Владимир Миронов - Древняя Греция
Сова мудрости
Мысли Платона не имеют ничего общего с идеями установления «коммунизма». Хотя понимание всей важности воцарения нормального экономического равенства, полагаю, в его трудах безусловно имеется. Окружающая мир действительность, с ее классовой враждой, индивидуализмом, отсутствием коллективной солидарности у классов делали шансы на построение идеального государства чистейшей утопией. Поэтому его назвали идеалистом. То, о чем мечтал его ум, казалось невыполнимым. Платона упрекали в шаткости идей и теорий. Ницше счел его «отклонившимся от всех основных инстинктов эллинов». Платон в его глазах даже выглядел «первым декадентом». Он не только невыносимо скучен, но стал представителем высшего шарлатанства или идеализма. Ницше предпочитал ему Фукидида или Макиавелли, которые не морочили ни себя, ни других, видя «разумность в реальности – а не в «разуме», и еще того менее в «морали». Вот и П. И. Новгородцев в работе «Об общественном идеале» писал о шаткости оснований, на коих строил свои основные теории греческий философ. Платон видел единственный способ разрешить все острейшие социальные вопросы путем создания «социального рая» для избранных счастливцев: «Мы стараемся представить себе общественный быт, осуществленный по этому плану, и не можем не прийти к заключению, что гармония тут, может быть, и достигнута, но зато жизнь исчезла: она сменилась каким-то заколдованным сном спящего царства, каким-то гипнозом добродетели – безразличием замолкших страстей и угасших стремлений». Полная гармония бывает только во сне, на небе или кладбище. В государстве же должны царить Труд, Порядок и Справедливость.
С. Боттичелли. Минерва и кентавр. XV в.
Платон проектировал свое идеальное устройство для небольшой колонии в 5040 семейств, но похоже, сегодня некоторые из его идей встречают в мире большее понимание. По крайней мере более чем актуальна мысль о необходимости разумной общественной модели, то есть социального государства вместо нелепого деления мира на «государства богатых» и «государства бедных». И вовсе не о том идет речь, что абсолютно все в полисе «должно быть общим», а о необходимости ликвидации вопиющего социального неравенства. Если же добром никто ничего отдавать не пожелает (из украденного у народов самым бессовестным образом), народы должны пойти на карательные меры и «полицейские приемы управления» (в отношении трутней, бандитов и воров). Тут уж вполне к месту оказались бы и слова Катулла, обращенные к лживым политикам и тогдашним цезарям (а заодно и к нынешним): «Зачем с мерзавцем нянчиться?» А мы все еще нянчимся с ними, отдав демократию на откуп негодяям.
Павшая амазонка из композиции «Дары Аттала»
Самый парадоксальный, а во многом даже и сенсационный раздел «Государства» посвящен проблемам воспитания женщин, семьи и детей. Платон считал, что в развитом обществе жизнь женщин не может быть посвящена одной семье. Семья – не единственный бог. Кто служит честно и самоотверженно обществу, у того не останется времени на семью. Семья и женщина по своему устройству эгоистичны. Они все подчиняют семейному и женскому эгоизму. В таком обществе мужья и жены будут все тащить в дом, забывая о пользе и здоровье государства. Человек по своей сути страшный эгоист. Поэтому его свобода, действия его личности должны быть ограничены. В Спарте, где мужчины служат прежде всего стране, семейная жизнь отходит на задний план. Да и нравы спартанок отличались от общепринятых в Греции. Женщины Спарты – более независимы, самостоятельны и мужественны. В идеальном государстве у Платона женщина похожа на кентавра: она не только жена, но и боевая подруга, соратница. Минерва может принимать участие в делах сообщества, не замыкаясь в кругу рожениц, уходе за мужем или детьми. Поэтому она и должна обучаться, воспитываться наравне с мужчинами, ее надо обучать не только музыке, но и гимнастике, и даже готовить к бранным подвигам. Платон ратует за то, чтобы мужчины и женщины занимались спортом до глубокой старости. Пусть не считают для себя зазорным выполнять упражнения в гимнасиях голыми. Ведь и Геродот в эпизоде о Гигесе и Кандавле писал, что дамы вместе с одеждой сбрасывают стыд (и в этом нет позора). В древнегреческом искусстве в V веке до н.э., правда, не было еще изображений обнаженных женщин. Но с тех пор нравы заметно изменились.
