Лин Паль - Все тайны Третьего Рейха
Пренебрегая этой просьбой, я все же тогда еще раз упрекнул Гитлера в том, что использование машины, сконструированной как истребитель, в качестве бомбардировщика бессмысленно и в условиях нынешнего военного положения просто ошибочно, что подобного мнения придерживаются не только летчики, но и армейские офицеры. Гитлер отмахнулся от моих упреков, и я — после стольких безуспешных усилий — счел за благо вернуться к узковедомственному мышлению. Ведь и впрямь вопросы боевого применения самолетов столь же мало касались меня, как и определение их типов, запускаемых в производство. Реактивный самолет был не единственным новым, с превосходящими вооружение противника боевыми свойствами оружием, которое в 1944 г. должно было быть передано разработчиками для серийного производства. У нас были летающие управляемые снаряды, ракетоплан, обладавший еще более высокой скоростью, чем реактивный самолет, самонаводящаяся по тепловому излучению ракета против самолетов, морская торпеда, способная преследовать, ориентируясь по шуму моторов, военное судно, даже если бы оно удирало, постоянно меняя свой курс. Была завершена разработка ракеты „земля- воздух“. Авиаконструктор Липпиш подготовил чертежи реактивного самолета, далеко обогнавшего тогдашний уровень самолетостроения, — летающего крыла. Можно сказать, что мы прямо-таки испытывали трудности от обилия проектов и разработок. Концентрация на нескольких немногих типах вооружения позволила бы, конечно, многое довести до конца намного раньше. Недаром на одном из совещаний ответственной инстанции было решено не столько увлекаться впредь новыми идеями, а отобрать из наших уже реальных проектных заделов разумное и соответствующее нашим производственным возможностям количество типов и решительно продвигать их. И ведь снова Гитлер оказался тем, кто, несмотря на все тактические ошибки союзников, сделал те шахматные ходы, которые помогли им в 1944 г. добиться успеха в воздушном наступлении».
Если вы еще верите в военный гений фюрера, то еще раз — и внимательно — перечтите эти строки!
Так в какое же чудо-оружие верил Гитлер, если он своими руками уничтожил все возможные победы Рейха? Гитлер верил только в одну замечательную вещь — огромную тяжелую ракету с волшебным названием «Возмездие». Именно эту ракету он собирался использовать против проклятой Англии, которую ничем другим — по его мнению — не достанешь. В середине лета 1943 года он приказал бросить все силы на создание суперракеты Фау-2 — длиной 14 метров и весом 3 тонны. По его распоряжению было предписано изготовлять по 900 таких ракет в месяц. Проект получил громкое название «Операция Возмездие». Ракеты были созданы. Но, по словам Шпеера, «…когда осенью 1944 г., наконец, дошло дело до их боевого применения, они обнаружили себя как почти полная неудача. Наш самый дорогой проект оказался и самым бессмысленным. Предмет нашей гордости, какое-то время и мне особенно импонировавший вид вооружения обернулся всего лишь растратой сил и средств. Помимо всего прочего, он явился одной из причин того, что мы проиграли и оборонительную воздушную войну».
Гораздо разумнее, сетовал он, было бы развивать другую программу, не столь масштабную и более дешевую, — производство ракет «земля — воздух», которые могли догонять «бомбардировщики противника на высоте до 15 километров и обрушивать на них 300 кг взрывчатки». Однако… Гитлер хотел свою суперракету, и не беда, если чудовище способно нести всего 24 тонны взрывчатки — бомбовый груз налета всего шести «летающих крепостей»! Ракета потребовала сосредоточения всех сил разработчиков и создания специального полигона на острове Пенемюнде.
Через много лет Шпеер и сам недоумевал, почему поддался убеждению фюрера. Уж если, говорил он, мы оказались способными производить по 900 ракет в месяц, то уж явно могли бы производить гораздо больше намного более нужных ракет в совокупности с реактивными истребителями! Но Гитлер хотел свою Фау.
За Фау-2 последовали Фау-3 и Фау-4. Проектом руководил молодой конструктор Вернер фон Браун. Вернеру было 28 лет, он обожал ракеты и мечтал вовсе не о войне, а о полетах в космос. Война оказалась подходящим местом для первых шагов его космической программы. Шпееру нередко приходилось инспектировать базу Пенемюнде, где располагался испытательный ракетный полигон Рейха. И он испытывал к Брауну и его коллегам самые теплые чувства.
