Михаил Елисеев - Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»
Между тем Биргер распорядился продолжать движение вверх по реке, и шведская армада втягивалась в устье Невы, медленно выгребая против течения. Шведского командующего не пугали ни безлюдные берега, заросшие лесом, ни отсутствие каких-либо признаков русских воинов, поскольку королевский зять был твердо уверен в том, что быстро собрать войско, способное противостоять его армии, новгородский князь не сможет просто физически. В итоге эта уверенность переросла в самоуверенность, что и имело для скандинавов самые негативные последствия. Но был один момент, который не мог не волновать шведского полководца, — его люди были измучены многодневным морским походом, а вверх по течению Невы находились пороги, и переход через них требовал значительных усилий. И потому молодой военачальник распорядился искать место, где могли бы причалить корабли, а войско расположиться лагерем и несколько дней отдохнуть от трудов прошедших и приготовиться к трудам предстоящим. Такое место было найдено там, где река Ижора впадает в Неву, многочисленные шнеки начали причаливать к левому невскому берегу, и вскоре сотни рыцарей, оруженосцев, наемников и простых бойцов ступили на вражескую землю. Закипела работа по устройству лагеря, в центре которого был поставлен огромный златоверхий шатер Биргера, куда командующий и отправился отдохнуть от длительного морского перехода. Караулы были выставлены, а вот дальняя разведка не велась по причине того, что зять короля свято уверовал в неспособность князя Александра быстро собрать полки. Очевидно, неповоротливость новгородцев была известна далеко за пределами Руси, а Биргер наверняка знал, как вяло они сражались раньше за Восточную Прибалтику, и на основании этого сделал далекоидущие выводы. О том же, что их присутствие смогут обнаружить, Магнуссон не беспокоился — отдых шведам в преддверии продолжения похода по реке и предстоящих боев был просто необходим. А потому было решено задержаться здесь на пару дней, и Биргер был уверен, что если их до сих пор не заметили, то вскоре обнаружат обязательно и донесут куда следует. В итоге, как только были установлены шатры, скандинавы как убитые повалились на землю, и громадный лагерь затих — были слышны лишь голоса дозорных, которые перекликались в темноте.
* * *Иногда у историков вызывает сомнение тот факт, что Биргер послал гонца к Александру с приглашением на бой: «Если можешь, защищайся, ибо я уже здесь и разоряю землю твою». При этом указывают на то, что раз главной целью шведов была Ладога, то они должны были постараться держать свой приход в тайне. Но тут упускаются из виду два момента — во-первых, шведский военачальник справедливо полагал, что движение его флота по реке не могли не заметить и, соответственно, уже доложили об этом новгородскому князю. А во-вторых, он был рыцарем, а традиции рыцарства всегда подразумевали передать противнику формальный вызов на бой, вот в соответствии с этими обычаями шведский военачальник и поступил. Ну а как на все случившееся отреагировал новгородский князь?
Александр Ярославич действовал молниеносно — молодой князь прекрасно понимал, что если дать шведам закрепиться на новгородских землях и война затянется, то ее исход будет непредсказуем. Помощи ждать из Суздальской земли смысла нет — Ярослав Всеволодович еще только начал восстанавливать военную мощь княжества. Да и времени на это уйдет много — пока гонец доскачет, пока полки отец соберет, пока они прибудут… А шведы — противник очень опасный, любой промах в противостоянии с ними может оказаться смертельным, и потому действовать надо наверняка, без права на ошибку. Можно было объявить о сборе новгородского ополчения, но опять-таки на это уходило драгоценное время, которое в данный момент работало на шведов. К тому же князь не понаслышке знал про то, как тяжелы новгородцы на подъем — видел, как собирали войско на помощь князю Георгию. Да и отец, наверное, не раз рассказывал о том, как долго они шли на помощь осажденному Юрьеву и что в итоге из всего этого вышло.
И Александр Ярославич принял рискованное на первый взгляд решение — атаковать врага теми силами, которые были в наличии. А это княжеская дружина, примерно пара сотен гридней и те новгородцы, которые к этому моменту успели собраться. Понятно, что князь начал готовиться к отражению шведского вторжения, как только получил известие от Пелугия, но если его дружина собралась быстро, то этого не скажешь о новгородцах — сборы войск в Господине Великом всегда были процессом долгим и нудным. А потому решил князь Александр не дожидаться, когда соберется вся новгородская рать, а сказав: «Не в силе Бог, но в правде», выступил в поход. «Сказав это, пошел на врагов с малою дружиною, не дожидаясь своего большого войска» (Житие Александра Невского). Новгородская I летопись отмечает, что князь пошел на врага «не умедли ни мало», решив брать скандинавов тепленькими, пока они еще не пришли в себя от длительного морского путешествия. Разведка у русских работала отлично, князь знал все о каждом шаге врага и, исходя из этого, строил свои планы. Пешая рать погрузилась на ладьи и поплыла к Ладоге, а сам Александр с конной дружиной отправился по суше, торопясь как можно скорее прибыть в крепость и соединиться с местным ополчением. Шведы мирно дремали в своих шатрах, отдыхая после трудного похода, а новгородцы разными путями стремительно двигались к Ладоге, и шансы зятя короля на успешный захват этой твердыни таяли с каждой минутой.
