материальные условия, лишения, физические трудности нас не пугали. Мы с Ольгой получили хорошую тренировку в Советском Союзе. Угнетали мысли о России.
"Не могу молчать!"
Не думать, только не думать. Не думать о России, о тех, кто там остался, о крестьянах, с которыми я была очень дружна, которых раскулачили, сослали в Сибирь только за то, что они не были пьяницами, умели хозяйничать и со своими сыновьями работали и расширяли хозяйство. Только не вспоминать брата, родных, друзей... Касаться всего этого было так больно, как обнаженный нерв, который трогать, бередить нельзя.
Чтобы меньше страдать от всех этих мыслей и воспоминаний, надо было что-то делать, бороться... Но как? Мои лекции против коммунистов давали некоторое удовлетворение - я тогда еще наивно думала, что они на кого-то повлияют. Но этого было мало.
Я была очень счастлива, когда мои тюремные рассказы, написанные в доме у мисс Розет Смит, появились в "Пикториал Ревью". Йель Юниверсити Пресс приняло к печати мою книгу "Жизнь с отцом". Книга эта впервые была напечатана в Японии, и теперь она должна была появиться на нескольких языках и по-русски в журнале "Современные записки" и в "Последних новостях", издававшихся в Париже.
Круг наших знакомых постепенно увеличивался. Особенно близко мы сошлись с профессором музыки и пианистом Ал.Ал.Сваном и его женой. Сван преподавал в соседних колледжах и жил недалеко от нас. Через них мы познакомились с несколькими другими семьями.
В конце 1932 года всех нас, русских, потрясло известие о расстреле 1200 казаков, восставших на Кубани. Расправа была жестокая, убивали женщин, детей. 45 000 человек сослали на север...
- И напрасно вы молчите, с вашим именем можно выступить, и вашу статью напечатают, - говорили мне мои друзья. Особенно горячились наши русские знакомые Вороновы:
- Пишите, пишите, мы дадим американцам исправить английский перевод и поможем вам поместить статью в газеты.
Я взяла заглавие статьи, которую мой отец написал в 1908 году против смертной казни: "Не могу молчать!". Вот выдержка из этой статьи:
Когда в 1908 году царское правительство приговорило нескольких революционеров к смертной казни, из уст отца вырвался крик: "Не могу молчать!". И русские люди подхватили этот крик в дружном протесте против смертной казни.
Теперь, когда на Северном Кавказе происходит жестокая расправа и когда тысячи казнены, а другие ежедневно ссылаются, и моего отца нет в живых, я чувствую, что я должна поднять свой слабый голос против этих злодейств, тем более что я работала 12 лет с советским правительством и видела, как на моих глазах террор увеличивался с каждым днем.
Но мир молчал. Миллионы были сосланы, многие умерли в тюрьмах или концентрационных лагерях на севере России, тысячи были расстреляны на местах. Большевики начали со своих классовых врагов, старых священников, просто верующих людей, профессоров, ученых, теперь они дошли до крестьян и рабочих. И опять мир молчит.
15 лет люди живут в рабстве, терпят холод и голод. Советское правительство обворовывает народ, отнимает у него хлеб и все, что он производит, и посылает это за границу, так как ему нужна валюта не только для того, чтобы приобретать машины, но также и для большевистской пропаганды. А если крестьяне протестуют, прячут хлеб для своих голодных семей, расправа короткая - их расстреливают.
У русских людей нет сил терпеть это дольше. То тут, то там вспыхивают восстания. Тысячи голодных крестьян, бросая свои дома и хозяйство, бегут с Украины, где им грозит голодная смерть.
Что же делает советское правительство? Издает декрет о высылке сотен и сотен тысяч людей из Москвы (одну треть всего населения) и карает восстающих крестьян и рабочих пулями и ссылками. Даже времена Иоанна Грозного не ведали таких жестокостей. И теперь, когда казаки, населяющие юг России, взбунтовались, советская власть организовала страшное, неслыханное по своей жестокости истребление целого народонаселения. Целые семьи казаков были расстреляны. 45 000 людей, с женами и детьми, - были сосланы, по приказу Сталина, на верную гибель в Сибирь.
Неужели и сейчас мир будет молчать? Неужели и сейчас правительства будут спокойно подписывать торговые договоры с большевистскими убийцами, укрепляя таким образом их положение и подрывая собственные страны? Неужели Лига Наций будет спокойно обсуждать вопрос о мире всего мира с представителями власти, главная цель которой - мировая революция, основанная на терроре и потоках крови? Неужели возможно, чтобы такие идеалисты-писатели, как Ромен Роллан, который так тонко понял души двух величайших пацифистов нашего времени, Ганди и Толстого, и другие, как Андре Барбюс или Бернард Шоу, будут продолжать хвалить социалистический рай? Неужели они не понимают того, что они несут ответственность за распространение этой заразы большевизма, которая грозит разрушением и гибелью всему миру? Неужели возможно, что люди до сих пор верят, что кровавую диктатуру группы людей, стремящихся уничтожить мировую культуру, религию и мораль, можно назвать социализмом?
Кто кликнет клич на весь мир: "Не могу молчать!"? Где вы, проповедники любви, правды и братства? Где вы, христиане, настоящие социалисты, пацифисты, писатели, социальные работники, почему вы молчите? Неужели вам нужны еще доказательства, свидетельства людей, цифры? Неужели вы не слышите криков, молящих вас о помощи, или, может быть, вы сами думаете, что можно достигнуть счастья путем насилия, убийства, лишением свободы целой нации?
В этом своем призыве я обращаюсь не к тем, чьи симпатии к большевизму куплены за деньги, которые советское правительство украло у русского народа. Я обращаюсь к тем, кто верит в братство, равенство людей, к религиозным людям, к социалистам, к писателям, к социальным и политическим деятелям, к женам и матерям: откройте глаза, соединитесь в одном протесте против мучителей 160 миллионов беззащитных людей!
