Коллектив авторов - Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 2
В мае 1826 г. Махмуд издал указ о формировании нового войска при помощи иностранных офицеров. Как и следовало ожидать, уже через месяц в июне 1826 г. вспыхнул мятеж янычар. Махмуд не был застигнут в расплох, отчасти он сам вынудил янычар пойти на мятежные действия, чтобы покончить с ними. Расправа была быстрой и кровавой. Янычары собрались в местах своих традиционных сборов – на площади Ипподрома и на площади Эт-мейдан, и, перевернув в знак мятежа котлы, потребовали отмены указа о формировании новых войск. Тотчас же из ворот султанского дворца выступили с развернутым «знаменем пророка» (священное знамя османов) артиллерийские и другие регулярные части. Прямой наводкой пушки били по столпившимся янычарам, бежавших настигали в их домах и казармах. Несколько дней продолжалось побоище; десятки тысяч трупов были сброшены в мраморное море и Босфор. Расправа над янычарами произошла и в провинциях.
Последующие реформы сводились главным образом к следующему: отмена военно-ленной системы (1834 г.), ликвидация наиболее стеснительных внутренних таможен и новое административное устройство, поставившее правителей областей в прямую зависимость от султана. Впрочем, это касалось лишь тех областей, где султанская власть имела поддержку турецких помещиков и располагала достаточной силой военного принуждения. Окраины по-прежнему оставались во власти фактически самостоятельных правителей и наместников.
В правительстве вместо старинных должностей были в 1836–1838 гг. учреждены по европейскому образцу посты министров внутренних дел, иностранных дел, финансов. В Стамбуле в 1826 г. было открыто военно-медицинское училище, а с 1832 г. стала издаваться первая газета на турецком языке («Дневник происшествий»).
Самым важным из преобразований была отмена военно-ленной системы. Тимары и зеаметы превратились в обычные землевладения, не связанные с военной службой и облагаемые земельным налогом. Но реформа не была проведена до конца. В ряде областей тимариоты и заимы, лишившись права на барщину, сохранили другие феодальные привилегии, в том числе права на третью часть урожая. По-прежнему сохранялось одно из важнейших препятствий на пути к буржуазно-капиталистическому развитию – необеспеченность частной собственности. Это имело отношение и к буржуазии. Махмуд II формально отменил систему конфискаций имущества, но на деле продолжался произвол. Турецкая и инонациональная (греческая, армянская) торгово-ростовщическая буржуазия, располагавшая накопленными деньгами, не могла вложить их в промышленность.
Не менее важной преградой для развития своего капитализма в Турции было все усиливавшееся проникновение иностранного капитала. Махмуд II не только не препятствовал этому проникновению, но и поощрял его. Реформы очень мало дали в деле укрепления Османской империи, но в то же время способствовали приспособлению турецкого феодального строя к проникновению иностранного капитала и дальнейшему вовлечению Турции в орбиту мирового рынка.
В 1830-х годах началось широкое наступление капиталистических держав на азиатские рынки. Между тем, Турция, связанная режимом капитуляций, не имела права ни увеличить пошлины, ни привлечь иностранцев к суду, будь то тяжбы с турецкими подданными или даже преступления. В 1838 г. Англия вынудила Порту подписать торговую конвенцию, по которой закреплялась низкая таможенная пошлина на ввозимые в Турцию товары (5 % от стоимости), воспрещалось установление каких бы то ни было монополий, и разрешалась внутренняя торговля иностранцам в империи. В конвенции особо оговаривалось, что ее действие распространяется на всю Османскую империю, включая Египет, где Мухаммед Али ввел государственные монополии, ограждая страну от капитуляций. В том же 1838 г. была подписана аналогичная франко-турецкая конвенция.
Результаты не замедлили сказаться. Турецкая кустарная промышленность утратила последнюю возможность конкуренции с иностранными товарами, ввозимыми по дешевым ценам.
§ 10. Второй этап «египетского кризиса». Начало танзимата. Лондонская конвенция 1840 г.
Усиление зависимости Турции от западноевропейских держав проявилось не только в экономической, но и в политической области. Заключая торговую конвенцию, англичане помимо дальнейшего экономического подчинения турецкого рынка преследовали и другие цели: обострить конфликт между Портой и египетским пашой, который, естественно, отказался признать конвенцию и, натравив султана на Мухаммеда Али, подчинить Египет и арабские страны Азии, а заодно оторвать Турцию от союза с Россией. Поэтому Англия стала подстрекать султана свести счеты с непокорным вассалом.