«Я был просто захвачен тем, что я увидел здесь еще в 1939 г. в виде первых набросков, — вспоминает он, — это было как планирование чуда. Эти технари с их фантастическими картинами будущего, эти романтики с их расчетами производили на меня при каждом моем их посещении совершенно особое впечатление, и как-то незаметно для себя я почувствовал, что они мне сродни. Это чувство уже сразу прошло проверку делом, когда поздней осенью 1939 г. Гитлер вычеркнул этот проект вообще из всяких категорий срочности, тем самым автоматически отпадали кадровые возможности и поставки материалов. По доверительному соглашению с Управлением вооружений сухопутных сил я, не имея на то формального разрешения, продолжал, тем не менее, строить пенемюндские сооружения — непокорность, которую тогда, вероятно, я один мог себе позволить».
И вот настал день, когда ракета фон Брауна из чертежей превратилась в реальность. Создатели ракеты собрались на испытательном полигоне и наблюдали за происходящим. «Легкий дымок говорил о том, что емкости горючего уже заправлены. В пусковую секунду, сначала как бы нехотя, а затем с нарастающим рокотом рвущего оковы гиганта ракета медленно отделилась от основания, на какую-то долю секунды, казалось, замерла на огненном столбе, чтобы затем с протяжным воем скрыться в низких облаках. Вернер фон Браун сиял во все лицо. Я же был просто потрясен этим техническим чудом — его точностью, опровержением на моих глазах привычного закона тяготения — без всякой механической тяги вертикально в небо вознеслись 13 тонн груза! Специалисты принялись объяснять нам, на каком расстоянии сейчас должен находиться снаряд, когда через полторы минуты послышался стремительно нарастающий вой, и ракета упала где-то неподалеку. Мы окаменели, взрыв ухнул примерно в километре от нас. Как мы узнали позднее, отказало управление. Но создатели ракеты были удовлетворены, потому что удалось разрешить самую сложную проблему — отрыв от земли. Гитлер же и впредь сохранял „сильнейшие сомнения“ относительно самой возможности прицельного управления ракетой. 14 октября 1942 г. я мог доложить ему, что его сомнения рассеяны: вторая ракета успешно пролетела по намеченной траектории 190 км и с отклонением в четыре километра упала в заданном районе. Впервые продукт человеческого изобретательского духа на высоте чуть более 100 километров провел бороздку по мировому пространству. Это казалось шагом навстречу самым смелым мечтам. Теперь уже и Гитлер проявил живой интерес, но по своему обыкновению сразу же резко завысил свои пожелания. Он потребовал, чтобы первый одновременный залп был бы дан „не менее чем пятью тысячами ракет“».
В ноябре 1943 года с Пенемюнде провели запуск ракет в сторону Польши. Жителей специально не предупредили, поэтому жертвы были значительными. Зато начальник Вернера фон Брауна Дорнбергер воскликнул с воодушевлением: «Мы вторглись в космос нашей ракетой и впервые доказали, что ракетная тяга годится для космического путешествия… но, пока продолжается война, нашей главной задачей может быть только быстрое совершенствование ракеты как оружия». Пенемюндский проект Гитлер сразу окрестил А-4 и теперь требовал, чтобы проект стал приоритетным. «Я уже собирался подписывать программу по танкам, — сказал он, — а теперь вот что — пройдитесь по тексту и уравняйте по категории срочности А-4 с производством танков».
Армии это решение обошлось дорого.
Танков она получила меньше, чем было необходимо. А с Фау-2 случилась одна неприятность: проект был запущен только в сентябре 1944 года. Сколько Гитлер ни говорил о строжайшей секретности, англичане проведали о создании ракеты и… разбомбили Пенемюнде. Так что только спустя два года был произведен первый ракетный пуск в сторону Англии, и не 5000 ракет, а всего 25 ракетами, и не залпом, а в течение 10 дней.
Бомбежкой Пенемюнде воспользовался Гиммлер: он заставил передать столь секретное производство в его ведомство. Так что скоро специалисты ракетчики оказались в своего рода «секретной тюрьме», теперь они не могли свободно перемещаться и переписываться. Объявив о сверхсекретности, Гиммлер тут же нашел оптимальный путь, как организовать производство ракет. Передать все производство по проекту для исполнения в концлагеря: там нет переписки, личного общения с внешним миром, зато имеются заключенные самых разных профессий, выбор не ограничен. Производство ракет было налажено в одной из долин Гарца в подземных известковых пещерах, но какой ценой! Туда согнали специалистов-заключенных из подчиненных Гиммлеру лагерей смерти. Жили они там же, где и работали, — в сырых пещерах.