Танцующий сатир
Феномену личности Платона трудно найти аналоги в истории. Нам в нем видится предшественник будущего Ренессанса человечества. В.Ф. Асмус сказал о нем: «Его гений многогранен. Его литературное наследство принадлежит не только истории античной философии, но и истории античной науки и античной художественной литературы. И не только потому, что в молодости Платон писал талантливые стихи (эпиграммы дошли до нас). Философ-ученый неотделим в Платоне от философа-поэта. Его философские диалоги, письма принадлежат к лучшим произведениям древнегреческой художественной прозы». Перед нами античный гений, желающий и в других людях видеть совершенные существа. Хотя это невозможно. Поэтому платоновский идеал, как Атлант, ногами вырастает из земли, а головой погружается в небеса. И по той же причине он «не любит человека», а точнее, не любит все то наносное, вторичное, смертное, что мешает людям достичь совершенства. Платоновский герой и «сотворен по образу и подобию космоса». Это философский Прометей. Полагаем, что Россия могла бы стать через сотню лет первой в мире цивилизацией, где воплощается в жизнь мечта Платона: правителями должны стать лучшие ученые, инженеры, мыслители, охранять его будут воины (наследственные касты). Страна созреет со временем для прихода к власти не аристократии богатств, а аристократии знаний.
Амфора «Аякс и Ахилл, играющие в кости»
Греция дает нам пример небывалого интереса к философии. Показательна фраза Лукиана из «Зевса уличаемого», где тот устами Зевса (в ответ на вопрос, зачем же люди ходят к богам, если их судьбой распоряжаются мойры, т.е. богини судьбы) говорит: «Я знаю, где ты можешь найти ответы на свои вопросы: ступай в школу этих гнусных философов, которые оспаривают наше покровительство, оказываемое людям. Это их безбожие вселяет в них подобные вопросы». Чувствуя себя оскорбленным тем, что ему не хотят верить на слово, Зевс в ярости угрожает испепелить философа молнией. Наука стала конкурентом языческих богов. Философ не склонит главу и перед Зевсом.
Кайрос. Бог удачи и случая. Рим. II в. н.э.
Наиболее остро суть многих общественных и социальных противоречий выразили деятели кинической школы. Историки обычно оценивают кинизм как «образ жизни, способ существования, линию поведения». Эти люди были внутренне свободны от пут власти, чем-то напомнив нам ироничных свободолюбивых сатиров. Они отражали настроения бедных и средних слоев, которые не принадлежали ни к богачам, ни к аристократам. Их философия несла в себе протест социальных низов (массы бедняков, изгнанников, рабов, вольноотпущенников, метэков, женщин, неимущих интеллигентов). Кинизм просуществовал примерно тысячу лет (с конца V и до начала IV вв. до н.э.), т.е. практически до самого конца античности. Причины растущей популярности этой философии в усилившемся обнищании масс собственников. В недрах течения в античной Греции оформились и приобрели новое звучание идеи индивидуализма, независимости, равенства людей, равноправия женщин, опрощения и бедности.
Диоген
Во взглядах известных деятелей этой волны находят выражение как разум, так и неразумие народа. Киническая школа была основана Антисфеном из Афин (ок. 440—336 гг. до н.э.). Сын фракийской рабыни, он был учеником Горгия, учителем и софистом, большим почитателем Сократа. Каждый день проходил по 8 километров, чтобы его послушать. Антисфен – родоначальник философии кинизма. Из всех наук он считал самой главной ту, которая «учит отучаться от зла». Когда его спросили, что дает ему занятие философией, он сказал: «Умение оставаться наедине с собой». Антисфен считал самым прочным из укреплений на земле разум, ибо его нельзя ни уничтожить, ни предать. Мудрый человек всегда действует так, что учитывает все последствия своих поступков. Поэтому он и советовал мудрецам находиться как можно дальше от тиранов. Тем более что образованного и умного человека, по его словам, глупая власть вообще не переносит, ибо глупость, неразумие – вещь легкая, необременительная, а разум «непреклонен, непоколебим, тяжесть его неодолима». Государства же погибают тогда, когда народ перестает отличать дурных лидеров от хороших. Антисфен, наблюдая за политиками, был абсолютно убежден в том, что у них отсутствует нормальная человеческая привязанность: «этот сброд невежд и тиранов никогда не может стать друзьями». Он даже посоветовал афинянам принять специальное постановление, которое считало бы ослов конями. В ответ на недоуменные расспросы он возразил: чему удивляетесь, ведь у вас же можно стать стратегом, ничему не учась; для этого большинству достаточно поднять руку. Так и демократическая политика: ее ахиллесова пята, которая ее и погубит, в том, что глупцам (или людям абсолютно несведущим) доверено, как в игре в кости, бросать в урны бумажки (или нажимать кнопки), не зная глубоко людей и их способности.