В мае 1839 г. султан приказал своим войскам выступить против Мухаммеда Али. Результат, однако, оказался катастрофическим для Порты. 24 июня у Низиба (в северной Сирии) произошло первое и последнее сражение этой войны. Султанские войска были разбиты наголову. Спустя несколько дней умер Махмуд II. Вслед за тем турецкий флот, отправленный против Египта, перешел на сторону Мухаммеда Али. Таким образом, Турция сразу лишилась армии, флота и султана. Вступивший на престол 16-летний Абдул-Меджид не только по возрасту, но также из-за врожденного слабоумия не мог претендовать на реальное управление империей. Мухаммед Али, поддержанный Францией, уже претендовал на роль регента, надеясь подчинить своей власти Османскую империю. В противовес этому Англия и Австрия объявили о поддержке нового султана. Стремясь воспрепятствовать сепаратному выступлению России, Пальмерстон и Меттерних выдвинули предложение о коллективном вмешательстве европейских стран в дела Турции. Николай I принял это предложение. В это время он считал своей главной задачей борьбу с «королем баррикад» Луи Филиппом и поэтому, надеясь использовать и углубить англо-французские противоречия, решил отказаться от выгод Ункяр-искелесийского договора. В результате Порта получила (в июле 1839 г.) коллективную ноту держав с требованием воздержаться от переговоров с Мухаммедом Али и вообще не предпринимать никаких самостоятельных шагов, пока державы не вынесут своего решения. Это было двойной победой Пальмерстона: Ункяр-искелесийский договор прекратил свое существование, а Турция открыто была поставлена под опеку западноевропейских держав.
В такой критической обстановке правящий класс Турции сделал новую, на этот раз наиболее серьезную попытку предотвратить путем реформ гибель империи. Без реформ нельзя было подавить освободительные движения нетурецких народов, справиться с недовольством народных масс и сохранить целостность Османской империи. Выразителем этих стремлений была небольшая, но влиятельная прослойка европейски образованной турецкой феодальной бюрократии во главе с Мустафой Рашид-пашой. Он подготовил меморандум, который открыл новый этап преобразований, известный под названием «танзимата» (преобразование, реформация). Получив от султана санкцию в виде хатт-и-шерифа (рескрипта), Рашид-паша 3 ноября 1839 г. торжественно огласил составленный им документ в парке султанского дворца, называемом Гюльхане, в присутствии министров, улемов, дипломатического корпуса, а также глав немусульманских религиозных общин.
Гюльханейский хатт-и-шериф констатировал, что «в последние полтораста лет ряд происшествий и разные причины привели к тому, что священные законы и проистекающие из них правила перестали применяться по-прежнему, сила же и внутреннее благосостояние превратились в слабость и оскудение».
Ввиду этого рескрипт обещал «посредством новых установлений доставить областям, составляющим Османскую империю, выгоды хорошего управления». Главным образом новые установления должны были состоять в следующем:
1) обеспечить всем подданным империи, какова бы ни была их религия, неприкосновенность жизни, чести и имущества;
2) регулярное распределение и взимание податей и отмена откупной системы; 3) правильный призыв на военную службу и установление определенного срока ее продолжительности.
По сути, это были (хотя и очень робкие) буржуазные требования. В гарантиях жизни и имущества нуждалась, прежде всего, торговая буржуазия. В неприкосновенности своих земель от произвола властей и закрепления их за владельцами на основе частной собственности был особенно заинтересован слой турецких помещиков, связанных с торговым землевладением.
Этот первый акт танзимата был призван служить как бы прологом к серии реформ в области юстиции, административного устройства, просвещения, финансов, военного дела и т. д. Некоторые мероприятия действительно последовали за рескриптом. Но танзимат не преодолел, да и не мог преодолеть, внешних и внутренних затруднений глубоко отсталой империи. Танзимат не имел под собой прочной социальной базы. Турецкие помещики, стремившиеся к реформам, являлись лишь прослойкой феодального класса, а турецкое купечество не представляло собой самостоятельной политической силы. Реформы, оставшиеся, вдобавок, большой частью на бумаге, были слишком ничтожны, чтобы удовлетворить национальные и демократические требования нетурецких народов. К тому же танзимат не способствовал укреплению независимой политики Турции.