В крепости соединились и княжеская дружина, и судовая рать, и готовое к бою ополчение ладожан, после чего Александр повел свое малое войско прямо на шведский лагерь. Численность русских врядли превышала 1000 человек, и весь расчет Ярославича строился на внезапности атаки, которую враг будет не в состоянии отразить. Лазутчики докладывали, что противник по-прежнему остается на месте, ни о чем не подозревает, да и охранную службу несет из рук вон плохо. Все это учел Александр Ярославич, и когда новгородское войско скрытно подошло к шведскому лагерю, князь уже знал, как будет атаковать врага и где нанесет ему решающий удар.
За землю Русскую! 15 июля 1240 г.
И бысть сеча велика над римляны, и изби множество много римлян, а самому королю печать возложи на лице своим острым копией.
Пискаревский летописецВ 10 часов утра 15 июля 1240 года рать князя Александра медленно выдвинулась на позиции, с которых должно было произойти нападение на шведский лагерь. Сжимая в руках мечи и топоры, сквозь лесные заросли неслышно двигались пешие новгородские ратники, ведя в поводу коней, шли княжеские гридни, выходя на рубеж для атаки. А в неприятельском стане было все спокойно, сотни дымов поднимались над кострами, где готовилась еда, многие шведы занимались своими повседневными делами — кто подгонял доспехи, кто правил оружие, а некоторые рыцари мирно дремали в своих шатрах. Момент для нападения был идеальный, и князь решил его не упускать — один отряд, состоявший из пеших новгородцев, должен был ударить вдоль Невы и отсечь свеев (шведов), которые находились на кораблях, от тех, которые находились в лагере. Другой отряд, состоявший из конных новгородцев и ладожан, должен был атаковать вдоль берега Ижоры и двигаться к устью на соединение с первым отрядом. Новгородский князь рассчитывал, что шведы бросятся атаковать русские войска, которые будут сражаться на флангах, и при этом обязательно ослабят центр своих позиций, куда он и нанесет главный удар со своей дружиной, прямо в направлении златоверхого шатра. Гридни уже сидели на конях, готовые к бою, и ждали лишь команды — Александр махнул рукой, и русская рать пошла в атаку.
Не пели трубы, и никто не оглашал окрестности боевым кличем — бежали молча, стремясь как можно скорее достигнуть вражеского лагеря и начать рубить заморских пришельцев. А потому и шведы не сразу заметили ту лавину вооруженных людей, которая катилась на их лагерь от леса, — а когда заметили и поняли, что происходит, то тишина сразу взорвалась отчаянными криками тысяч людей и хриплым ревом боевых рогов скандинавов. Часть королевских воинов, похватав мечи и щиты, как была без доспехов, так и ринулась навстречу русским — другие бросились в шатры, где торопливо начали снаряжаться для боя, а третьи, поддавшись панике, устремились на корабли. Русские ударили слаженно и дружно — плечом к плечу, не разбивая строй, они двигались вдоль берегов Невы и Ижоры, сметая все на своем пути, пешие новгородцы сбрасывали в воду корабельные сходни, разделяя шведское войско на две части. Скандинавы оценили размер опасности и ринулись наперерез новгородцам, надеясь остановить их страшный натиск. Тщетно! Русские посекли не защищенных доспехами шведов, загнали на корабли пытавшихся оказать гибнущим землякам помощь гребцов и моряков, а сами ринулись дальше по берегу Невы. Атакующие вдоль Ижоры всадники мощным натиском боевых коней сбивали пытавшихся сформировать боевую линию свеев, топтали конями бездоспешное королевское воинство, крушили его палицами и кистенями. Бегущие следом за конниками пешие ратники из Ладоги добивали тех, кто уцелел после мощной кавалерийской атаки, а затем плотным строем, о который разбивались все наскоки рыцарей, пошли прямо по шведскому лагерю. Но в этот момент из огромного златоверхого шатра вышел закованный в блестящие доспехи Биргер и, моментально оценив обстановку, взял на себя управление боем. Военачальник сразу же начал отдавать распоряжения и приказы, во все стороны поскакали гонцы, сопротивление шведов стало жестче, более организованным, беспорядочно сражающиеся группы воинов и рыцарей начали вставать в строй, и тогда князь Александр понял, что наступил решающий момент битвы.
